— Арабелла Брэдфорд падала с реи? Вы уверены в этом, свидетель?

— Клянусь Вам, это чистая правда, — Годфри перекрестился. — к миссис Брэдфорд часто приезжал мистер Вольверстон, и он брал её дочь на корабль. Я уже говорил — родители слишком много позволяли этой девчонке.

— Интересный факт, господин Годфри, — кивнул судья, — продолжайте, капитан

Сильвер вместо ответа сбросил камзол, отвернул манжету и обнажил правую руку, открыв взглядам шрам. Он находился именно на том самом месте, которое указал Годфри.

Судья вновь закашлялся. Удушье неумолимо подступало. Единственное, чего ему хотелось — это поскорее завершить процесс. Неважно, чем он закончится, и что произойдёт…

— Что Вы хотите сказать, капитан? Причём тут Ваш шрам? Мы ведь говорим не о Вас, а о Арабелле Брэдфорд? Или же…

— Да, Ваша честь, — с усмешкой промолвил Сильвер. — Именно то, о чём Вы подумали. Перед Вами — Арабелла Брэдфорд.

По ступеням спустился мальчик-писец. Остановившись перед капитаном, он с любопытством уставился на него. Тот, сняв с шеи серебряный медальон, протянул его писцу. В зале не было слышно ни единого звука. Юные леди, в начале процесса восхищавшиеся мужественным капитаном, стыдливо потупили глаза и спрятались за юбки разряженных в пух и прах мамаш. Уоллес стоял ни жив, ни мёртв, устремив взгляд на бывшего друга. Холодные струйки стекали по лбу и спине. Ноги подкашивались, и лишь широкая грудь Вольверстона оказывала пассивную поддержку его обмякшей спине. «Теперь я понял», — бормотал он себе под нос, — «и то, что он просил прощения за ложь, и прощание. Всё кончено. Мы больше не сможем быть друзьями. Кто я ему, то есть ей? Сможет ли она меня уважать, и как отнесётся ко мне? Кем будет она для меня — возлюбленной, другом или капитаном? Нет, мне придётся уйти. Так, как ушёл де Фонтейн».

— Простите, мисс, но, быть может, теперь Вы поведаете суду Вашу версию? Что же произошло в каюте капитана Альвареса, и как Вам удалось освободиться?

— Как Вам сказал мистер Годфри, меня связали и отнесли в каюту капитана. Он хотел меня обесчестить, а потом отдать на забаву команде.

Юные леди, уже было потерявшие интерес к Сильверу, вновь подняли на него свои глазки, но в них уже было не обожание, а неподдельный интерес. Мамаши зашикали на них. Некоторые, наиболее чувствительные девушки попытались упасть в обморок, но толкотня в зале помешала им осуществить это, большей частью осознанное, намерение.

— Альварес пригрозил мне, что, если я не буду более сговорчивой, то он всё равно добьётся своего, а потом пустит меня на корм рыбам. Он развязал мне руки, чтобы я привела себя в порядок и приготовилась встретить его как послушная девочка, и вышел из комнаты. Он был сильно пьян…

Прервав свою речь, девушка взглянула в зал. Сотни любопытных глаз глядели на неё, но Арабелла будто бы не видела этого. Мысленно погрузившись в прошлое, она снова и снова переживала события того вечера. Она вспомнила, как спряталась за ширмой, со страхом и нетерпением ожидая возвращения Альвареса. Жуткий, будто набатом отдающий в мозгу звук приближающихся тяжёлых шагов, странное чувство опьянения от винных паров, вдруг наполнивших всю каюту, хриплый голос перебравшего капитана… Она сидела на кровати, прижав к себе отцовский кинжал и мысленно прощаясь с жизнью. Но вот он подошёл и, обняв за плечи, грубо притянул к себе, пытаясь поцеловать в губы… А его слова — мерзкие, липкие, словно нечистоты… Она даже не успела осознать, что и зачем собирается сделать — просто рука ощутила, что кинжал вошёл в его тело. И вновь лицо Альвареса — с недоброй ухмылкой на губах, с расширившимися от удивления и боли глазами. Его губы беззвучно шевелились, но уже через мгновение он рухнул на пол, заливаясь кровью.

Переполненный зал молчал. Сотни любопытных глаз глядели на стоявшую на лестнице девушку в мужском камзоле. Перед её взором медленно плыли их лица. Арабелла судорожно вцепилась в перила.

— Продолжайте, мисс, — от Уиллшоу, не ускользнул внезапный приступ головокружения

— Простите, Ваша честь, — будто проснувшись, промолвила Арабелла, — просто я вспомнила всё. То, что произошло четыре года назад…

Уиллшоу раскрыл медальон. Сходство с мисс Брэдфорд было несомненным. Дышать стало немного легче.

— Продолжайте, суд Вас внимательно слушает

— Когда меня схватили испанцы, единственное, что я успела сделать — это спрятать под одежду кинжал моего отца, выпавший из его рук в тот момент, когда он был убит. Поэтому, как только капитан вышел, я спряталась за занавеской и приготовилась покончить с жизнью. Я просила Бога простить мне этот грех, ведь я просто хотела избежать судьбы дурных женщин. Но Бог, видимо, направил мою руку и помешал мне совершить самоубийство. Поэтому в ту самую минуту, когда Альварес приблизился ко мне, я инстинктивно развернула нож и ударила его между рёбрами. Туда, где, по моему мнению, находилось сердце. У меня был один-единственный шанс. Но что бы Вы сами сделали на моём месте? Воспользовались единственным шансом или дождались, пока в каюту явятся пьяные матросы?

— Но как Вам удалось захватить корабль?

— А разве Годфри не рассказал Вам всё?

На губах девушки мелькнула улыбка. Она уже не казалась Уиллшоу дерзкой.

— Это просто невероятно, мисс, — оторопело пробормотал он. — Согласно показаниям мистера Годфри, Вы руководили боем и захватили ещё одно испанское судно?

— Да, это так, — кивнула она.

— Но почему Вы выбрали этот путь?

— А разве у меня был другой выбор? Отца убили на моих глазах, о судьбе матери я тогда ничего не знала. Единственно, как я могла бы прокормить себя — это работать девушкой в баре, но Вы сами знаете, какая у них репутация.

— Так Вы заботились о своей репутации и о чести девушки?

— Безусловно.

— Значит Вы, простите за нескромность, невинны?

— Невинна? — на губах Арабеллы мелькнула саркастическая усмешка. — Странное слово — невинность. Почти что безгрешность. Да, моя честь не пострадала, но можно ли так назвать девушку, на счету которой — немало чужих жизней? Я видела пьяные драки, женщин, продававших себя в кабаках пиратам… Но честь моя не пострадала.

— Редкий пример добродетели, — пробормотал судья, — странно для пиратов.

— Для них я была и остаюсь Питером Сильвером. Даже если бы об этом узнали и попытались воспользоваться… Не думаю, что этот человек дожил бы до вечера. Думаю, те, кто видел меня в бою, могут это подтвердить.

Судья вновь взглянул в зал. Из толпы выдвинулся высокий худой джентльмен в золотистом камзоле с манерами утончённого светского льва. Уиллшоу хорошо знал его. Это был граф Солсбери, один из ближайших друзей Её Величества.

— Позвольте мне сказать, Ваша честь

— Разумеется, граф.

Судья попытался вздохнуть. Одышка подступала. По спине рекой струился пот. Процесс выходил из-под контроля.

— Слово предоставляется графу Солсбери.

— Ваша честь, Вы помните историю, которая произошла со мной в прошлом году? Мой фрегат захватили испанцы, моя супруга скончалась от сердечного приступа, а нас с дочерью доставили в резиденцию президента Панамы. Если бы не эта девушка… Тогда я считал её капитаном Сильвером. Она освободила нас, спасла от неминуемой смерти. Если желаете, я расскажу подробнее, но об этом достаточно написано во всех лондонских газетах. После этого, на её корабле, нас доставили на Ямайку, а по пути освободили ещё двух английских пленников — графа Вандомского и его шестнадцатилетнего сына. Прибыв в Англию, я поклялся до конца жизни помнить о том чудесном спасении, и о юном капитане, который освободил нас. Но я никак не ожидал, что этот капитан окажется девушкой, которая немногим старше моей Элен.

В мозгу Уиллшоу вновь мелькнуло недоверие. Слишком много совпадений. Но Солсбери — нет, он не станет на сторону авантюристки. Значит, эта девушка говорит правду? Но нет, надо собрать все доказательства.

— Может ли кто-нибудь ещё подтвердить, что это действительно Арабелла Брэдфорд? Хорошо бы ещё объяснить, откуда у шестнадцатилетней девушки такие странные способности?

Из зала вновь раздался голос, но на этот раз это был именно тот одноглазый великан, на которого обратил внимание Уиллшоу. Старый пират легко двигался вперёд — едва увидев его внушительный вид и не менее внушительную саблю, присутствующие тотчас же расступались.

— Позвольте мне, Ваша честь. Меня зовут Нэд Вольверстон

— Откуда Вы знаете Арабеллу?

— Я знаю её с рождения, и я хорошо знал её мать, миссис Брэдфорд. Я часто бывал на острове и брал девочку на корабль. Лет с пяти она заинтересовалась тем, как устроено судно, и просила меня всё показать ей. Я легко уступал её желаниям, даже позволял лазать по вантам. Мои матросы страховали Арабеллу, но однажды они не смогли её удержать, и она упала с вант грот-брам-рея. После этого миссис Брэдфорд хотела запретить ей бывать на корабле, но Арабелла всегда умела настоять на своём… Вскоре визиты на корабль корабля возобновились, она научилась ставить паруса, а вскоре освоилась на месте капитана. Следующим желанием её было взять с собой в рейс. Вначале понарошку, несколько раз пройтись мимо берега, а потом — и в серьёзное плавание. Она просила научить её стрелять и фехтовать, и даже в этом я не смог ей отказать. Все мы баловали её, и лишь Богу было известно, что не зря. Страшно подумать, что было, откажи я ей её просьбах.

— Вы пират?

— Я был пиратом, когда плавал вместе с Бладом. После его перехода на королевскую службу я оставил пиратство и служил в его флотилии, но, попав на «Инфанту» с Арабеллой, я посчитал необходимым постоянно быть рядом с ней.

— Блад знал про Ваши занятия с Арабеллой?