Однако Джейсон сообщил, что за несколько дней Сесиллия позвонила ему только однажды. Казалось, она не слишком заинтересована в съемках, во всяком случае, пока. Она была занята очень страстным адвокатом — неким Ли Филипсом — и они все время работали над подготовкой к бракоразводному процессу.

— Они неразлучны, — сказал Джейсон.

— Они живут вместе? Ты это имеешь в виду?

— Нет, не формально, во всяком случае. Даже тупой адвокат, а Филипс не болван, знал бы лучше него. Они собираются потребовать 20 миллионов долларов.

— На самом деле? Для меня это звучит безумно. Ведь они были женаты с Генри где-то около года.

— Разве это может остановить нашу девочку? А также Филипса. Я слышал, он всегда требует 20 миллионов. Это только его стартовая цена.

Мы оба рассмеялись.

— Я полагаю, Генри тоже наймет себе адвоката с 20 миллионами долларов, — сказала я, и Джейсон согласился.

— Смотри, когда все дела с разводом закончатся, Сесиллия снова поселится у тебя на пороге. Ты давал или не давал ей обязательств по контракту?

— Нет, кажется, Генри, как муж, имел с ней только джентльменское соглашение. Но мы имеем контракт с Джо сроком на сем лет. И контракт на производство тринадцати серий сериала Джо «Голливуд и вино». Кажется, рейтинг шоу падает и будет отменен, но Генри скупил их. А сейчас у нас тоже есть контракт с Грегом Наваресом.

В этот момент меня не интересовали эти контракты, мои мысли все еще были заняты Сесиллией.

— Что ты будешь делать, когда Сесиллия в конце концов потребует картину? Она это сделает независимо от того, имеет она контракт или нет. Я боюсь, что любая картина с ее участием будет иметь множество сложностей. Да и как ты сможешь ей отказать?

Джейсон вздохнул.

— Почему бы нам не подождать, пока это пройдет?


Я хотела, чтобы Джейсон приезжал домой на уик-энд, как он это обещал, так как меня беспокоило другое его обещание — обещание, которое мы дали друг другу в том, чтобы иметь пятерых детей. Настало время заняться делом. Мне было уже за тридцать. Я собиралась начать новую жизнь в новом доме и уже решила, что не желаю участвовать в делах студии. Я планировала быть только матерью и женой… если Джейсон позволит.


Я встретила его самолет, и Джейсон показался мне непохожим на себя, я сначала никак не могла понять — почему. Потом я догадалась: это был загар. За недельный период он приобрел густой бронзовый загар. Но я знала, что он не был ни на каком пляже и не загорал. Откуда же это у него?

— На студии. Прямо напротив моего офиса находится гимнастический зал, и он оборудован тремя лампами различной мощности.

Это был студийный загар.

— Ты знаешь, произошла забавнейшая вещь. В первый день, как я приехал туда, я отправился обедать с Джо. Это был ресторан под названием «Ла Мэйсон»…

Я хотела прервать его, сказать, что я была в этом ресторане с Сесиллией за несколько дней до ее свадьбы, сразу после того, как Генри объявил, что он купил студию, и что когда мы вошли в обеденный зал, все встали и аплодировали ей.

— …Случилась удивительная вещь. Как только мы вошли, все встали и приветствовали меня овациями. Я даже не знал этих людей, а они аплодировали мне! Как будто я был на самом деле король…

Именно так, именно так. Я только желала, чтобы ты смог им остаться.

Джейсон приехал домой на следующий уик-энд только через три недели. Он не мог говорит ни о чем, кроме как о Голливуде, о студии, о проектах развития. В своей обычной стремительной манере он покупал различные предметы собственности — выброшенные и исчезнувшие телесериалы, которые давно уже не транслировались.

— Я собираюсь придать им блеск, такое великолепие, чтобы они умирали для того, чтобы их покупали снова.

Я слушала его в одно ухо. В голове у меня все еще был другой план развития темы, и я должна была убедить Джейсона забыть студию на несколько часов, что оказалось трудным делом.

И я спросила его о новостях у Джейн, Сесиллии и Джесики.

— Я был так занят, что никого не видел, кроме Джо и Грега. Кусочки из «Голливуда и вина» начинают приобретать форму. Только они начали получать оценки, как Джо уже приступил к фильму «Любовь и предательство». Если Джо снова станет директором и будет руководить сценарием, фильм снова выйдет победителем. О, да, я был у Джейн на обеде. Она и Джо много раз приглашали меня, и я не мог отказать им. Вспомнил: я обедал в ресторане с Сесиллией и ее другом-адвокатом. Она прямо льнула к нему и терлась своей щекой о его руку, прямо как кошка. Но Джесика? Нет. Я ее совсем не видел.

44

В это утро Джесика вошла в дом через заднюю дверь, ведущую из квартиры прислуги в главный дом, как это она делала теперь каждый день в течение последних недель. Она спешила в переднюю часть дома с небольшим чемоданчиком, где было все необходимое для обработки золота. Джесика решила восстановить большое квадратное зеркало, которое занимало почти всю стену у входа. Она села на пол, покрытый черно-белым кафелем и открыла чемоданчик, достала оттуда крошечную щеточку из волосков соболя, тонюсенькие полосочки золотого листа, масло и клей. Сегодня ей можно поработать часа два до того, как идти в музей. Так она работала, начиная с того дня, когда получила возможность войти в этот дом… день, когда она получила доступ в эту удивительную фантастическую страну.

Она неторопливо шла через служебные помещения, внимательно рассматривая комнаты, стараясь растянуть удовольствие. Потом она прошла через кухню, просторную, обставленную в старинном стиле, с полом, покрытым белой плиткой, через буфетную со шкафами, заполненными красивыми тарелками в белый и голубой цветочек; белыми блюдами с золотыми ободками; цветы в стиле Лемож; первосортные хрустальные кубки; и затем она вошла в столовую. Она задержала дыхание, села за стол из полированного дерева, расположенный в центре комнаты под шарообразной люстрой, отделанной хрусталем с двадцатью подвесками, свисающей с окрашенного в желтый цвет потолка. Она осторожно дотронулась до стола — он был покрыт тонким слоем пыли.

Джесика прошла через коридор и ступила в официальную гостиную. Она была благодарна за годы, проведенные в музее, потому что знала, что кресло, в которое она села (о, так осторожно) было Китайским Чипендей и что оно было обито генуэзским вельветом; коврик, по которому она прошлась на цыпочках, был Савонери, изготовленный в стиле «Лев Лиона» — краски белые, красные, синие, черные, лишь слегка выгоревшие.

В этот день она заставила себя закончить на этом осмотр и уйти, но на следующий день утром вернулась и доставила себе удовольствие, в первый раз осмотрев библиотеку. Она касалась дрожащими пальцами изумительной панельной обшивки из черкесского орехового дерева, боясь дотронуться до дамасских драпировок из итальянского шелка, изделия столь деликатной структуры, что она опасалась разрушить ее своими руками, как рассыпающуюся паутину. Она смотрела на ряды томов в кожаных переплетах с золотым тиснением, попробовала на цыпочках ступить на позолоченную бронзовую лестницу в виде спирали, ведущую на галерею, и с трепетом рассматривала огромную аллегорическую роспись на холсте, простирающуюся через весь потолок. Она была почти уверена, что узнала кисть Джованни Антонио Пелегрини, который умер более двух тысячелетий тому назад. Затем она решила, что будет стараться опознать каждый брусочек мебели в доме и каждое произведение искусства. Она могла бы это сделать: для этого у нее были необходимые книги. Ей нужно сделать список. Все записывать.

Ей даже и в голову не могло прийти, что дом, в котором она находилась, был легендарным Блэкстоун Манон, и он намного больше ее розового замка. Но она даже не думала об этом, так как это не имело значения. Это был ее собственный дом.

Однако еще многое надо было понять даже в этот ее второй визит.

Она вернулась на следующий день и сразу же поднялась наверх, прошла одну за другой спальни, пока не попала в детскую — клоуны и плюшевые мишки сидели на полках, обозревая комнату, мячи разных размеров лежали в углу. На столе стояли первоклассные солдатики в состоянии готовности. Да, в этом доме жил ребенок — и это был мальчик. Здесь не было кукол. Она вспомнила пожарную машину, которую нашла в купальне во дворе.

О, если бы она могла иметь ребенка — ребенка от Грега — которого она могла привести сюда. Она бы могла готовить на кухне, есть в прекрасной столовой, укладывать ребенка спать в кроватку, сделанную в старом стиле с белым муслиновым пологом. Материал слегка постарел и был покрыт пылью.

В этот день она подумала, что эта работа как раз для нее. Прежде всего надо все тщательно очистить. Если она будет приходить сюда к шести часам утра, то может работать, по крайней мере, два часа. После очистки она сможет выполнить любую реставрацию сама со своими ограниченными возможностями и финансами. Она не сомневалась, что Грег едва ли заметит ее отсутствие в ранние часы, а если это и произойдет, она сможет всегда сказать что занимается бегом вместе с другими любителями утренних пробежек. Или поставить ему встречный вопрос: а где он бывает поздно вечером или рано утром?

О, если бы она могла иметь ребенка безупречного происхождения! Ей ничего не оставалось, как посмеяться над собой; и все равно она чувствовала, что еще не все потеряно в этой жизни.


Она легко касалась своей кисточкой тонкого кусочка золотого листа, когда услышала какой-то звук позади себя на лестнице, сделанной из бронзы и камня Каэн. Она резко повернулась. На лестнице стоял — не Дженни Элман, не призрак Джона Старра Уинфилда, а живой мужчина. У него были сонные глаза, взъерошенные темно-русые волосы и на нем был короткий махровый халат. Он не был напуган и не был призраком.

— Надеюсь, я не напугал вас, — чуть улыбаясь, сказал он. Он медленно приближался к ней, и она смогла увидеть его высокие скулы и ярко-голубые глаза. — Я все время спрашивал, кто та леди, которая убирает здесь. Все-таки я знал, что это — леди. — Он протянул свою руку. — Я — Кристофер Марлоу. Могу я узнать, кто вы?