- Пообещай, что перестанешь об этом думать! Прямо сейчас.

Как я могу об этом не думать? Я могу забыть на время, пока он здесь, если только снимет эту маску, при виде которой у меня начинают дрожать пальцы и сжимается горло. Мне должно быть все равно, что он со мной сделал за прошедший час? Перенастроил на свою радиоволну, забрал мою волю, накинул тонкую сеть, которая сделала меня такой зависимой от колебаний его характера?

- Не перестану. Потому что там никого не хоронили. Вы думали, я этого не пойму?

Меня потряхивает, только не от страха. Скорее, от собственной смелости. Я даже не отвожу взгляда, когда он делает шаг навстречу и протягивает руку… закрыть мне губы своей ладонью?

Да уж, мое воображение меня добьет рано или поздно. Подхватив двумя пальцами ручку чашки, он выходит из комнаты, не сказав ни единого слова. А когда возвращается, мне удается успокоиться, или мне так кажется? Мысли путаются, и за новую порцию глинтвейна я хватаюсь, как за спасительный трос. Повторить вопрос просто не решаюсь потому, что впервые за вечер он очень близко, на расстоянии вытянутой руки, в зоне моего личного комфорта – что бы там ни говорили, это уже не личное пространство, это вторжение-слияние, от которого не сбежать, сколько ни вжимайся в спинку дивана, но это больше не пугает… Накрывает внезапно яркой волной знакомой беспомощности, уязвимости с эйфорическими вспышками в сознании, слегка захмелевшем от горячего вина со специями! Это теперь моя стихия? Это те самые якоря, которые вонзились в беззащитную плоть моей души своими заостренными изогнутыми наконечниками, которые невозможно безопасно извлечь, не разрывая кожный покров? Мне будет комфортно только так, при мнимой или же реально осязаемой угрозе, в слезах с привкусом сладости желанных капитуляций. В конвульсиях надрывного протеста, от которого я буду получать куда больше удовольствия, чем от обычной ванильной ласки… Это не лечится. Я наконец-то впустила это в себя так глубоко, как не могла прежде. И я бы сошла с ума от подобного осознания. Если бы не его присутствие и купол сильнейшего биополя, остановивший поток тяжелых мыслей о том, что есть правильно, а что недопустимо…

Я инстинктивно тянусь к фоторамке, пытаясь избежать волнующего нетактильного контакта с находящимся рядом мужчиной. Я не вполне к этому готова, но все же уверена в его благоразумии посильнее, чем в собственном. Ощущения при этом совсем незнакомые… Ты прекрасно понимаешь, что он считывает каждую твою эмоцию, на этой территории для него нет секретов.

- Дельфины? – я не понимаю, о чем он, пока не перевожу взгляд на рамку. Это в дельфинарии, однажды мы вырвались на представление. Кажется, я там откровенно заскучала.

- Да, это в нашем дельфинарии. Год назад.

Александр сжимает пальцы на рамке, намеренно не задевая мои, словно стараясь пощадить мою ранимую психику, и вглядывается в изображение.

- Тебе понравилось?

- Не совсем. К ним не разрешали приближаться, а посмотреть подобное можно было и по телевизору. Так себе шоу.

- Никогда даже не гладила? Не пыталась уловить эхолокацию?

- Нет, я их всегда видела только издалека. Хоть и выросла в Крыму.

Он удовлетворительно кивает, а горячий хмель вкусного лекарства берет свое… Непроизвольно зеваю, забыв прикрыть рот ладонью. Это тоже не остается незамеченным.

- Ты очень устала, тебе надо отдохнуть и выспаться. – Безапелляционный тон не подлежит обжалованию, да я и не пытаюсь. – Мне бы очень хотелось увидеть тебя снова. Это возможно?

«Разве тебе… вам… можно это запретить?»

От обреченно-волнующей мысли позвоночник оплетают сладкие спирали. Я ловлю его взгляд, внутренне вздрогнув, когда тонкие губы сжимаются в жесткую линию.

- Юля, это должен быть твой выбор и твое решение. Если ты не готова или не хочешь, я прошу тебя сказать об этом прямо. Прекращай видеть угрозу там, где ее нет и никогда не будет!

Моих сил хватает только на кивок. Он не доволен. Я это скорее ощущаю, чем вижу.

- Завтра я позвоню тебе и мы решим, стоит нам встретиться или нет. Ты согласна? Когда я могу набрать твой номер, чтобы не помешать?

Он играет по установленным обществом правилам. Галантное ухаживание. Мнимый выбор. Полноте. Такие мужчины уже все решили изначально и дают лишь иллюзию свободы. Но с ним это не вызывает протеста!

- У меня пары заканчиваются в три часа дня.

- Продиктуй мне свой номер телефона, - мягкий приказ, которому я просто не могу не подчиниться. Может, потому, что он ведет себя иначе? Нет насмешки-иронии и внутреннего самолюбования собственным превосходством в его словах, только обволакивающая серьезность, взвешенность каждого произнесенного слога и мягкое внушение тепла с привкусом безопасности. Он мастерски умеет плести подобные сети, взрослый мужчина с потрясающим опытом за плечами. Я же не сумела выиграть в противостоянии с тем, кто был младше и слабее, с тем, кого я смогла прочитать, как открытую книгу, но абсолютно ничего не смогла сделать с полученными знаниями, столкнувшись с проявлением непримиримой силы. Я просто осознаю, что не буду воевать с тем, кого, во-первых, не победить, а во-вторых, с тем, кто сам не хочет никакой войны. Если, конечно, маска харизматичного миротворца не направлена на то, чтобы усыпить мою бдительность и затянуть узлы обладания в решающий момент.

Однажды ты устаешь бояться каждого колебания ветра и собственной тени. Настолько, что готова укрыться от порывов холодного дождя в пасти тигра. Но без интуиции никуда, если уж она так легко подпустила тебя ближе – наверняка у нее были на то все основания?

Этой ночью мне удается заснуть почти моментально – кажется, вот только успела закрыть за неоднозначным гостем двери, расстелить кровать и завести будильник, как угольно-черная пелена накрыла непривычным теплым покрывалом с несвойственным ей прежде неоновым свечением. Только тупая боль несколько раз сжала виски, словно пытаясь вырвать из объятий сна, но так же быстро отступила. Внезапная мысль вызвала у меня довольную сонную улыбку. Кончилось тут господство твоей черной неумолимой тени, Дима. На сегодня так точно!

Новое утро не похоже на предыдущее, я все еще очарована, пленена, заряжена обволакивающей заботой вчерашнего гостя. У него действительно дар изменять пространство и время в отдельно взятом периметре! Я не помню, что мне снилось, но нет тяжелого осадка после полноценной ночи в объятиях Морфея. Даже попеременно горячие и холодные струи контрастного душа больше не секут плетью чужого диктата вместе с непристойными мыслями, они заряжают энергией, удвоившей отдачу от десятиминутного танца. Обжигающий кофе. И сегодня он именно кофейного цвета, цвета обжаренных зерен, а уж никак не радужки чьих-то глаз! Облачаюсь в длинное бежевое платье, чулки в тонкую сетку, которые – о чудо! – ложатся второй кожей, без стрелок-зацепов-разрывов. Кокон переплетения защитных лазерных лучей держит оборону от вторжения извне, и впервые за долгое время я не прилагаю усилий, чтобы выбросить из головы призрак недавнего прошлого - его туда независимо от меня что-то не пускает!

Подкрашиваю ресницы перед большим зеркалом в ванной комнате, набрав на кисть рассыпчатые румяна, веду уверенный от скулы к виску, - повседневный макияж завершен без всякой аритмии и желания поскорее покинуть зону с зеркалом. Я даже не вспоминаю о своей новообретенной фобии! Ну, лишь на мгновение, когда остается финальный штрих - блеск для губ и капелька любимых духов на точки пульсации - я осознаю собственное бесстрашие вместе с внезапно потускневшим освещением и ощущением тяжелого взгляда за спиной. Ты же не выпустишь меня из своих когтей так просто, ты всегда был слишком крутым для подобного проявления милосердия. В твоей интерпретации это слабость!

Замираю на миг, перед тем как встретить в зеркальном отражении насмешливо – решительные искры собственных глаз. Чувствую очень четко, как бьется в приступе бесконтрольного бешенства невидимая глазу тень за спиной, и, наверное, я знаю, что с ней делать! Пальцы обеих рук сгибаются – все, кроме средних за миг до того как отразиться в хладнокровной амальгаме.

If you were dead or still alive - I don't care. And all the things you left behind, I don't care!

(Погиб ты или все еще жив - мне все равно! И на все, что осталось после тебя – мне наплевать!)

Я не зря танцевала утром с таким драйвом именно под эту мелодию. Нет случайных событий в неразрывной цепи под названием «Моя жизнь». Откуда этот ненормальный прилив сил? Мне кажется, так теперь будет всегда. Я не хочу думать о том, что это временное состояние эйфории скоро испарится без следа, внутренняя… нет, не богиня, амазонка, натягивает тугую тетиву лука перед контрольным выстрелом в лоб собственной затянувшейся депрессии. Я выживу, твою мать, я вытравлю тебя из собственной крови, перед тем как влить новую в свои крепкие сосуды! Я сдеру тебя скрабом из алмазной пыли не самой мелкой фракции со своей кожи, из своих мыслей путем вливания новых эмоций, из своей жизни, в конце-концов! Ты напрягся? Задергался? Правильно понимаешь, не зря боишься! Ты никто, всего лишь бесплотная тень, бестелесный фантом, плод моего травмированного воображения! А что бывает с тенями-призраками, когда их жжет огнем ослепляющего потока чужой решительности? Правильно! Они умирают! Ты чувствуешь жар выжженного периметра, защитного круга, приближающиеся языки пока что ласкового пламени? Грейся в последний раз, потому как скоро окоченеешь во льдах вечного забвения по имени «я переболела тобой»!

Я так уверена, что теперь этот боевой задор не пройдет… Приезжаю в академию на полчаса раньше, с удовольствием выпиваю латте в своем любимом кафетерии, уворачиваюсь от объятий девчонок, которые вчера переживали, но не решались позвонить и побежать следом… Смеюсь, слушая рассказ Лекси о том, как досталось Вове, и ловлю себя на мысли, что он имел полное право поступать так, как поступил, но при этом я тоже была права. Подруги ошарашены моим зажигательным драйвом и не могут понять, в чем дело. Если б я сама еще это понимала!