- Какую слабость?! Черт, Юль, хватит тупить!

- Нет… Я все решила… Он сам должен позвонить, если хочет быть со мной! Он мужчина! Который не имел права делать то, что сделал… И потом сразу ставить меня перед этим выбором!

- Да каким выбором?! Тебя что, на цепь посадить собирались? Сколько можно искать себе тупые оправдания?

Спазм-сжатие горловых связок… Не спасает даже жадный глоток мартини. Но почти сразу отрезвляет ироничный вопль Лекси, которая не участвовала в разговоре, занимаясь поиском фильма.

- Багира, а когда это ты начала учить немецкий?.. Тут же язык сломать можно!

Мы с Элей одновременно повернулись к нашей супер-блондинке. Наверное, выражение лица у каждой из нас было одинаково недоумевающим.

- А что такое «Vertrag»? – Лекси с любопытством изучала стопку страниц в своих руках. – «im Namen des Direktors Herrn»… Это завещание Гитлера, да?

- Дай сюда! – меня опередила Эля, едва не разорвав документ в Ленкиной ладони. Та капризно надула губки.

- Ну и забирай, у меня еще есть. И тут такая красивенькая голограммка… Я бы ее оторвала себе, но он заламинирован…

Я уставилась на документ, который теперь держала в руках Алиева, понимая, что вижу его впервые в жизни. Четыре страницы, может, больше. В том, что язык – немецкий, у меня не осталось сомнений, стоило увидеть в тексте слово «Deutschland». Я понятия не имела, откуда это взялось в моей квартире!

- Подожди! – Эля защелкала телефоном, вбивая название документа в переводчик. – Юль, это договор. Предположительно, купля-продажа. Смотри, здесь его фамилия!

- Как у Анастейши Стил и Кристиана Грея? Круто! А кто кого покупать собирался? – Ленка вертела в руках нечто, похожее на корочку диплома, с рядом голографических оттисков. – А что это такое? Вы договаривались, да?

Внезапное озарение ударило в солнечное сплетение выбивающей тревогой. Я вспомнила вчерашний вечер.

«Можно воспользоваться твоим принтером?»…Я стараюсь не смотреть за тем, чем он занят, я пытаюсь изо всех сил не показать, как мне больно, как рушатся мои ледники, как съедает изнутри острое желание упасть к его ногам и положить голову на колени, после чего хоть апокалипсис… хоть финал в стиле «Истории О», с оттиском клейма, которого я уже не боюсь, потому как добровольно и с удовольствием позволила выжечь подобное на сердце и сознании вензельным росчерком. Гордость сдавливает мою шею цепкими объятиями смерти, произнеси я стон-мольбу или кинься к его ногам, - сомкнет пальцы, передавливая, вырывая пульсирующую аорту, – лучше умри, но не смей расписываться в своей слабости! Я переключаюсь на его пальцы. Когда он сел в кресло у компьютерного стола, у него в руках была флешка и небольшая стопка документов. Флешка в USB – разъеме, документы по левую руку, чтобы иметь возможность свериться, поверх моих конспектов и первых распечаток титула курсовой. Жужжание принтера, и он ловко вынимает распечатанные страницы, удерживая в правой руке, бегло пролистав, укладывает в кейс… А те, что остались лежать на столе, там и остаются? Потом мы прощаемся… потом эти розы… боже мой!

- Дай сюда! – Эля уже вертит гербовую бумагу и пластиковую карту в своих руках. – Это вообще похоже на уставные документы! Давай сейчас перепишем и вобьем в поисковик… хотя сертификат скорее всего универсальное название… Юля, здесь в каждом его фамилия! Ты уверена, что он уехал в деловую поездку, оставив эти документы у тебя?

Мы смотрим друг на друга, ошеломленные внезапным осознанием. Эля приходит в себя первой.

- Быстро звони. Он еще не улетел?

- Нет, в 18 с чем-то…

- Уже без пяти минут шесть!

Характерный сухой треск зарождается в глубине моей опустошенной сущности, просвечивая насквозь разрядом молнии за секунду до оглушающего громового раската. Живительное тепло хлынувшего ливня иссекает эйфорией зародившейся надежды. Последнего шанса, перед которым гордость бессильна. Она попыталась поднять восстание, я физически прочувствовала, как дернулась ее карающая длань в попытке вынуть меч из ножен за спиной, чтобы стоять до конца, не позволяя переиграть свод ее нерушимых законов… Но она тут же оказалась обезоружена сильнейшим обстоятельством, которое так коварно-дипломатично сломало ее диктатуру. Вмешательство высших сил – или заранее продуманная опытным игроком акция? Мне сейчас не хочется об этом думать.

- Я не успею! – паника запускает захлест первого витка аритмии. – Я даже не знаю, где…

- Юля. Хватит тупить, в Харькове один аэропорт!       Б**дь, спасай ваши отношения… - я перевожу растерянный взгляд на притихшую Лекс, затем опять на Элю, которая вырывает бокал из моих дрожащих пальцев, и оголтело стучит по кнопкам мобильного.

- Савина, 20 б! Едем в аэропорт! Когда? Немедленно! Час назад!

Меня сковывает стальным бондажом неуместного оцепенения. Опускаюсь в кресло, не в силах побороть приступ панической дрожи во всех конечностях и разобрать на составляющие ее природу. Восторг. Гора проблемы выбора – с плеч. Страх перед неизвестностью. Сомнения. Чувство нереальности происходящего.

- Что значит «машин нет»?! Ты раньше могла сказать? Твою мать! – топает ногой Эля. – 10 минут эта овца молчала!

Я действительно потеряла счет времени. Сижу, не понимая движухи вокруг, пока на мои руки не падает дубленка, а Эля не срывает меня с кресла резким рывком за руки.

- В темпе! Словишь попутку! Лен, собери все документы в файл, до единого!

У меня все еще кружится голова, я даже не понимаю, что Элька натягивает на меня дубленку, как на маленькую девочку, Лена принесла из прихожей сапоги и едва ли не душит длинным шарфом, пытаясь замотать вокруг шеи. Молнию сапожек я застегиваю сама. Время замирает и подвисает – именно так, как обычно у меня происходит перед самыми судьбоносными моментами. Пауза, с тем, чтобы затопить эйфорией уже спустя несколько секунд…

- Вы меня дождетесь? Эл, ключ от квартиры дополнительный в верхнем ящике стола… Не уходите… я скоро!

Папка с документами летит прямо в меня, ловлю ее на лету. И неосознанно жмурюсь, нарвавшись на тяжелый взгляд Алиевой – за все время нашего знакомства мне не приходилось наблюдать подобного.

- Багира, лучше не возвращайся. Раньше завтрашнего вечера, так точно. И желательно, чтобы тебя сюда занесли после бурного воссоединения... Только живую!

- Проверьте свет и воду… И музыку не поздно, соседи вредные…

- Вали уже давай! – срывается Элька под смех Лекси и щелкает затвором фотоаппарата. – Добавите в семейный архив с припиской «так мама стопорнула папу».

…Я не помнила, как оказалась на улице. Молчание равнодушной зимы больше не казалось родным, ему никогда не ужиться с моим пламенем, растопившим лед окончательно. Может, потому, что я так горела изнутри? Ноги разъезжались на скользком асфальте, но я добежала до проезжей части, умудрившись не рухнуть лицом в лед и ничего себе не сломать. Вытянутая ладонь, папка с бумагами зажата под мышкой, пока я хаотично застегиваю пуговицы, спасаясь от зверского холода. Слепящий свет ксеноновых фар. Скрип покрышек по утрамбованному снегу, которого за двое суток насыпало прилично.

- В аэропорт! Пожалуйста! – я подпрыгиваю на месте, уже не соображая, от холода или же от нетерпения. На лице водителя притормозившей иномарки появляется неуверенное сомнение, я роняю папку на обледенелый бордюр, чтобы расстегнуть молнию сумки и вытащить кошелек для окончательного аргумента в свою пользу. Слава богу, что сомнения мужчины долго не длятся.

- Садись. Ты что-то выронила.

Подхватываю документы, игнорируя панибратское «ты». Этот неприметный мужчина сейчас в моем рейтинге повышен до звания архангела, потому что он единственный, кто одним взмахом своих крыльев донесет меня до места назначения. Что, крылья не могут выглядеть как четыре колечка немецкого автопрома? Он замечает мою нервозность, ежеминутные взгляды на циферблат и сжатые добела на папке документов фаланги пальцев, поэтому не делает попытки начать разговор. «Быстрее!» - едва шепчут мои губы, заполняя салон осязаемым прессом тревоги и паники. За 20 минут до указанного времени я киваю своему спасителю в знак благодарности, потому как он отказывается взять деньги и желает мне приятного полета (нет времени пояснять), едва не плачу, вспомнив, что регистрация могла уже начаться, и гонка со временем будет обречена на провал.

Роскошный зал аэровокзала. Купол закаленного стекла, хромированного металла и последних чудес технологии. Яркие таблички-навигаторы. Куда мне? Зал ожидания? Бар? Дьюти-фри? Едва не кричу от отчаяния, понимая, что могу потерять мужчину, которому открыла свое сердце и чувства за шаг до вероятного счастья. Слезы предательски увлажняют глаза, пока я, задыхаясь от тревоги, стараюсь удержать королевскую осанку и отчаянные рыдания, чтобы подойти к рецепции с достойным «Оскара» самообладанием…


…В VIP-зале ожидания даже время летит по-иному – то ускоряя бег, то зависая над пропастью мелодичного объявления рейсов, жужжания сканеров, гула множества голосов. Эти звуки едва долетают в выхолощенный до стерильности уют роскошного зала ожидания. Они, скорее, зависли в отфильтрованном климат-контролем воздухе непременным фоном.

Привычное сжатие пальцами белого фарфора чашки с непревзойденным Starbucks Rwanda Blue Bourbon, привилегия клиентов бизнес-класса, пристальный взгляд на сапфировый циферблат наручных часов, которые, несмотря на баснословную стоимость, не в силах замедлить скорость времени. Беглый просмотр биржевых котировок с просчетом S&P 500 ввиду нестабильной ситуации в стране, моментальная вспышка прописанной стратегии с быстрым набором текста для последующего инструктажа доверенных лиц.

Эта ситуация не требовала его непосредственного присутствия. Обязанности были распределены очень грамотно, каждый из партнеров-исполнителей не нуждался в дополнительной координации собственных действий для приумножения общего капитала компании. Он мог позволить себе расслабиться даже в такой ожесточенный период, привычка тотального контроля и способности видеть наперед всегда играла ему на руку. Его время стоило куда дороже некоторых акций, которые он так легко тасовал уверенными движениями пальцев, и даже сейчас, замирая в ожидании на высшей точке пересечения параллелей между «получится» и «не получится», он знал наперед, чем займется в случае самого болезненного фиаско.