— Я надеюсь, что с родителями Филипа ничего не случилось, — сказал Чарли. — Они, конечно, не были в районе доков, но им все равно пришлось туго.

Ему стало гораздо легче, когда Филип получил письмо от матери сразу после Нового года.

— Как дела дома? — спросил он мальчика.

— У них лопнули трубы и пришлось приглашать сантехника.

— Видимо, у них такая же плохая погода, как и у нас.

— Да, мама пишет, что очень холодно. Опять вылетели все стекла, и она пишет, что ветер гуляет по дому.

— Их до сих пор бомбят?

— Конечно, — сказал Филип.

Мать в своей рождественской посылке прислала Филипу коричневый вязаный толстый шлем, пару перчаток и толстый шерстяной шарф, Как только похолодало, Филип все время надевал эти теплые вещи.

— Она как чувствовала, что будет так холодно, — заметил Чарли, — прислав теплые вещи.

— Но она не прислала никаких книг, — заметил Филип.

— От книг тебе не станет теплее, — заметила Линн.

— Скажите мне что-то, чего я не знаю!

— Тихо, тихо! — нахмурился Чарли. — Не следует грубить тетушке Линн.

А позднее он сказал мальчику:

— А как насчет книг наверху? Книг нашего Роба? Может, тебе стоит почитать их?

— Нет, они такие скучные, — ответил Филип.

— Будет неплохо, — заметила Линн, — если этот молодой человек снова пойдет в школу.

— Если только он сможет до нее добраться, — заметил Чарли. — Судя по всему, мы скоро будем отрезаны от всего мира.


Часто по утрам, когда Чарли ходил кормить скот, ему приходилось прокапывать сквозь снег дорожку. Снег заносило ветром во двор, и он лежал высокими кучами, загораживая двери в сарай и коровник. Свинарник был завален снегом по самую крышу, и то же самое случилось с курятниками, стоявшими в поле. Теперь Чарли ходил по ферме всегда с лопатой, он прорывал в снегу дорожки и разбивал лед в поилках.

Несколько дней ферма была отрезана от внешнего мира.

Булочник не мог вывезти свой хлеб на дорогу, и Линн выпекала хлеб сама. Чарли запряг лошадей в снежный плуг, сделанный из грубых досок, немного расчистил путь до Реттер Лейн.

Потом муниципальные власти расчистили главные дороги, и по ним, хотя с трудом, но можно было пройти пешком. Линн снова стала поджидать почтальона — от Роберта опять ничего не было уже больше месяца, — но почтальон не приходил на ферму.

— Мне кажется, что он просто ленится, ему не хочется идти сюда по плохой дороге. Не может быть, чтобы мне не было письма!

— Я схожу в Скемптон и проверю, — сказал Чарли.

Он с трудом добрался до деревни, проверил письма на почте и вернулся домой ни с чем.

— Постарайся не волноваться, если Роберт сражается где-то в Северной Африке, — просила Линн.

Официальные новости были очень хорошими. Англичане захватили Бардию в Египте и торопились войти в Ливию.

— Кажется, у нас там дела идут хорошо. Мы все время даем прикурить этим итальяшкам!

— Это не означает, что с Робертом все в порядке.

— Если бы с ним что-то случилось, ты бы немедленно все узнала. Если нет новостей, это уже хорошо. Это значит, что с ним все в порядке. Можно сказать, что он в безопасности.

— В безопасности? — возмущенно повторила она. — Роберт не может быть в безопасности, пока не кончится война и он не вернется домой! И кто знает, когда это будет? Последняя война длилась четыре долгих года. Сколько продлится эта война, как ты думаешь?

— Но мы все равно победили, ты об этом помнишь?

— Но только после того, как погибли тысячи людей! Тысячи жизней были потрачены, можно сказать, зря!

Чарли ничего ей не сказал, он понимал, что все равно не сможет ее успокоить.


В течение двух или трех дней не переставая шел снег. Когда он перестал, начались сильные морозы. После стирки, когда Линн повесила белье на веревку во дворе, оно сразу же промерзло и застыло на веревке. Ей пришлось нести его на кухню и пытаться с трудом высушить у огня. Через кухню протянулись веревки, и все утро с них капало, а на полу стояли лужицы. Весь дом пропах мокрым бельем. В воздухе стоял пар, и окна затуманились, со стен капало. Когда открывалась дверь со двора, из печи вырывались клубы дыма, и все выстиранное белье покрывалось копотью.

— Почему ты ходишь туда и обратно? — возмущалась Линн, отчитывая Филипа. Она сердито отругала и Чарли.

— Я тебе говорила, что следует прочистить трубу, но ты всегда чем-то и где-то занят, и тебе некогда сделать то, что нужно, в своем доме.

— Пойдем, Филип, — сказал Чарли. — Нам здесь нет места.

— Вот ворчливая старуха! — сказал Филип. Он начал пробираться через мокрое капающее белье.

Сидя на ящике в дровяном сарае, он смотрел, как Чарли колет дрова.

— Я не нравлюсь тетушке Линн. Она так странно смотрит на меня.

— Ерунда! Ты ей нравишься! Она только иногда бывает несколько суетливой и даже вредной, но это ничего.

— Мне наплевать на это. Я сюда не навязывался!

Филип взял пучок соломы и начал крутить его в руках, пока не получилось крепко связанное кольцо.

— Как ты думаешь, сколько еще будет идти война?

— Не знаю. Ну и вопросы ты мне задаешь! Мы все хотели бы знать ответ на этот вопрос.

— Если бы война закончилась завтра, я бы сразу мог поехать домой, правда?

— Конечно, ты бы отправился сразу к маме и папе.

Чарли опустил топор на полено, оно разлетелось на две половинки, и обе упали на пол. Он отбросил их туда, где уже лежала порядочная куча расколотых поленьев. Он на секунду остановился, не выпуская из рук топора и глядя на грустное лицо мальчика.

— Мы больше тебя не увидим после того, как закончится война, так? Ты сразу побежишь на поезд в Лондон, и все Правда?

— Может, я когда-нибудь приеду навестить вас.

— Не знаю, не знаю, — сказал Чарли.

Он засмеялся и потрепал мальчика по голове.

— Мне кажется, когда ты будешь дома, ты даже не вспомнишь про нас. И правда, почему ты должен помнить о нас? Для этого нет никаких причин. Ты же сам сказал, ты к нам не напрашивался!

Чарли поставил полено на колоду, одним ударом расколол его на две половины и снова отбросил в кучу.

— Как только погода изменится, Фил, я поведу тебя к пустоши Флонтон и покажу пост наблюдения, где я дежурю.

— А почему не сегодня?

— У меня сегодня много дел.

— Ты собираешься идти к миссис Шоу?

— Может, схожу, если только будет время.

Филип соскочил с ящика, на котором сидел, и отбросил в сторону кольцо из соломы. Он ближе подошел к колоде, глядя, как Чарли колет дрова.

— Миссис Шоу, наверно, твоя близкая подружка, да?

— Нет, конечно нет! — ответил Чарли.

— Кто же она тогда такая?

— Просто соседка, вот и все.

Чарли поднял с пола полено, поставил его на колоду и секунду помедлил, держа топор в руках.

— Тебе не следует говорить такие вещи, — сказал он.

— Почему? Что здесь такого?

— Я уверен, что ты сам знаешь, в чем дело. И еще я знаю, что ты пытаешься разозлить меня.

— Что, если да?

— Тебе не стоит этого делать.

Чарли замахнулся топором, высоко подняв его над головой. Топор начал опускаться, неумолимо, как судьба, когда внизу промелькнула рука Филипа и столкнула полено с колоды. Чарли увидел руку и окаменел. Его сердце рванулось ему в горло, и жуткий жар превратил кости в воск. Топор летел вниз — его уже невозможно было остановить, — и лезвие глубоко вонзилось в колоду. Филип, увидев выражение лица Чарли, визгливо и громко захохотал и начал скакать вокруг Чарли. Чарли смотрел на мальчика, чувствуя тошноту, не в состоянии пережить ужас от той опасности, которую удалось избежать мальчику Его грудь разрывалась раскаленными клещами.

— Черт тебя побери, зачем ты это сделал?! — с трудом сдерживаясь, сказал он. — Если бы я топором угодил тебе по руке…

— Но ведь этого не случилось? Я все сделал очень быстро!

— Если ты еще хоть раз попытаешься такое сделать, я тебе задам такую взбучку, что ты запомнишь ее на всю свою жизнь. И перестань улыбаться, я с тобой не шучу!

Чарли дрожащей рукой вытер пот с лица. До сих пор у него перед глазами была маленькая изуродованная ручка мальчика, вся в крови валявшаяся на колоде. Он просто ослеп от этого видения и почернел от ярости.

— Убирайся отсюда, ты, маленький мерзавец! Я не могу тебе больше доверять. Убирайся, говорю тебе!

— Нет, не хочу! — закричал Филип.

— Ты что, не слышишь, что тебе говорят?

— Я все слышал! Ты меня обругал!

— Ты со мной играешь в такие шуточки! Тебя нужно как следует выпороть!

Чарли пылал от ярости. Он грозно смотрел на мальчика, и тот, крепко сжав зубы, ответил ему неприятным, вызывающим взглядом. Потом они услышали голос Линн, которая звала их есть. Что-то непонятное пробежало по лицу мальчика, он недоверчиво посмотрел на Чарли.

— Пора идти есть, она зовет нас.

— Кто она? Мать кота?

— Ну хорошо, тетушка Линн.

— Ну ладно, иди, не задерживайся.

Когда мальчик оказался рядом, Чарли схватил его руку и крепко сжал ее.

— Ты больше не станешь так делать? Обещай мне это!

— Отпусти, ты делаешь мне больно! — сказал Филип.

— Я хочу, чтобы ты дал мне обещание!

— Хорошо, обещаю. Клянусь тебе в этом.

— Надеюсь, что ты выполнишь свои обещания, — заметил Чарли.

Он отпустил руку мальчика и как следует шлепнул его по заднице.

* * *

Наступили дни, когда морозы спали. Подул западный ветер, и снег вдруг начал подтаивать. Во дворе стало скользко, и Чарли старался расколоть и убрать весь лед. Но как только он его убрал, с крыш начали съезжать целые горы снега, и двор снова стал таким, каким он был до уборки.