Уже потом я узнала еще одну легенду об этих прекрасных цветах. Самые романтичные утверждают, что именно ученый-ботаник Джордж Крэнлейт показал миру черную орхидею, цветок которой он украл у одного из племен в Южной Америке. Папуасы, считавшие растение священным тотемом племени, не оставили безнаказанным страшное, по их мнению, преступление. Они подвергли нерадивого ученого страшным пыткам. Но именно его безрассудство, как уверены многие, открыло экзотическое растение из южноамериканских джунглей.

Но сейчас этот еще не раскрывшийся цветок был в руках того, кто никогда его не отдаст и не отпустит. Я не могла пока этого знать, но присущая каждой женщине интуиция вопила об этом во весь голос – а мне только предстояло научиться слышать зашифрованное послание собственного шестого чувства…

Этот день выдался солнечным и теплым - казалось, совсем несвойственным для двадцатых чисел октября. В парке уже активно желтела листва, первые заморозки пощекотали нервы обещанием скорых холодов, едва уловимым дыханием приближающейся зимы, которая вот-вот принесет с собой кровавые политические события, но о них мало кто пока догадывался. Не догадывалась о них и я, когда утром пыталась догнать в сознании обрывки сна с какой-то малозначительной гонкой по составу движущегося поезда. Меньше боевики надо было на ночь смотреть. Отметив в блокноте «поезд - перемены, скорость – жизнь не стоит на месте, бег – активность», я нырнула с головой в тридцатиминутную танцевальную тренировку, даже не отрицая, что именно мысль о том, что сегодня вечером снова увижу Александра, поднимает настроение сладким предвкушением высотой в разрушительное, но ласковое вместе с тем цунами… Эта мысль разгоняет кровь по сплетениям мышечных волокон и проникает глубже, окутывая своей защитной легкостью… И впервые мне не хочется сопротивляться, я готова впустить эту осторожную пока эйфорию в себя до последней капли, до каждого слияния нейронов и атомов, которые сплетут со временем идеальную структуру. Это моя уникальная возможность вырваться. Еще рано говорить о чувствах, говорить, по сути, просто не о чем, но желание оставить кошмар позади сильнее всех возможных опасений будущего.

Я готова говорить о чем угодно до мельчайшей детализации, до надуманной решительности, но к тому, что произойдет вечером, невозможно подготовиться…

Предчувствия катастрофы утром не было. Я бы даже сказала, замечательный день, всего две пары, выпила чаю с Мирандой Пристли, когда зашла посоветоваться по поводу предстоящего через год диплома, составила Эле компанию и тоже соблазнилась парафинотерапией ручек. Это шикарное ощущение, когда мир сам вращается вокруг тебя, а не ты едва поспеваешь за его безумным ритмом, теряя терпение и нервные клетки. Я все еще плавилась в лучах этого позитива, запрыгивая в условленное время в «лексус» Алекса, успокаивая биение застучавшего сердечка с послевкусием щемящего, приятного испуга на губах от поцелуя. С каждой встречей он становился более глубоким и подчиняющим, медленно расширяя свои полномочия на готовой к захвату территории. Ему не нужно было жечь восставшие города и истреблять их обитателей, путь его дипломатии изначально был выстлан ковровым полотном принимающей стороны. Слияние-поглощение шло своим чередом, а я не желала ему сопротивляться ни в коей мере. Меня вообще занимали совсем иные вопросы.

Ничего не поделаешь. Самокритичность и комплекс неполноценности присущи в той или иной мере даже королевам. Не избежала этого и я. Раньше страх и чувство нереальности новой зарождающейся робкой симпатии занимали все мои мысли, но, когда я убедилась в том, что это не иллюзии, страх зеркала обрел новое направление. Я так уверенно и беспринципно посылала в ад мелькающую за спиной тень доставшего меня фантома, что она таяла, побившись для проформы головой о колючую проволоку моего нового защитного поля. Я вглядывалась в свое отражение, пытаясь понять, что такой мужчина мог рассмотреть в, по сути, совсем еще ребенке, не вполне сформировавшейся девочке. Миловидное личико? О, я подозревала, что он мог бы легко добиться взаимности от каждой из «мисс Вселенная», которым я значительно уступала внешне. Точеная фигура? Да, не один десяток подростков и тех, кому за, втихаря свихнулся на этих самых изгибах, только Алекс ни разу не раздевал меня глазами и даже не смотрел на мою грудь, какое бы откровенное декольте ни было у каждого нового платья. Я была гораздо эрудированнее и сообразительнее своих подруг, впитывала новые знания, как губка, могла поддержать любой разговор на должном уровне – но достаточно ли этого было для того, чтобы удерживать рядом такого мужчину? Мои вопросы оставались без ответа, сомнения грызли куда чаще, чем атаки бестелесной Димкиной тени, и вместе с тем аура некой избранности, уникальности и непохожести на других набирала обороты, пока еще робко, но с каждым нерешительным шагом все сильнее и крепче. Само наличие подобного мужчины в арсенале каждой девчонки обещало в скором времени поднять самооценку до небес.

Перед этим сеансом у Ирины я была в приподнятом настроении, восхищалась осенними красками, солнечными бликами в витринах магазинов, приближением скорого листопада. Алексу, казалось, передалось мое настроение, он улыбался той самой улыбкой, которую я видела так редко и только мимолетно – искренней, настоящей, той самой, что собственноручно снимала с него маску хладнокровного эстета-повелителя.

- О чем вы там говорите? – качая головой и не сводя глаз с убегающего под колесами ровного блестящего асфальта, шутливо интересовался он. – Готовите план по захвату земного шара?

- Мой психолог запретила мне обсуждать это с кем бы то ни было!

- Я умею убеждать. Может, расскажешь сама?

Я расскажу ему это очень скоро. Только дар убеждения тут будет ни при чем. Это будет подзабытая истерика с обвинениями в адрес первоклассного специалиста в области психоанализа и даже отказ от продолжения лечения, и только чудом меня уговорят это продолжить. Я не догадываюсь, интуиция спит, даже когда Ирина лично заваривает мне изумительный белый чай, потому как только она одна знает секреты его приготовления и не доверяет секретарю. Ее умные внимательные глаза отмечают малейшее изменение моей улыбки, я чувствую это очень хорошо. Малоприятно, но я сама согласилась сотрудничать. Кажется, даже улавливаю секундное замешательство железной леди Фрейд перед тем, как она указывает на удобную кушетку для релаксации.

- Сегодня я попробую погрузить тебя в гипнотический транс. – Сердце срывается с места, стучит в грудную клетку с пока не высказанной просьбой выпустить на волю, и я смотрю на Милошину умоляющим взглядом напуганного ребенка.

- Может, не стоит? Ну пожалуйста…

- Чего ты боишься?

Мне сложно подобрать ответ на этот вопрос. Я боюсь того, что посторонний человек сейчас раскроет мое сознание, увидев то, что я прячу даже от самой себя и не желаю признавать. Я понимаю, там доверчиво уместились на импровизированной книжной полочке все мои опасения, которые мешают двигаться дальше и отпускать прошлое, я знаю, что Ирина сможет их искоренить в одно касание… Может, я просто сильно люблю эти страхи и не готова с ними расстаться?

- Юля, мы все запишем. Ты сможешь потом это просмотреть, и мы разберем каждое слово. Не переживай, я не буду делать тебе внушение из серии «убить президента»! Я все это делаю для того, чтобы тебе помочь, хотя иногда в подобных методах и мало приятного…

Ей приходится подвести меня за руку к кушетке, расправить подушки. В мире современных технологий нет места спиральным колебаниям кулона на цепочке – нажатие кнопки пульта, тяжелые темные шторы на окна, и на белой стене под вспышкой проектора оживает калейдоскоп меняющихся абстрактных линий и капель. Я не успеваю даже удивиться, ожившая картина притягивает взгляд, затягивая в себя, еще миг, и она трансформируется в технологию стереофильма, выключая сознание, резанув по пяткам и солнечному сплетению сладкой аналогией погружения в сабспейс… Капли искусственной реальности похожи на стайки маленьких рыбок, но они в этот раз движутся не за ладонью по ту сторону стекла аквариума, они танцуют в такт тихому и спокойному женскому голосу, вздрагивая, когда меняется его тональность, и умиротворенно затихая, когда его оттенок стремится к абсолютному покою. Я думала, это будет больно, я почувствую вскрытие защитного купола без всякой анестезии… Но я не ощущаю никаких прикосновений.

Нежный голос ведет за собой, и легкость этого полета мало похожа на то, что я испытала с Димой… А, что именно? Ира, как бы тебе там понравилось! Только я сама не понимаю, что же это было. Наверное, включение резервных генераторов психики, которая каждый день наедине с ним была под угрозой срыва. Почему? Проще так думать… Ты права… Даже в этом. Наверное, мне все это больше приносило удовольствия, чем боли. Почему я этому сопротивлялась?.. Я не знаю. Я не хотела! И, наверное, с самого начала… У меня ведь забрали право выбора и принятия решений…

Поднятие архивов памяти с полок даже не провоцирует аллергию на пыль, там царит стерильность… Слишком часто я к ним прикасалась, любовно поглаживая и не желая отпускать. Без протеста передаю эти глянцевые книги в дизайнерской обложке черно-красного цвета, цвета моей боли и затерянности в навязанной игре, в руки той, которая, кажется, знает, что с этим делать. Повинуюсь ее мелодичному голосу и расслабляюсь, не пытаясь взвешивать свои ответы и концентрироваться на необычных ощущениях. Доверчиво сдаю свое оружие еще не в полной уверенности, просто с робкой надеждой, что меня не уничтожат им же. Спящую.

Когда я открываю глаза, солнечный свет заливает комфортный кабинет психоаналитика, зайчики пляшут по светлым стенам в такт колыханию жалюзи. Ирина не теряет времени зря, похоже. Ее пальцы быстро бегают по клавиатуре планшета, перенося информацию с монитора стационарного компьютера.