— А Джейн? Она ведь тоже скажет.

— Да, она может сказать, только если Джо позволит ей.

— Ах!

Я обратила внимание, что Энн даже не подумала задать такой же вопрос относительно Сесиллии, зная заранее, как поступит Сесиллия. Но она ошибалась. Сесиллия как раз была тем человеком, кто знал и мог сказать. Но она предпочтет отправить вам вместо этого поваренную книгу.

36

Сесиллия взяла у Перси сигарету с опиумом, глубоко втянула дым в легкие, задержала дыхание, откинулась назад на диванные подушки, дала возможность телу расслабиться.

— Что там происходит? — хихикнула Сесиллия.

— Что ты имеешь в виду? — напряженно спросила Перси.

— Слышу странные звуки там, — Сесиллия кивнула головой в сторону холла, который вел в гостиную.

— Это хлопает входная дверь в спальню, — Перси присела на краешек стула: «Эта дрянь приперлась, не позвонив, вероятно, хотела застать меня врасплох».

— А что за шум?

— Ничего особенного. Вероятно, служанка. Не обращай внимания.

— А ты не хочешь взглянуть? Или послать кого-нибудь, например, того человека, которого я встретила у входа, чтобы он посмотрел.

— Это Смоуки. Он просто придурок. — Затем быстра, как будто хотела переключить внимание Сесиллии на что-то другое, она сказала: — А я больше не курю. Ни трубки, ни сигареты.

— Я не могу побороть это. Я тогда постоянно жую и умираю от голода.

— Я могу дать тебе таблетки, чтобы убить аппетит.

— Нет, спасибо! Я не могу позволить себе быть нервной, а это все-таки хоть сколько-то успокаивает нервы. По крайней мере, пока не закончим съемки. Это произойдет через пару месяцев, не раньше. Джо — мой режиссер, ты знаешь, говорит, что секрет успеха интимных сцен в раскрепощенности, полной свободе разума и тела. И это максимальное расслабление постепенно переходит в чувственность. Генри хочет воплотить меня в образе сексуальной женщины. Он хочет, чтобы я стала такой же притягательной, как Дитрих, но не как Мэрилин Монро. Голос, взгляд, многозначительный язык пластики — более очевидны, чем язык разума.

— Но зачем тебе надо было ставить этот эксперимент с грудью?

— Генри считает, что это было ошибкой. Мы подумываем об обратных изменениях. Но, конечно, мы не можем сделать это, пока не выйдет «Любовь и предательство». А на следующий год я покорю Вегас.

Перси широко раскрыла глаза:

— Ты собираешься покорять Вегас?

— Мне бы хотелось. Поэтому мы сегодня здесь. Генри разыскивает кого-то. Я беру уроки вокала и танца уже много лет, ты же знаешь. У нас есть несколько влиятельных знакомых, которые помогут поставить мое шоу с мальчиками, ансамблем и так далее. Я же пою в фильме «Любовь и предательство». Причем основную мелодию. Я сделаю ее запись на пластинку. Генри покупает студию звукозаписи.

— Но зачем тебе Вегас? У тебя блестящее будущее. С общественным признанием и связями все твои фильмы будут на экране. Ты станешь и так известна. Зачем тебе Вегас?

— Это часть нашего плана. Генри хочет, чтобы я стала звездой международного уровня. Разностороннего амплуа. Редкие съемки на телевидении. И шоу в Вегасе — это прыжок, средство достижения цели. Просто, чтобы показать все мои способности. Даже Дитрих давала шоу одного актера. А после Вегаса Генри представит меня на Бродвее. В музыкальном спектакле. Затем мы экранизируем его. Перси, твоя старая подружка из Кентукки собирается покорить мир, стать его самой яркой звездой.

Перси обратила внимание на одежду Сесиллии: замысловато задрапированное белое трикотажное платье с обнаженными плечами и искусственными бриллиантами, украшающими рукава.

— Почему ты так одета, еще же разгар дня? — упрямо спросила Перси. — Никто так не одевается в рабочее время.

— Генри хочет, чтобы я была одета, как подобает звезде в любое время дня. Он говорит: «Кто признает звезду, одетую в джинсы и свитер?» — Она игриво рассмеялась. — Взгляни на себя! Боже мой! Ты выглядишь серой мышью в этом платье. Что случилось с одеждой, которую ты предпочитала раньше? Нарядные, украшенные блестками платья.

Перси автоматически стала одергивать складки на юбке из серой шерсти.

— Мне казалось, я вышла из того возраста. У меня сейчас стиль благопристойной леди. Хью, конечно, не кинозвезда, но он достаточно известен в своем амплуа. И я не думаю, что жена знаменитости должна выглядеть, как в балагане.

Сесиллия хихикнула.

— Я бы не сказала, что ты выглядишь, как в балагане. Скорее, как отставшая от жизни.

Желчь наполняла Перси. «Дрянь! Высмеять то, чего я с таким трудом добивалась».

— Хочешь выпить?

— Да, немного. Чистого виски с кусочком льда. Немного виски прибавит энергии.

Перси протянула ей высокий стакан, наполовину заполненный огненной жидкостью.

— Как тебе удалось поладить с Джо Тайсоном? Как он стал твоим режиссером? Он же только телевизионщик. Я думаю, ты достойна более выдающегося режиссера.

Сесиллия сделала большой глоток, снова качнула головой в сторону холла. Из спальни Перси доносились все более громкие звуки. В глазах Сесиллии появилась настороженность.

— Звуки стали громче, Перси. Мне кажется, нужно посмотреть, что там такое. Может быть, там грабители?

— Если ты хочешь знать, то там проститутка, работающая с Хью, — взорвалась Перси и тут же пожалела об этом. Она знала Сесиллию, которая ни за что теперь не отцепится.

— В самом деле? — удивилась Сесиллия. — Что случилось, Перси? Ты стала фригидной или просто более щепетильной?

— Что это значит?

— Брось, Перси. Все в городе знали, что ты изощренно била Лэста, и ему это нравилось. Ну, нравилось же это ему?

Перси смотрела на Сесиллию стеклянными глазами:

— На твоем месте, Сесиллия, я бы оставила это. Если говорить о прошлом, мне тоже есть, что вспомнить.

— Не обижайся, милая, — смягчилась Сесиллия. — Я только хотела спросить, что случилось. Я могу понять, что легкие шлепки — это далее пикантно. Но зачем ты прибегаешь к посторонней помощи? Боишься потерять контроль над собой, переусердствовать?

— Этого никогда не случится. Просто не могу же я делать все сама. Мне и так приходится делать самой слишком много. Мне не на кого положиться, как, например, тебе, у которой есть Генри. Поэтому я перепоручаю некоторые вещи, не самые важные.

Сесиллия хихикнула:

— Ну, если секс считать настолько неважным!

Перси вздрогнула. Она не собиралась рассказывать Сесиллии, что нанятая выполняет то, чего она сама уже не могла переносить, что доводило ее до тошноты. Она захотела сменить тему разговора.

— Как случилось, что Джо Тайсон стал твоим режиссером?

— Ты уже спрашивала об этом.

— Но ты не ответила мне. Когда я первый раз встретила у тебя Джона и его жену, у меня не сложилось впечатления, что ты высокого мнения о нем.

— Генри думал о Скорсизи. Его работы поражают. Но он уже сделал звезд из де Ниро и Лизы. Мне бы хотелось, чтобы меня сделал известной кто-нибудь другой. Чтобы имя его ассоциировалось только с моим именем, именем Сесиллии. Потом Генри подумал о Джоне Хьюмстоне. У него тоже очень индивидуальные работы. Но это мужской режиссер. Я сказала об этом Генри. К тому же, я хотела кого-нибудь помоложе, кто бы мог понять меня, мои состояния, кто был бы со мной на одной волне чувств. Мы перебирали много имен. И остановились на Джо, ожидающем и страдающем. Абсолютно сгорающем от желания. Я впервые достигла успеха именно с Джо, в поставленной им телепередаче. Он блестящий сценарист и режиссер, хотя ничего не представляет собой как мужчина. Джо прыгал, летал на крыльях, пел от счастья. Это было именно то, чего мы хотели: чтобы кто-то был готов отдать за тебя жизнь. Сценарий у него уже готов. Он написан специально для Сесиллии. Джо сделал его сразу же, как мы с Генри поженились. Он отдавал себе отчет, что это его шанс, поэтому отточил сценарий до блеска. А что еще нужно актрисе?

Она оглянулась.

— Еще виски? Еще опиума?

Перси со знанием дела свернула сигарету с опиумом, прикурила, несильно затягиваясь, отдала Сесиллии, которая блаженно вздохнула.

— Это помогает расслабиться, — оправдывая себя, сказала Сесиллия. — Все, что помогает расслабиться, полезно. Ну, а имеет ли какое-нибудь значение, что сам Джо Тайсон — осел? Он чувствует картину, он чувствует меня. Это удивительно. Трения между нами как актером и режиссером очень редки, почти исключены. А вот между Дитрих и ее режиссером, фон Стернбергом, они присутствуют постоянно. Кто бы мог подумать, что Джо Тайсон обладает чуткостью, но это именно так. Я думаю, он представляет меня на экране так же, как я представляю себя.

Снизу из коридора донесся душераздирающий, пронзительный вопль. Перси встала и спокойно сказала:

— Прошу извинить, я отлучусь на несколько минут.

— Конечно, — усмехнулась Сесиллия. — Мне уже давно кажется, что пора. — Но в это время женщина, немолодая, но с хорошо сохранившимся телом появилась в дверном проеме. Она стояла с платьем, переброшенным через плечо, волоча за собой большую хозяйственную сумку и черную маленькую дамскую, прижимая к груди пару модных туфель. Тело ее блестело от пота, волосы слиплись от тяжких трудов и были отброшены назад. Сесиллия уставилась на бритый лобок женщины. Она восхищенно улыбалась. Все это было удивительно.

Перси двинулась навстречу этому неожиданному явлению.

— Что ты здесь делаешь? Кто тебе позволил сюда войти? — спросила она тихо, но угрожающе. — Разве Смоуки не сказал тебе, что делать дальше? — Она, не моргнув глазом, могла бы убить ее.

— Успокойся! Я просто хотела узнать, могу ли я воспользоваться здесь туалетом. — Она показала рукой в направлении ванной. — Я думаю, это возможно.

— Нет, — жестом ответила Перси, показывая на кухню внизу. — Только там. Там есть женский туалет с ванной. А когда закончишь, Смоуки побеспокоится о тебе. Он внизу.