Старик показал ей жестом, что его нужно поднять. Она с отвращением сделала это, стараясь угодить ему. Затем он закрыл глаза и замер. У нее появилась возможность осмотреться в комнате. Боже! Вдоль стен в несколько рядов тянулись полки, полки. А на них кучи экскрементов. Когда все это дерьмо бросилось ей в глаза, ее вырвало, прямо ему в лицо.

Из Старика вылетел вопль. Это был первый звук, который он издал.

— Уберите ее отсюда! — прохрипел он, и двое мужчин с автоматами бросились к ней.

— Сволочь! — выругался один из них, забыв о том, что при Старике ругаться запрещено.

Когда она вышла из ванной, уже в своем собственном одеянии, все еще трепещущая, в комнате был всего один мужчина.

— Ты, дура! А чего еще ты ждала? Как ты думала, что еще тебе придется здесь делать? Гарду не следует расплачиваться такими глупыми девками, как ты!

Расплачиваться? Расплачиваться!

Значит, Гард знал, что должно было произойти. Ее выставили как самую дешевую проститутку. И не было речи ни о каком разговоре со Стариком. Просто Гард хотел внушить ей ужас, запугать ее. Она начала пронзительно кричать, но ни единого звука не вылетело из нее. Крик был в душе. Да. Это было предостережение Гарда.

— Скажи мне только одно: что делают там все эти кучи отходов? — Ей нужно было это знать, иначе она могла совсем сойти с ума.

Человек рассмеялся:

— Это его экскременты. Мы храним их. Он ни за что не согласится, чтобы даже часть его организма в виде отходов ушла в канализацию.

— Боже! Может быть, это вам надо сказать Гарду, чтобы он мне заплатил за это, — простонала она. — А я скажу тебе, что я сделаю с этими деньгами. Я найму пару докторов. Главного доктора для ваших сопляков и доктора для этого старикашки. Он выглядит и пахнет, как уже давно умерший, и как будто ни один доктор не приближался к нему.

Он искренне рассмеялся:

— Действительно, ни один доктор этого не делал. Разве ты не знала? Эти врачи убили бы его.

39

Я решила взять пару недель отпуска, чтобы приготовиться к праздникам. С каждым годом становилось все трудней и трудней их отмечать, потому что дети взрослели. В прошлом году Энн и Джордж решили отпраздновать Ханука, еврейский праздник огней, чтобы дети могли познакомиться с этой традицией, как и с Рождеством. Они пригласили на праздник Мэган и Митчела, поэтому мы все ходили к ним в дом восемь ночей подряд, как того требовала традиция. Каждую ночь в неделю Ханука горели свечи, и каждый ребенок получал по два подарка: один от Морганов, второй от Старков, кроме их традиционного хануканского подарка, обернутой в золотую фольгу шоколадной медали.

Затем накануне Рождества мы ходили в дом сирот Луис Уайлер Мартина, который поддерживал Джейсон. Там мы раздали подарки его маленьким жильцам. Это было для нас радостью. К тому же этот дом — детище Джейсона, со спортзалом, комнатой искусств, библиотекой, театром, темной комнатой для фотографий и лабораторией.

Рождественским утром Морганы пришли к нам в дом на праздник. Праздник начинался с завтрака, который сопровождался вручением подарков. Это заняло не один час, так как Джейсон настоял на большом их количестве для каждого ребенка, сложенных под елку и тщательно завернутых. Каждому ребенку можно было раскрывать только по одному подарку за раз. К тому времени, как были открыты все подарки, после всех охов и ахов, подошло время обеда. В этом году мы собирались повторить всю эту церемонию, поэтому я составила список подарков, которые нужно было купить. Он занял десять страниц. Я взяла список с собой в то утро, направляясь по магазинам с надеждой до обеда купить хотя бы часть подарков, записанных на одном листе.

Ко мне зашел наш почтальон, мистер Баркли с письмом.

— Кажется, поздравлений прибавляется с каждым годом, — сказал он весело. И я подумала, что в этом году ему надо сделать более дорогой подарок к Рождеству.

Я пробежала глазами пару сообщений, пока ждала, когда машина прогреется, увидела среди адресов отправителей адрес Джейн и быстро разорвала конверт. Внутри была фотография семейства Тайсонов: двое детей, Джейн и Джо, стоящие на фоне огромного камина, и их собака, русский волкодав по кличке Спот. Еще раньше Джейн писала мне, что такая кличка была обычной для собак с отличной родословной. На снимке были росписи всех пятерых, собаки включительно. В конверте была еще коротенькая записочка от Джейн.

«Я знаю, что долго не писала. Занята, занята, занята. И даже сейчас у меня нет времени написать подробное письмо. Мы хотим устроить кутеж по случаю Рождества — Дом открытых дверей. Он начнется в десять часов утра. Это будет поздний завтрак с шампанским. Он продлится до обеда, закончится ужином, накрытым в десять часов и на всю ночь. Список приглашенных включает сотни знакомых, всех до единого, и даже нескольких, с кем мы не знакомы. Я думаю, что все, кто придет к завтраку, останутся до обеда. А все, кто отобедает, останутся до ужина. Мы решили организовывать такие пирушки каждый год. И, как бы ни протекал праздничный сезон, каждый в городе, я надеюсь, будет ждать приглашения на ежегодный праздник у Тайсонов. Как тебе нравится это? Праздничный марафон.

Джо все еще работает над „Любовью и предательством“. Работа бесконечна. Она уже далеко вышла за рамки обговоренного ранее бюджета благодаря нашей подружке Сесиллии. Джо говорит, что она просто предназначена для высшей лиги. Не говоря уже обо всех ее гримасах примадонны, она вообще очень капризна. В середине сцены она может завизжать, чтобы оператор остановил съемки только по той причине, что она хочет быть по-новому причесанной. Кроме того, она настояла еще на одном режиссере и сует свой нос туда, в чем ничего не смыслит. И сейчас они решили переснять половину из того, что уже снято. Бедный Джо! Он практически выжат. Он работает с Сесиллией дни и ночи и говорит, что эта работа напоминает ему попытки вдохнуть жизнь в деревянный манекен. Это его новая кличка, придуманная для нее: Великая Деревяшка. Как она тебе нравится?

К сожалению, больше некогда писать, вынуждена бежать по делам. Передаю поздравления от всех Тайсонов».

Прошло уже больше года, как мы ездили в Калифорнию на свадьбу Сесиллии и Генри. И трудно было поверить, что «Любовь и предательство» все еще находится в производстве.

К сожалению, Джейн ничего не сообщала о Джесике, я уже несколько месяцев не имела от нее никаких известий.


Каждый вечер, возвращаясь домой, Джесика уже привычно выбирала более длинную дорогу, чтобы проехать мимо розового замка, который не был виден с дороги; мимо черных железных ворот, тронутых ржавчиной, охраняющих дворец от посторонних взглядов; мимо его восьмифутовой каменной стены, которая начала разрушаться. Сразу же за забором деревья и кустарники образовали свой собственный забор.

Джесика много-много месяцев наблюдала за домом и видела, что машина садовника появлялась вначале почти ежемесячно, и два-три человека пытались как-то обуздать буйство природы. Но со временем машина с этими людьми приезжала все реже и реже, потом перестала показываться вообще. Безответственность работников или неоплаченные счета?

Она медленно ехала, оставив позади едва различимый теннисный корт розового замка — тоже в состоянии упадка. После корта ей оставалось сделать еще три поворота, чтобы попасть к своему дому. Но сегодня после последнего поворота она неожиданно заметила то, чего раньше никогда не замечала: маленькую лазейку между запертыми на висячий замок воротами и осыпающейся каменной стеной — в непосредственной близости от собственного дома Джесики. Лазейка маленькая, но достаточная для того, чтобы мог пролезть ребенок или очень худой грабитель.

Она припарковала машину на стоянке, надеясь не обнаружить там машину Грега. Сейчас, когда съемки сериала вошли во вторую стадию, он был дома еще более редким гостем, чем раньше, что, впрочем, мало заботило ее. Она знала, где он проводил большую часть своего времени, когда был не дома и не на работе. Она узнала об этом сама, без чьей-то помощи. Слегка заинтересованная, где он бывает каждый вечер, Джесика дважды проследовала за ним на машине, едва только он вышел из дома. Второй раз ей был нужен, чтобы подтвердить результаты первого. Первый раз его следы привели ее на голливудский бульвар. Сначала ей показалось, что Грег хочет порепетировать в натуре свою роль полицейского, контролирующего район. Но он вскоре открыл дверь своего «Феррари», чтобы впустить туда девочку лет четырнадцати, может быть, пятнадцати, одетой в топ и лохмотья. На следующей неделе она снова проследила за ним. В этот раз ее муж проследовал к Венецианскому заливу и подобрал другую молоденькую девицу. Эта была ослепительной блондинкой в облегающих белых джинсах. Оба раза на самом Греге был парик и тени для век.

Все происходящее не вызвало у нее никаких чувств, кроме разве что физического отвращения, как будто она была чужой и посторонней в этой жизни.

Единственный раз за последние годы, когда Джесика осталась безучастной, произошел в тот вечер, когда она сопровождала Грега на церемонию его награждения. Он был назван лучшим актером продолжающегося сериала. Это было общественное признание, и Грег настоял, чтобы Джесика пошла с ним. Там его объявили победителем, он получил приз. В эту ночь она была очень взволнована, трепетала.

«Сейчас мать должна признать его успех, она сдастся, поздравит, примет. Ах! Сейчас я могу оставить его! Я забуду о ребенке. Невинный ребенок достоин большего, чем Грег. Будет ли мать смущена? Патриция признает победу Грега, и я смогу от него уйти. Это будет момент моего торжества, так же как момент получения приза — торжество для Грега».

Но все мечты рухнули, когда вместо аплодисментов Патриция скривила губы в презрительной улыбке и сказала: «Грубый приз грубому человеку за грубые дела. И нужно посмотреть не одну серию, чтобы в этом убедиться».