Герцог не ответил, и, помолчав, она осторожно спросила:

— Что… станет с ними, когда… вы уедете?..

Призрак работного дома был частью ее ночных кошмаров.

Там жен и мужей отделяли друг от друга, и попав в это огромное мрачное здание, старики были уверены, что не выйдут оттуда живыми.

— Об этом я не хотел бы говорить прямо сейчас, — сухо ответил герцог, и Айлин подумала, что он боится возобновления споров, не хочет больше слушать ее мольбы.

Какой смысл ему повторять лишний раз, что решение принято, и он не собирается его менять.

Словно опасаясь ее настойчивости, герцог встал из-за стола.

— Вы… уже уходите? — быстро спросила Айлин. — Пожалуйста, давайте сыграем еще раз…

Герцог бросил взгляд на каминные часы.

— Я бы с удовольствием, — ответил он, — но кое-кто хотел увидеть меня, и я вынужден просить прощения.

— Увидеть… вас?

Не отвечая на вопрос, герцог сказал:

— Перед ужином я приду пожелать вам спокойной ночи, а пока, чтобы порадовать вас, сообщаю добрую весть. Доктор Дэвисон сказал, что если вы хорошо выспитесь, то сможете завтра спуститься вниз к обеду.

Айлин вскрикнула от радости.

— Он так сказал? Он… правда так сказал?

— С одним условием, — уточнил герцог, — вы должны выспаться и ни в коем случае не будете самостоятельно спускаться и подниматься по лестнице.

Айлин с недоумением посмотрела на него:

— Это значит, что я сам отнесу вас. Думаю, вы стали еще легче, чем были, когда я принес вас сюда из кабинета.

Он улыбнулся и добавил:

— Это приказ. И еще вам необходимо как следует поужинать. Я скажу миссис Берд, что вы ужасно проголодались!

— О нет!.. Прошу вас, не делайте этого!.. — воскликнула Айлин, но герцог уже вышел из комнаты.

Она чувствовала приятное волнение от того, что ее заточение близится к концу, но, подобно туче, набежавшей на солнце, его омрачала мысль о том, что герцог, возможно, уже начал заколачивать окна в пустующих комнатах, готовясь к отъезду.

В последние дни чувствовалось, что герцог чем-то озабочен.

Айлин не сомневалась, что он по-прежнему враждебно или равнодушно относится ко всему, что было связано с их родовым владением.

Казалось, он подчеркнуто не желал иметь никакого отношения к тем богатствам, которые хранились в доме.

«Не думаю, — размышляла про себя Айлин, — что смогу спокойно смотреть на то, как он будет уничтожать все, что я любила, все, что — нравится ему это или нет — является частью нас обоих…»

Когда Эмили помогала Айлин ложиться спать, девушка снова с трудом сдерживала слезы.


Наутро, к ее удивлению, Айлин проснулась свежей и бодрой.

Ночью она горячо молилась о спасении имения, о том, чтобы герцог отказался от своих планов.

— Господи, прошу тебя… — шептала девушка, — пусть он поймет, что… должен… остаться там, где он… нужнее всего!..

Она и мысли не допускала, что где-то в нем могут нуждаться больше, чем в имении.

Впрочем, Айлин признавала, какие трудные задачи ставит имение перед человеком, у которого нет больших денег и который привык к жизни в экзотических странах.

«Но ведь при его уме он сумел бы найти способ возродить имение и восстановить хотя бы одну ферму», — говорила она себе.

Силу его ума Айлин ощущала постоянно, порою она просто ошеломляла ее.

Правда, Айлин отдавала себе отчет в том, как мало она знала о мужчинах.

И все-таки ей казалось, что недюжинный ум герцога наверняка должен был помочь ему заработать денег за границей.

Она вспомнила, что слышала о людях, сколотивших состояние в Индии, Сингапуре или Гонконге.

«Почему мы не можем быть такими, как они?» — спрашивала она себя, глядя на портрет брата.

Затем Айлин подумала, что, если никакое чудо не может спасти Дом, ей необходимо подумать о своем будущем.

— Помоги мне, Дэвид… помоги… — произнесла она вслух.

Ответом ей было молчание, и она подумала, что не только Дэвид, но и сам Господь позабыл о ней, и ничего с этим поделать она не может…

Готовясь первый раз после болезни спуститься вниз, Айлин надела свое лучшее платье, а Эмили помогла ей уложить волосы.

— Как вы себя чувствуете, миледи? — заботливо спросила горничная, когда Айлин поднялась со стула перед туалетным столиком.

— В ногах еще чувствуется слабость, — ответила девушка, — но мне так не терпится спуститься вниз и…

Она осеклась.

Айлин собиралась сказать: «увидеть, что происходит», но в данный момент ей меньше всего хотелось об этом думать, поэтому она договорила:

— ..и увидеть Пегаса!

— Я знаю, как вы беспокоились о своем коне, миледи, — отозвалась Эмили. — Мы все так рады вашему выздоровлению! А миссис Берд приготовила все ваши любимые блюда.

— Мне надо добраться до кухни и поблагодарить ее.

— Но для этого вам придется… — начала было Эмили, но замолчала, успев удержать слова, которые вертелись у нее на языке.

Айлин с удивлением взглянула на Эмили, но та уже повернулась к ней спиной и открыла дверь.

В коридоре появился герцог.

— Доброе утро, ваша светлость, — поздоровалась Эмили. — Ее светлость готовы и ждут вас.

Айлин не успела выйти в классную комнату, как герцог уже вошел в спальню.

На нем был изящного покроя сюртук, надетый поверх двубортного жилета, из кармана которого выглядывала золотая цепочка для часов.

Айлин понимала, что думать об этом ей не пристало, но в голове у нее вертелся вопрос: сколько все это стоило и где он взял деньги?

На мгновение у нее мелькнула мысль, что герцог успел продать одну из картин!

Но она тут же осадила себя, решив, что это его дело, в которое она не имеет права вмешиваться.

Только с момента приезда герцога, у нее на сердце лежал тяжелый груз, и иногда Айлин казалось, что ее сердце не выдержит такого ужаса и отчаяния.

Однако герцог улыбался, и она нашла в себе силы улыбнуться в ответ.

— Я пришел вызволить вас из этой темницы. Вы готовы к встрече с внешним миром?

— Да… Конечно!..

— Должен сказать, вы прекрасно выглядите! Словно сама весна!

Айлин с удивлением посмотрела на Шеридана.

Это был первый комплимент, который она услышала от него, и девушка решила, что он попросту поддразнивает ее.

— Если у вас столь поэтичное… настроение, вы… должны догадываться… о моих чувствах, — произнесла она в ответ.

Он поднял ее на руки, и по ее телу пробежала странная дрожь — чувство, никогда не испытанное ею ранее.

И пока герцог нес ее через спальню и классную комнату, это чувство не покидало ее.

Он нес ее по коридору, который соединял левое крыло с центральной частью здания.

Забыв о себе, Айлин со страхом ожидала того, что могло предстать перед ней.

Ей хотелось закрыть глаза.

Герцог стал медленно и осторожно спускаться по лестнице, и Айлин увидела, как солнечные лучи, проникая в холл сквозь высокие окна с мозаичными гербами, освещали флаги по обеим сторонам камина.

Она не верила своим глазам.

Она даже слегка вздрогнула, и герцог крепче прижал ее к себе. Айлин тихо вскрикнула.

Впервые за многие годы у парадной двери стояли четверо лакеев в ливреях с блестящими серебряными пуговицами и полосатых жилетках.

Она смотрела на них, не понимая, сон это или явь.

Ее губы тронула робкая улыбка, и, заглянув в глаза герцога, она еле слышно выдавила из себя:

— Откуда… они здесь?..

— Это то, что я хотел увидеть, когда приехал сюда.

Айлин замолкла, не в силах больше вымолвить ни слова.

Герцог ступил на мраморный пол и пронес ее мимо лакеев к Серебряному салону.

У массивных дверей красного дерева стоял еще один лакей.

Когда они подошли, он распахнул перед ними дверь салона, мебель в котором стояла в чехлах еще со смерти ее матери.

И снова девушке показалось, что она грезит наяву.

Ставни были открыты, и солнце освещало парчовую обивку и позолоту мебели работы Роберта Адама, картины, фарфор, огромные вазы с цветами, стоявшие на столах.

Герцог пронес Айлин к камину и осторожно усадил на диван.

Он стоял перед ней спиной к камину, который тоже был уставлен цветами, а она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Как… вы это все сделали?.. — прошептала она.

— Скажите, так ли все это должно выглядеть?

— Все чудесно… Еще прекрасней, чем… было прежде. Но, я не понимаю…

Вместо ответа герцог подошел к столику в углу комнаты, взял с серебряного подноса бокал и наполнил его шампанским, вынув бутылку из ведерка со льдом.

Айлин, ошеломленная, не спускала с него глаз.

Канделябры, недавно покрытые пылью, блестели. Все вокруг было вымыто и вычищено, поблекшие краски обрели свежесть и яркость.

Герцог протянул Айлин бокал с шампанским и взял другой себе.

— Я думаю, Айлин, — сказал он, — нам следует выпить за будущее.

— За… будущее?..

Голос Айлин дрожал.

— За будущее, — тихо повторил герцог, — которое может принести вам то, чего вы желаете.

Айлин робко взглянула на него, не смея верить тому, что только что услышала.

Не находя слов, она отпила чуть-чуть шампанского.

После смерти матери ей не приходилось пробовать его, а теперь ей казалось, что оно, как нельзя лучше, соответствует игре солнечного света.

Когда наконец к ней вернулся дар речи, она спросила:

— Что… произошло? Я… не понимаю…

— Нам надо о многом поговорить, Айлин, — ответил герцог, — но пока я хочу, чтобы вы просто наслаждались моментом. У нас будет время для объяснений.

— Как вам… удалось… сделать все это… так быстро?

— Мне хотелось сделать вам сюрприз, — просто ответил герцог.

— Вам… удалось. Когда вы… несли меня вниз, я боялась…

— Я знаю, чего вы боялись, а теперь я хочу, чтобы вы сказали мне все, чего я не знаю.

— Что… вы хотите… узнать?

— Например, кто именно из моих предков привез сюда картины французских художников.