Однажды мне зададут вопрос: «А что послужило стартом для развития ваших отношений?». Глупо, конечно же, ответить, что ужас, попытка самосохранения, вынужденная мера. Да в этот момент никакого зарождения чего бы то ни было не было и в помине! Но мысленно я в тот момент все же вернулась в этот вечер, с прорисовкой всех мыслимых и немыслимых деталей…

Белая кисея штор. Люминесцентная подсветка, довольно слабая, чтобы скрыть зарево над горизонтом и накрывающие сумерки. А солнце уже село, и только багровый отблеск позднего заката еще позволяет видеть границу неба и моря. Если бы подобную сцену снимали в фильме, не обошлись бы без смокинга и вечернего платья, но в реальной жизни она лишена броского пафоса.

- Завтра ты можешь уехать домой.

Как хорошо, что я не позволила столь глубоко прорасти собственной симпатии, иначе бы эти слова оцарапали своим равнодушием, но тогда вызвали лишь легкое недоумение с откатом первозданной радости. Домой! Это желание было доминирующим, что бы ни происходило со мной, вопреки всем другим эмоциям.

- Сегодня наш последний вечер…

«Проведи со мной ночь. Давай, помоги мне нарушить эти правила. Начни прямо сейчас отсекать прошлое, которое так не желает тебя отпускать...»

Это вряд ли ментальная атака. Нет. Я цинично гашу улыбку в бокале с вином. Это романтика заката и полное расслабление, оно грозило свести меня с ума, но я не поддалась… Нет в задумчивом взгляде Александра этой невысказанной просьбы, наверное, нет даже таких мыслей. Это мое подсознание пытается сбросить рабские оковы, и вполне успешно, если бы… Если бы все сложилось иначе…

Нет. Он меня не поцеловал, прижимая к перилам, как в пафосной мелодраме. Не произнес с потаенной грустью в глазах «останься». Это жизнь, а не кино. Но то, что он смотрел мне вслед, когда я уходила спать, и явно был готов что-то сказать, мне не показалось. Это было. Но я запретила себе на этом зацикливаться, перепуганная все еще в глубине души девчонка, которая получила подтверждение своим домыслам в полной мере.

- А почему именно БДСМ-клуб? – это не вино развязало мне язык. Это я страховала себя от дальнейших ударов судьбы, ставя точки сразу, пока не стало поздно. Пока не пришлось сожалеть. – Бизнес, или же…

Он смотрел мне прямо в глаза. Смелость медленно умирала, заставляя сожалеть о том, что я опять осталась с ним наедине.

- Нет. Это моя жизнь. Я думаю, ты сама все прекрасно поняла. Да, я получаю удовольствие именно от того, что так тебя ужасает. Хочешь знать подробнее?

Я не хотела. Я узнала достаточно. Но, несмотря ни на что, мне удалось крепко уснуть в эту последнюю ночь в его доме. Я увижусь с ним только утром. Перед тем как расстаться, забыть, выбросить из головы на долгие месяцы.

- Юля, спасибо за прекрасный вечер, – не ему сейчас полагалось целовать мои дрожащие пальцы. Ему вообще не стоило смотреть мне вслед. Он оказался мужчиной с большой буквы во всем. А я.. я просто хотела домой.

А еще спать… И вновь слышать голос Димы в своей голове. С ним для меня, по крайней мере, все было понятно.

Глава 7

Я быстро закончила собирать сумку, больше не испытывая никаких противоречивых эмоций от того, что все эти вещи, включая чемодан, подозрительно похожий на «Луи Виттон», мне не принадлежат, и я не имею на них никакого права. В самом деле, не могла же я уехать голой, потребовав назад рубашку, которая оставалась на мне в ту ночь, и… и тоже принадлежала не мне!

Никто не ограничивал меня во времени. Виталина ненавязчиво предложила помощь, но я вежливо отказалась. Было что-то успокаивающее в этом неспешном процессе упаковки вещей, может, я впервые за все время восхищалась своим новым гардеробом, а не думала о том, что упаковали в подобную красоту с вполне определенной целью - радовать глаз того, кто все это для меня купил. Вряд ли он преследовал именно такую цель, но страх сделал меня слабой и глупой. Я видела угрозу во всем: в протянутой руке помощи, в ненавязчивом требовании заглянуть ему в глаза. Мне казалось, чтобы растворить, сломать, ворваться новым информационным подавляющим потоком в свободное пространство моей разбитой сущности. О том, что он требовал этого с одной только целью – успокоить меня, я не желала понимать и верить. Две недели с Димой окрасили в черный цвет самые благие побуждения кого бы то ни было.

Это не закончится, долбаный пробел с отсутствием отрезвляющих знаков препинания и затяжными многоточиями, искажающими трехмерное пространство до шизофрении изломанных параллелей! Никогда жизнь не будет наполнена прежним смыслом, она ослепит перевернутыми зеркальными плоскостями, подчинив мышление программе зашитого под кожей чипа с системной кодировкой «беспощадный диктат». Что это означает на практике? Знаете, ничего хорошего.

Солнце светит не для того, чтобы поддерживать жизнь на земле и согревать своим теплом. Оно рано или поздно сожжет землю в потоке радиационного пламени, спросите у ученых.

Будь собой, и люди к тебе потянутся? Окстись. Ты, настоящая, никому не нужна! Ты всю жизнь обречена притворяться той, кого хотят в тебе видеть, если, конечно, ты не герой!

Любовь делает человека безумцем? Да, но тут никак без конкретики! Не любовь к тебе, такой неповторимой, ради которой можно измениться и перестать быть самим собой. Нет. Самый обостренный и циничный эгоцентризм, который перекрывает своими щупальцами самое светлое чувство. Третьего не дано.

Мне нужно было избавиться от груза проблем, но не здесь, где присутствие Александра является постоянным напоминанием о том, что я пережила! Цепочка логических связей, теория семи рукопожатий, закоротившая параллель. Дома всего этого не будет. Там будут вещи из моей прошлой жизни, эмоции и близкие люди. Возможно, именно там я смогу забыть. Если же нет, скоро начало первого семестра, и будет прекрасная возможность с головой погрузиться в лекции с семинарами. Или - если будет тяжело – в дружескую поддержку, и мне все равно, как именно она будет проявляться! Хоть дружеским хлопком по плечу, хоть угаром клубных пати, каруселью эсэмэсок и звонков, коктейлей, ритуальных поцелуев и разговоров. Мне надо вновь обрести себя прежнюю, ту, которой я была до встречи с Димой, и никогда больше не бояться. Просто не начинать игры с теми, кто легко переиграет тебя твоими же шахматными фигурками, и все будет хорошо…

- Юля, стол накрыт, - сказала Вита, сдвинув брови. Я действительно быстро упаковала чемодан, погруженная в почти оптимистичные мысли.

- А…

- Денис заберет. Все собрала?

Кивнув, я спрятала мобильный в небольшой клатч с документами. Не так много вещей, если задуматься, а чемодан под завязку. Новый гардероб, надеюсь, не будет мне напоминать о том, как я его обрела.

Я была в безопасности. Теперь в абсолютной. В шаге от свободы, которую уже никто не отнимет. Не стоило ничего бояться – если меня пугала предшествующая ночь, сейчас светило яркое солнце, в доме мы были не одни, да и глупо ожидать, что он решит перед отъездом по-быстрому нагнуть меня над столом. Нагнуть? Епт твою маму. Не дельфины, нет. Просто епт.

Ну какие еще, спрашивается, эпитеты могли прийти мне в голову при виде этой картины? И как так получилось, что я начала оживать, приходить в себя прямо-таки с космической скоростью?

Впервые. Слышите? Впервые за сегодняшнее утро у меня появилась мысль, что я могла бы остаться и, сомкнув ладони стрелой, нырнуть в неизвестность. Просто так… Что было тому причиной? Растиражированный романтический шаблон, который нам так часто навязывает литература и телевидение?

Он просто стоял, упираясь руками в парапет лоджии, спиной ко мне. Прекрасный пейзаж – голубая гладь моря под зеленью кипарисов явно не могла не привлечь внимания, призывая любоваться на нее, даже если видишь почти каждый день, только я ее не замечала. Скользила по высокой мужской фигуре в деловом светлом костюме каким-то новым, потрясенным взглядом, и эмоции у меня были такие же – потрясенные от собственного потрясения. В тот момент я забыла абсолютно все: кто он такой и что из себя представляет, о своем унизительном выступлении за дверями кабинета, последующем стакане молока, которое я, наверное, долго не смогу спокойно пить, о том, как легко он подтвердил то, в чем я готова была обмануться. «Да, я получаю удовольствие именно от того, что так тебя ужасает». Эти слова были произнесены и должны были отсечь желание любоваться этим человеком со скоростью плети, а я просто не могла ничего с собой поделать – никакая сила сейчас не могла запретить мне смотреть на него.

Он сам не позволил моему воображению, заключившему договор с сознанием, нарисовать картинки формата 18 плюс как минимум, а потом, спустя время, мучиться чувством неоправданной вины.

- Юля, - я вздрогнула, словно застигнутая врасплох на месте преступления, когда он повернулся ко мне. Ироничная, понимающая улыбка нажала спусковой крючок, запустив подзабытый нейротоксин по моим расслабленным в ожидании скорого отъезда эмоциональным сплетениям, аукнулась в мизинцах пережатых ремешками сандалий стоп сладкая боль азартного предвкушения, выровняв допустимый уровень уязвимости на грани сладости и испуга. – Юля, я всегда чувствую, когда мне смотрят в спину.

- Понятно, - я не могла ответить иначе, сбитая с толку, злая на саму себя за очередной провал. – Мне показалось, вы по телефону разговариваете.

Его взгляд говорил о том, что он думает по поводу моего умозаключения, лучше любых слов. Он знал. Знал с ошеломляющей детальностью все, что со мной происходит, до каждого нервного импульса в пережатых тревогой сосудах, до каждого витка расслабленного сознания, до простейшего алгоритма того, в чем я никогда не признаюсь сама себе! Предательский румянец хлестнул касанием полновластного хозяина по моим щекам, оставляя розовую метку поверх легкого загара, а я мысленно взмолилась, чтобы его хватило для сокрытия факта острого смущения. Шагнула к столу, не позволяя Алексу проявить галантность и отодвинуть стул, скользнула расфокусированным взглядом по его лицу, избегая смотреть в глаза,– это было гораздо лучше, чем вновь давиться соком под его саркастичным оскалом. Да, называй его улыбку именно так! Страхуй свою вновь обретшую уравновешенность психику от обратной экспансии – нежности в обертке завуалированного эротизма, которой сильно много, чтобы называть вещи своими именами: добродушие – добродушием. А улыбку – улыбкой.