— Она никогда не выдерживает сравнения с тобой.

— Ты действительно так считаешь?

Войдя в дом Джейн, я увидела Джесику и подумала: «Какое чудо! Как ей удалось привести себя в норму, чтобы все-таки прийти на вечер?» Она выглядела удивительно, хотя была в темных очках. Это не казалось странным, Джесика была здесь не единственная в них. Голливуд — страна чудес, где придуманные образы значили больше, чем существующее в жизни. А Джесика была подлинным детищем Голливуда, рожденная и воспитанная всего в полумиле от него. Ее лицо было гладким и загорелым — как будто она только что из знойных стран. Свежевымытые и завитые волосы были откинуты назад: Светло-лимонные, они изящно падали ей на спину. А ее стройная фигура! В самом деле, разве можно быть толстым в этой стране самовлюбленных людей, постоянно сидевших на диете, массаже и зарядке? Что касается ее платья, оно было фиолетово-голубым, в тон ее глаз, которые очень напоминали мне глаза Лиз Тэйлор. От образа звезды ее отличало только отсутствие белозубой улыбки. У Джесики не было улыбки. Она не могла заставить себя улыбаться, когда ей этого не хотелось, что блестяще удавалось ее мужу. Он знал, когда и как это надо сделать. Может быть, поэтому судьбой уготовано было ему стать кинозвездой. Он знал, чего стоит нужный взгляд в направлении нужного человека, влиятельного в кинобизнесе. Как сегодня. Вечер, устроенный в мою и Джейсона честь, был местом встречи воротил кинобизнеса, и Грег Наварес, изо всех сил улыбавшийся направо и налево, совсем не был похож на себя вчерашнего.

Оглядываясь по сторонам в гостиной Джейн, разглядывая нарядную толпу, я не переставала удивляться, как ловко удалось ей собрать всех вместе. Список приглашенных был сенсационным — я узнала несколько лиц, которых видела раньше только на экране телевидения.

Сесиллия подошла ко мне; великолепная в своем серебристом костюме, подчеркивающем нежность шеи, свежесть кожи, неотразимость молодости. Я поделилась с Сесиллией мыслями относительно Джейн, которой пришлось здорово потрудиться, чтобы быстро собрать столь важных гостей. Но Сесиллия легкомысленно тряхнула головой:

— Телевизионщики, в большей части. А эти бичи придут и на открытие похоронного бюро, если получат приглашения. Они сгорают от нетерпения выйти в люди, чтобы кого-то увидеть и показать себя. Не говоря уже о бесплатном угощении и выпивку. Джейн не пришлось утруждать себя, — сказала Сесиллия. — Пойдем выпьем.

В солнечной гостиной был бар, двадцать встроенных, обтянутых кожей стульев. Официанты разносили креветки, крошечные авокадо и прочие закуски. А через открытую дверь бара я видела стол, накрытый к обеду, который мог удовлетворить любого гурмана. Кроме этого стола была видна терраса, окружавшая бассейн, где были накрыты маленькие столики с розовато-лиловыми скатертями.

Джейн в костюме цвета этих скатертей двинулась нам навстречу.

— Вы выпили? Прекрасно! Кого вы встретили? Мы сегодня не распределяли места за столом. Хочется, чтобы все было неформально. Каждый может сидеть, где ему захочется. Джо решил, что так будет лучше, раз собралось так много народу. Поэтому давайте сядем как большая дружная семья. Сесиллия представь всем Кэтти. Я надеюсь, что киномеханик придет вовремя, и мы сможем посмотреть «Голливуд и Вайн», снятый Джо. Мы сегодня ждем Ца-Ца.

— А не Ива? — спросила Сесиллия, удивленно подняв брови.

Джейн ушла, я спросила Сесиллию:

— Почему ты все время насмехаешься над ними?

Сесиллия махнула рукой, изящной и ухоженной:

— Они оба такие противные. Меня тошнит от них.

— Но она не виновата, — защищала я Джейн, как раньше всегда защищала саму Сесиллию.

— Разве? Но она вышла за него замуж, не так ли? А потом смирилась с его вывертами. И стала такой же, как он.

Я подыскивала ответ:

— Иногда люди просто не могут сохранить свою индивидуальность. Они полностью растворяются в другом… постепенно.

— Давай не будем об этом. Я не хочу спорить с тобой, Кэтти, особенно о Джо, тем более, что это твой вечер. Где-то рядом Генри, — и она подтолкнула меня в сторону корта, где был ее жених.

— Моя маленькая девочка, — сказал Генри, — хотела все бросить. Она была готова отказаться от своей карьеры, чтобы свить для меня гнездышко. Но я попросил ее не делать этого. Звезда должна быть звездой. Она должна блестеть для публики, для мира. Я не хочу принимать такой жертвы.

Я лукаво взглянула на Сесиллию. Мне было трудно поверить, что она была готова бросить свою звездную мечту ради уютного гнездышка, неважно для кого свитого, пусть даже для такого влиятельного человека, как Генрих Шмидт. Она пожала плечами, скромная и притворно сдержанная, села на колени Генри (нелепая картина), а когда он начал хвастаться уникальными умственными способностями Сесиллии, я выбрала момент поискать Джейсона и Джесику.

Я бродила среди гостей. Эллен Вилсон, мать хозяйки, в прозрачном желтом костюме приветствовала меня:

— Кэтти, дорогая! — Она представила меня Хильде и Томми Стэнтону, которые сопровождали ее. Я только что говорила Хильде и Томми, что им следует продать их маленький домик на юге Уилшира и купить на Нот-Сайд. У меня есть для них домик на примете в Кэдмэн, в 600-ом квартале. Они могут приобрести его менее чем за сто тысяч долларов. А предполагая, что стоимость недвижимости увеличивается, его можно будет легко продать за миллион долларов в ближайшие пару лет. Это будет непростительно, если они не купят его. Ты же бухгалтер, Кэтти. Объясни им, что это в их интересах.

В этот момент я вспомнила, что Эллен живет в настоящем особняке. Я покачала головой:

— Я не могу говорить об этом наверняка, пока не увижу всех цифр и не узнаю, как обстоят дела с имениями в Беверли Хиллз. — Взглянув на выражение лица Эллен, я добавила:

— Но хорошее поместье — всегда надежное вложение денег.

Хильда и Томми воспользовались возможностью и, извинившись, отправились в буфет.

— Глупые идиоты! — проводила их Эллен. — Ты хорошо выглядишь, Кэтти, свежо. А как тебе Джейн? Это чудо? А когда я вспоминаю, как она выглядела при рождении, — настоящий гадкий утенок. Она превратилась в лебедя.

Я хотела сказать, что трудно поверить, что Джейн была когда-то гадким утенком. Но она не слушала.

— Джо сделал чудо из этой девочки. Посмотри на нее сегодня: отличная хозяйка, живет в замечательном доме. А эти освещенные лучами потолки! Все здесь — дело ее рук и фантазии. Большая часть закусок заказана, но пробовала ли ты ее паштет? Джейн делала его сама. Она не спала почти всю ночь, занимаясь его приготовлением.

Я удивилась, почему Джейн пришло в голову самой его готовить. Она ведь заказала остальные закуски. Зачем нужно было утруждать себя, когда было так мало времени? Она была настырна по-своему, как и Джесика. Настойчива, чтобы добиться чего-то и сделать лучше других. — Она сильно изменилась, — продолжала Эллен. — Но это заслуга Джо. Я постоянно говорю об этом Джейн. Я горжусь ею!

Когда мы впервые встретились с Джейн, она казалась независимой, ершистой, дерзкой. Она могла дать Сесиллии в то время сто очков вперед. Джейн оставалась еще твердым орешком, пока работала редактором в Нью-Йорке. А сейчас я пыталась понять, но не могла, чем же гордится Эллен Вилсон? Что ее дочь превратилась в великолепный голливудский коврик для вытирания ног Джо Тайсона?

Не имея возможности смотреть Эллен в глаза, я взглянула ниже, ей на грудь. Шея ее обнажена, насколько позволяли приличия. Но кожа! Она была сухая, увядшая до безобразия. «Если женщина возраста Эллен хочет носить декольте, ей следует позаботиться о коже груди и шеи, чтобы она не была в таком контрасте с обновленной кожей на скулах», — подумала я.

Джейсон и Джесика задушевно беседовали в саду. Я подумала о двух дочерях и двух матерях. Одна мать явно больше жизни желает, чтобы брак ее дочери распался. Вторая из кожи вон лезет, чтобы супружество дочери сохранилось и окрепло. Которая из матерей приносит больше вреда? Не замужеству, я имею в виду, а своему чаду.

Не желая вмешиваться в разговор Джейсона и Джесики, я хотела уйти, но тут возникла Джейн:

— Ты совсем ни с кем не общаешься, Кэтти. Но это же ваш вечер, — приблизилась она ко мне. — Держу пари, что ты еще не ела.

Она обратилась к Джейсону и Джесике, позвала их:

— И вы двое, тоже пойдемте с нами. Никаких уединенных свиданий. С Джо кто-то, кто сгорает от нетерпения увидеть тебя, Джесика. Кто-то, кто клянется, что знал твою мать, когда она, бывало, навещала Сан-Симеон. И всем, кто еще голоден, лучше поторопиться. Мы уже готовы накрыть десерт. Это будет после просмотра кино.

Джейн увела Джесику, а Джейсон сказал:

— Пойдем перекусим.

Я улыбнулась ему с благодарностью за то, что он оставался самим собой в этой причудливой, сумасшедшей, непонятной стране.

— Я попытался поговорить с Джесикой, — сказал он мне по дороге в столовую, — но мне не показалось, что я достиг хоть какого-нибудь успеха в этом деле. В конце концов ощущается тридцатилетнее влияние Патриции Блэмонд. Что мы можем сделать за день? Но я видел, что она задумалась, — Джейсон всегда был уверен, что можно свернуть гору, если желание настолько сильно, а мотивы благородны. — Нам не надо отступать, — он сжал мою руку.

Мы шли вдоль стола, на котором, вероятно, в начале вечера и были изысканные блюда, но к этому моменту опустошенного ордой алчных гостей. Правда, еще оставались мясо, ветчина, фаршированная артишоками, устрицы и теплая утка в виноградном соусе. Я узнала, что это был за соус, спросив у официанта. Я также попробовала немного салата, зеленой фасоли и грибов только для того, чтобы потом рассказать обо всем этом Энн, которая увлекалась кулинарией. Ей будет интересно узнать о новинках, которыми угощали в Южной Калифорнии.

Мы вышли с тарелками на террасу и увидели Сесиллию, сидящую на коленях у Генри и целующую его.