— Лучше гамбургер и жареное мясо, — бормотал он, снова засовывая руку ей под платье.

Она оцепенела. Говорят, наркотики убивают желания в еде и сексе, но это ложь в обоих случаях.

Через пять минут они были дома. Сначала она дала ему минеральной воды, потом заставила принять душ со сменой воды от горячей до прохладной и наоборот, она сделала ему массаж — все для того, чтобы он расслабился. Как хорошо, что она сняла этот домик. Они могли не мотаться по гостиницам. Она не хотела миллионов восторженных и любопытных глаз, завороженно останавливающихся на Хью. Перси не хотела чувствовать себя, как на вокзале, где подслушивают и подглядывают из-за каждой двери. К тому же, ей приходилось давать ему наркотики, хотя очень этого не хотелось. Она старалась избегать их, если сама могла стимулировать Хью. Она знала, что это рискованное и вредное дело! Это приводило к срывам. Однажды он почти озверел и бросился на нее. Это было в Уичито. Тогда помог Гард Пруденс. Впервые помог, не считая тех пятидесяти процентов, которые он платил ей.

Она помогла Хью переодеться, пока Вирджил доставал остатки холодной индюшки из холодильника. Затем он и Смоуки включили телевизор в столовой, сели с обеих сторон от Хью, который уткнулся в тарелку с индюшкой, отрывая мясо от костей жадными руками.

Перси пошла в совмещенную с гардеробной ванную, которая по размерам была такой же, как ее драпированная голубая спальня. Там стояли тренажеры. Но, чтобы заставить Хью пользоваться ими, она должна была сама сидеть там, посылать проклятия в его адрес до тех пор, пока не охрипнет. Включив воду, Перси подумала, что ей следовало посерьезнее контролировать постоянно прибывающий вес Хью. Нужно было что-то делать. Она удивлялась, как можно полнеть, теряя такое количество энергии на каждом концерте.

Перси снова вернулась в спальню, сняла пропитанный потом костюм, поправила блестки на воротнике, подумала, что еще одну чистку, он, наверно, выдержит. Следует подумать еще о сорока костюмах — почти таких же, как этот, висящий в туалете. Но всех заработанных денег не хватало на его костюмы. Их не хватало ни на что. И все счета, все расходы оплачивались из ее злополучных пятидесяти процентов, а не из доходов Хью.

Он все еще не пришел в себя, выйдя из ванны. Перси обернула его махровой простыней. Он запрыгал на месте, заплясал, спел что-то, попытался влезть к ней под платье. Она подумала, что успокоит его, утихомирит буйство и даже грубость, если насухо протрет его. Она помнила его другим. У них были свои радости, другое, милое прошлое. Хью всегда был добрым в любой ситуации, неважно, на сцене или в жизни. Всегда милый и нежный. Может быть, немного требовательный, немного неустойчивый в достижении своих желаний. А потом начались ежедневные игры:

— Ты спрашиваешь, что я делаю в своем доме? — прошептал он.

— Я думаю, ты хочешь поиграть в иностранцев.

— Нет, я хочу поиграть в изнасилование.

— Но мы уже играли так вчера.

— Это моя любимая игра, — ухмыльнулся он.

Она все приготовила в спальне: королевского размера кровать и толстый голубой ковер. Но Хью предпочел эту ванную с ее жестоким холодным полом.

Она села перед туалетным столиком, расчесывая волосы, пока он приближался к ней сзади. Увидев его в зеркале, она поднялась.

— Что ты делаешь в моем доме?

Он ухмыльнулся:

— А как ты думаешь, что я делаю?

— Что ты хочешь?

— Я хочу тебя, женщина.

— Нет! — закричала она. — Уходи из моего дома.

Он прыгнул на нее, стащил с нее одежду.

— Осторожней! — сказала она, — не порви одежду, ты, турок!

Они начали бороться. Она с кулаками обрушилась на него, стараясь не поцарапать лицо ногтями.

— Еще! Сильней! — выдыхал он. — Ты должна бить меня сильней.

Она закрыла глаза, заставила его опуститься на колени. Он поднялся, она снова уронила его на пол. Он стонал. Она придерживала его внизу, на белом кафельном полу. Он бился в конвульсиях. Она не давала ему встать. Он ударился головой о кафель, сильней, чем она могла толкнуть его преднамеренно. Хью лежал на полу с полузакрытыми глазами.

Перси знала весь этот сценарий: она искусает губы, достанет тонкий кожаный ремень, сбросит с него махровую простыню, которая все еще укрывала его. Он, увидев Перси, поднимающуюся над ним с ремнем, задрожит и застонет, задрожит и застонет.

Она дала ему теплое полотенце, позвала Смоуки сделать ему массаж, наконец дала две белые таблетки из серебристой коробки и затолкала Хью в кровать.

— Разве ты не хочешь поцеловать меня на ночь? — спросил Хью, когда она собиралась выйти из комнаты. Она на секунда заколебалась, потом согласилась:

— Конечно, глупый сукин сын.

Она пообещала себе положить конец этому, встретиться с Гардом Пруденсом, заставить его отпустить их из этого проклятого места, позволить жить, где угодно, только не в Вегасе. Все звезды живут в Калифорнии, Голливуде, имеют виллы в Беверли Хиллз, и только приезжают в Вегас для выступлений. А если они вынуждены жить здесь постоянно, она может держать пари, что Хью это скоро станет не под силу. И нет причин им как-то отличаться от других в этом шоу-бизнесе, а вести нормальную жизнь, как все. Если бы только Гард отпустил их!

Перси договорилась о встрече с Гардом в то утро. Она была намерена просить его отпустить их из Вегаса, даже если он не уменьшит количество их концертов. А может быть, найдется еще какой-нибудь выход из этой ситуации. Она посмотрит по ходу дела. Перси могла бы заниматься коммерцией и делать все, что он скажет.

Гард был очень высокомерен. Беседа с ним отнимала у него много нервов, несмотря на то, что их отношения длились уже давно. С Гардом было не только сложно разговаривать, там был еще один нюанс: он любил угрожать. Он сказал ей, когда договаривались о встрече, что ему тоже нужно обсудить с ней кое-что. Что же, интересно? Вероятно, что-то, что добавит ей еще проблем.

Она торопилась, потому что перед встречей с Гардом задержалась у юриста. Перси привела себя в порядок: никаких красок, никаких теней на веках, даже туши на ресницах. Только помада и серые румяна на щеках. Это ее новое лицо. Сочетающееся с ее новыми манерами. Она отрастит волосы, будет носить их назад вьющимися. Платье на ней было белое шелковое, особенного фасона с длинными рукавами, купленное в одном из магазинов «Цезаря». Она наденет только жемчуг. Пусть Гард увидит, что она полностью меняет жизнь и готова уехать отсюда.

— Выгони машину из гаража, — сказала она Вирджилу.

— Вы не хотите, чтобы я отвез вас? — спросил он.

— Нет. Рик и мальчики будут здесь через полчаса. Рик получил новое предложение. И я бы хотела, чтобы Хью репетировал с ними все утро. А вы со Смоуки посидели бы в студии и проследили за всем.

Их собственная студия звукозаписи была лучшим из всего, что у них было. Она построила ее сразу же, как они приехали в Лос-Анджелес, на их первые заработки.

Перси пробыла у адвоката всего минут десять. Это было больше формальностью — подписание контракта с Ли-Жеймсоном. Его условия были понятны. За справедливое вознаграждение он оставил Хью Хьюларту все права и титулы навечно, закрепляющие его как создателя слов и музыки «Риалли Дуан Лоу». Каждый и так знал, что Хьюларт написал слова и музыку сам.

Гард объяснял ей, что репутация и значение певца растут, если он исполняет музыку, написанную им самим. Не говоря уже о том, что он сам делает записи своего исполнения. Перси инстинктивно чувствовала, что Гард прав. Разве может певец, например, исполнять старые песни Элвиса Пресли после того, как сам Элвис прекрасно их пел? И почему кто-то должен наживаться на таланте Хью Хьюларта, на его песнях?

А если кто-то будет недоволен этим контрактом, пусть сам пишет музыку и записывает ее. Желающих на его песни много, а Хью Хьюларт один. Ведь только она знала, как трудно было сделать из него то, чем он стал. Это было невыносимо тяжело!

Когда Перси шла в «Риджент Клаб» для встречи с Гардом, она думала, что ей придется пропустить свадьбу Сесиллии в Голливуде, потому что они снова будут на гастролях. Ну и ладно! Она хотела даже, чтобы их не пригласили. Сесиллия хотела стать звездой. Пока этого не произошло, она не входит в их число, а только мечтает. Хью же — звезда, он признан на этом уровне. И пока не случилось, но может и случиться, что они тоже окажутся вне звезд… хотя, если ей хватит на это духа, она собиралась спасти Хью, сделать это с достоинством.

Гард был одет в свой обычный костюм с цветком в петлице, хотя было еще утро — обычный рабочий день в Вегасе.

Он приветствовал ее у двери, проводил к столу, предложил ей чай и булочки с черникой — тот завтрак, который он имел каждое утро.

— Ты прекрасно выглядишь, Перси. Мне нравится твое платье. Со вкусом.

Она кивнула в ответ на его комплименты. Гард всегда был джентльменом. Он хорошо играл эту роль.

Гард начал с того, что хотел сказать сам.

— Я хочу поговорить с тобой о весе Хью. Это становится проблемой. Он снова поправился, Перси. От этого он выглядит хуже. Это повредит его предстоящим гастролям. Вам ехать через несколько дней, а он такой толстый. Девчушки не будут реагировать на него, на этого неуклюжего мальчика. Я думаю, тебе следует посадить его на диету. И прямо сейчас.

— Это не так легко, Гард. Он вечно голодный.

— Никто не говорит, что это легко. Конечно, нелегко. Но я знаю, ты добиваешься всего, чего захочешь. В интересах его поклонников мы не должны позволить Хью толстеть. В Вегасе можно иметь несколько лишних фунтов, но там другая публика. Но эти хихикающие подростки…

Она глубоко вздохнула.

— Я не хочу больше ездить на гастроли. Я…

— О чем ты говоришь, Перси? — угроза появилась в его голосе. — Вы должны ехать на гастроли, — он засмеялся. — Это бизнес.