Ванесса же долго оставалась одна, сохраняя дружеские отношения с Кандидой Линарес. Одно время Кандида даже лелеяла надежду, что Рикардо женится на Ванессе. Это было в то время, когда Кандида да и сам Рикардо считали, что Роза погибла при землетрясении. Какое-то время Ванессе самой казалось, что Рикардо может стать для нее хорошим мужем, тем более она была привязана к Дульсе, но из этой затеи ничего не получилось.

Зато когда на празднике в доме Линаресов Ванесса познакомилась с Эдуардо Тампа, счастье, казалось, ей улыбнулось. Ванесса до сих пор вспоминала, как он пел в тот день, аккомпанируя себе на гитаре. Это были народные песни о любви, о печали, о вечном поиске счастья. Когда Ванесса слушала его голос, ей показалось, что она видит перед собой душу этого человека, который так жаждет любви и тепла.

С этого вечера началась их дружба. Вначале они изливали друг другу душу, рассказывая о своих разочарованиях и несбывшихся надеждах. Им обоим казалось, что в их судьбе есть нечто общее. Эрнандо было жаль расставаться с новой знакомой, которая так хорошо понимала его, и он пригласил Ванессу приехать в Гвадалахару.

Ванесса долго колебалась. Ей было страшно менять стожившийся уклад, отказываться от своих привычек, постепенно, все больше узнавая Эрнандо, она стала связывать с ним свои надежды на будущее.

Новость о том, что Эрнандо сделал Ванессе предложение, обрадовала супругов Линарес. Роза была довольна что ее старый друг связал свою судьбу с такой достойно; женщиной, да и Рикардо, который помнил Ванессу еще молоденькой девушкой, рад был, что она наконец устроилась Поэтому обе семьи все эти годы поддерживали отношения и, бывая в столице, Эрнандо и Ванесса неизменно навещав Линаресов.

И вот теперь дружеские отношения омрачены. Роза поняла, что Ванесса своим женским чутьем догадывалась о том, что в саду что-то произошло. Она хотела подойти к ней и поговорить, но почувствовала, что у нее нет сил.

Эрнандо виновато потоптался у входа, а потом подошел к Ванессе и взял ее под руку.

— Спокойной ночи, Роза, — произнес он, глядя на нее с тоской.

Ванесса тоже сказала «Спокойной ночи» каким-то бесцветным голосом.

— Спокойной ночи, — ответила машинально Роза и направилась в столовую. Она сама не знала, что ей там было нужно. Просто не хотелось возвращаться в спальню, где| уже никогда не будет Рикардо.

Оказалось, что в столовой Томаса убирает посуду оставшуюся после гостей.

Роза подошла к Томасе и прижалась к ней. Томаса бах первым человеком, которого Роза помнила. Родную мать Паулетту она встретила, только когда ей было уже восемнадцать лет. Бедная и необразованная прачка Томаса для Розы настоящей матерью, она как никто знала ее характер и пережила с ней столько трудностей. Томаса обняла Розу и гладила ее по голове, а Роза рыдала и не могла остановиться.

— Томаса, я не могу без него, — говорила она сквозь слезы. — В Рикардо была вся моя жизнь.

— Поплачь, моя деточка, поплачь, Розита, — тихо приговаривала Томаса. — Душа нашего Рикардо уже в раю с ангелами, и я чувствую, что он шлет нам свое благословение.

— Тогда почему я не умерла? — воскликнула Роза. — Зачем мне жизнь, если нет Рикардо?!

— Не говори так, Розита, — сказала Томаса. — Ты нужна мне, нужна Лус и Дульсе, которые хоть и выросли красивые и ученые, а в трудную минуту бегут к мамочке. И про маленькую Розиту вспомни: ей ты тоже нужна. Пойдем лучше наверх, я тебя уложу.

Роза покорно, как в детстве, позволила Томасе отвести себя в спальню и уложить в постель. Так же покорно она выпила питье из целебных трав, которое подала ей Томаса. Та еще долго сидела на краю постели и гладила Розу, что-то тихо приговаривая. Роза уже не слышала слов. Она засыпала, и последнее, что она увидела в полусне, было улыбающееся и полное любви лицо Рикардо.


ГЛАВА 5


Вчерашний разговор не выходил у Густаво из головы.

Во время поминок мужчины вышли в отдельную комнату, где было можно курить. Некоторое время все молчали, затем Рохелио, который давно бросил эту привычку, но последние три дня снова взялся за сигареты, закурил и сказал:

— Я долго разговаривал с комиссаром Грильо, это очень толковый человек. Так вот, у него есть некоторые сомнения, точно ли это был несчастный случай.

— Кто бы мог подумать, ведь это было всего в нескольких милях от нас, — покачал головой Густаво. — По дороге сюда мы проезжали это место. Если бы я точно знал, где это случилось, я обязательно бы остановился и посмотрел сам, что к чему.

— Ну, полиция, наверно, ничего не пропустила, — заметил Феликс Наварро.

— Кто их знает, — криво усмехнувшись, ответил Густаво, который не очень верил в таланты полиции, ведь он был знаком с ней совершенно с другой стороны, чем преуспевающий бизнесмен Наварро. — Они ведь так и не установили почему он ехал в обратную сторону.

— Об этом мы и говорили с инспектором Грильо, — сказал Рохелио. — По заключению полиции, Рикардо погибе результате несчастного случая. Но есть несколько очень подозрительных моментов. Во-первых, почему он ехал не домой, а в противоположном направлении? Во-вторых, возможно, его ударили сзади — бампер погнут, на нем есть следы. Все это требует дополнительного расследования.

— И что? — заинтересовался Густаво. — Они обещают продолжить следствие или собираются закрыть дело?

— Пока трудно сказать, — ответил Рохелио.

— Вот что, — горячо воскликнул Густаво, — если они закроют дело, мы должны продолжить расследование своими силами — наймем людей. Ради достижения справедливости я лично готов на все.

— На все? — переспросил его Феликс Наварро.

— Да, на все, — твердо повторил Густаво, смотря бизнесмену прямо в глаза.


На следующий день после поминок Густаво и Исабель собрались домой — ранчо нельзя оставлять надолго. Земля привязывает человека к себе, но и с лихвой отдает тому, кто верен ей.

Эрлинда на кухне готовила завтрак, Исабель собирал провизию в дорогу. Им «помогала» малышка Флорита, которой несколько дней назад исполнилось два с половиной она— была еще в том возрасте, когда празднуют не только каждый год, но и каждый новый месяц жизни.

— Какая у тебя милая девочка, — улыбнулась Исабель.

— Ну так не отставай, что же тебе мешает завести такую же крошку? — ответила Эрлинда.

— Работа... — покачала головой Исабель. — Мои руки нужны на ранчо. А из беременной да кормящей какой работник? Ну, с Лало уж мы решились — одного-то надо. Знаешь, я и не мечтала, что у меня будет хотя бы один ребенок. Ну да ты меня понимаешь, сама знаешь, о чем может мечтать девушка из «Твоего реванша».

— Да, — согласилась Эрлинда. — А я всегда любила детей. Но знаешь... — она нахмурилась, — дети такие хорошие, пока маленькие, а потом...

Она не договорила, а нарочито захлопотала у плиты. Исабель почувствовала, что подруга что-то хотела сказать, но затем передумала. «Наверно, она недовольна Тино», — решила она.

— Ну что ты, Тино ведь такой хороший, способный мальчик, в следующем году он, наверно, будет поступать в университет.

Но Эрлинда на это только вздохнула.

— Не знаю, — ответила она. — С ним что-то происходит. Я спрашивала его, в чем дело, но он только отмалчивается. Это так тяжело. Ведь он всегда был открытым, ласковым, а теперь... я и сама не знаю. Вечерами пропадает где-то, а когда я начинаю спрашивать — молчит. Не нравится мне все это. Ты же знаешь, сейчас такое время, мало ли в какую он может попасть компанию.

Больше Исабель ничего не спрашивала, а Эрлинде было тяжело рассказывать о своих подозрениях, тем более что наверняка она ничего не знала.


Мужчины в комнате вели другой разговор.

— Ты вчера упомянул о том, что у инспектора были какие-то соображения насчет причин аварии, — начал Густаво. — Что там было с машиной Рикардо?

— Похоже, его «форд» ударила сзади другая машина, — сказал Рохелио, — На «клыках» бампера следы. Сначала думали — грязь, но экспертиза установила, что это краска — темная краска. Они объявили розыск машины темного цвета с побитым передом, но пока ничего не нашли. — Темная краска, — механически повторил Густаво — которую приняли за грязь, значит... коричневая.

— Да, странный цвет для машины, — задумчиво сказал Рохелио. 

Густаво сжал кулаки.

— Я видел их, видел! — Он вскочил и нервно заходил комнате. — Если бы я только знал раньше! Я видел их так, как сейчас вижу тебя. Рядом, буквально на расстоянии шага. Теперь мне все ясно. 

— Что тебе ясно? — недоуменно спросил Рохелио

— Это он. Федерико Саморра.

Рохелио невесело рассмеялся:

— Ты все еще не можешь забыть его. Нет, тебя преследует призрак. Саморра давно сидит в тюрьме, ты же знаешь, его приговорили к пожизненному заключению.

— И тем не менее это был он, — в голосе Густаво звучала такая уверенность, что Рохелио начал верить ему — и Исабель тоже его узнала.

— Ты хочешь сказать... — вслух думал Рохелио, — что Саморра бежал? Ну, это нетрудно узнать в полиции. Им наверняка это известно. Но даже если это так, наверняка был объявлен розыск. Ему не уйти далеко.

— В том-то и дело, — с жаром говорил Густаво, — его трудно узнать — он изменился, да и одет, как бедный батрак: небритый, в старой шляпе. Мы бы и сами не узнали его, если бы не голос.

Густаво подробно рассказал шурину о встрече на главной площади Сьюдад-Виктории.

Значит, вы с Исабель встретили их непосредственно после аварии, — сказал Рохелио. — Но кто был второй?

Трудно сказать, — ответил Густаво. — Его я никогда не видел. — Высокий, очень худой, маленькая голова с гладко зачесанными волосами. Чем-то он похож на пастора, хотя и без сутаны.