Мануэл Карлус - Возмездие

И чудо действительно произошло!

Анализы показали идентичность ДНК Атилиу и… Леонарду.

– Это самый лучший результат, о котором я только мог мечтать! – воскликнул ошалевший от счастья Атилиу. – Леу, ведь я всегда любил тебя как сына!

Он сжал в своих объятиях оцепеневшего Леонарду, а тот готов был заплакать – но не от радости, а от обиды, какую он много раз испытывал с самого раннего детства. Ему хотелось закричать: «Почему я?! Почему опять я оказался не таким, как Марселу и Милена? Почему я – неродной?!» Нечто подобное он испытывал в течение всей жизни: мать любила Марселу, отец любил Милену, а его не любил никто. Сознавать это всегда было нестерпимо больно, но такой боли, как сейчас, Леу еще не чувствовал никогда.

– Простите меня, – сказал он, с трудом высвободившись из объятий Атилиу. – Мне надо немного побыть одному.

– Да, сынок, я тебя понимаю… – опомнился Атилиу. – Это ты меня прости.

– Если Леу так переживает, то представляешь, что будет с Бранкой? – шепнула Милена Марселу.

– Ты думаешь, теперь она перестанет любить меня? – спросил он упавшим голосом, и Милена поняла, что допустила непростительную бестактность по отношению к брату, которому тоже сейчас не намного лучше, чем Леу.

– Но вы же сами хотели узнать правду, – напомнила она братьям. – И меня уговорили. Поэтому нам всем теперь надо научиться жить с этой правдой и поддерживать друг друга. Леу, подожди, не уходи. Ты не должен сейчас быть один! Пойми: мы рядом с тобой – твои брат и сестра. А дома нас ждет наша мать. Поедем домой! Поедем, мой дорогой братик!

Она легонько приобняла его, и Леу, не в силах больше сдерживаться, заплакал, уткнувшись ей в плечо. Марселу тоже подошел к ним, и так они, все трое, какое-то время стояли обнявшись.

Атилиу же, наблюдавший за ними со стороны, почувствовал себя здесь абсолютно чужим и тоже был близок к тому, чтобы заплакать. Оказывается, не так-то просто обрести сына, даже если у тебя имеется на то официальное заключение экспертизы!

Тем временем братья несколько оправились от потрясения, и Марселу, как старший, распорядился:

– Думаю, Милена права: нам сейчас всем надо ехать домой. Мама там уже, наверное, извелась. Да и отец – тоже… Пойдем, Атилиу. Боюсь, что успокаивать маму придется прежде всего тебе.

Марселу оказался прав: услышав о результатах анализа, Бранка пришла в неистовство.

– Этого не может быть! Это какая-то шутка дурного пошиба! – закричала она. – Вы решили свести меня с ума?

– Мы получили заключение эксперта, – вступил с ней в диалог Атилиу, и Милена, воспользовавшись этим, поспешила увести братьев подальше от скандала.

– Пойдемте к отцу. Мы ему сейчас нужнее, – сказала она, и братья, молча согласившись с ней, вышли.

А Атилиу продолжил увещевать беснующуюся Бранку.

– Эти анализы врут! Им нельзя верить! – восклицала она, мечась по комнате и расшвыривая все, что подворачивалось ей под руку.

– Точность этого анализа – девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента, – бесстрастным тоном пояснил Атилиу.

– Значит, мы как раз попали в ту самую одну сотую процента! – не растерялась Бранка. – Понимаешь? Попали в зону ошибки!

– Ладно, перестань юродствовать. Ты же всегда хотела иметь от меня сына. Вот теперь он у нас есть, – зашел с другой стороны Атилиу, но его маневр не принес ожидаемого успеха.

– Есть, но – не тот! Не тот! – зарыдала от бессилия Бранка. – Не хочу!.. Марселу – твой сын!

– Нет, он – сын Арналду.

– Мне лучше знать, кто чей сын! Я люблю Марселу!

– Но ты же по-прежнему остаешься его матерью, – напомнил ей Атилиу. – Для тебя ведь ничего не изменилось.

– Изменилось! И очень многое!

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что теперь будешь меньше любить Марселу? – спросил Атилиу, глядя на Бранку с изумлением и опаской.

– Не знаю. Может, и буду! – ответила она, подтвердив его худшие опасения. – Раньше я видела в Марселу тебя. А теперь кого прикажешь в нем видеть? Арналду?

– Марселу! Своего сына! – в сердцах ответил Атилиу. – У него есть имя и лицо, не похожее ни на мое, ни на лицо Арналду! Если хочешь, можешь видеть в нем себя, потому что внешне Марселу как раз похож на тебя.

– Помолчи, Атилиу! – внезапно сникнув, попросила Бранка. – У меня сердце разрывается и голова идет кругом… Я уже ничего не понимаю. Это такой удар!..

– А для меня, наоборот, радость. Ты уж извини, но я особенно рад тому, что моим сыном оказался именно Леу. Я всегда его любил!

– Да, я знаю… Но что делать мне? Я не смогу полюбить Леу так же, как Марселу. Даже несмотря на то, что он – твой сын. Не смогу!

– От тебя этого никто и не требует, – сказал Атилиу. – Не можешь, так не можешь! Значит, я буду любить нашего сына за двоих!

– Я всегда думала, что наш сын – Марселу, – вновь зарыдала Бранка, и Атилиу понял, что ему пора отсюда уходить, иначе этим слезам не будет конца.

– В любом случае я благодарен тебе за то, что ты родила мне сына, – сказал он на прощание. – Для меня это огромное счастье, и я обязан им тебе!

Как было условлено ранее, Атилиу присутствовал на свадьбе Леу не в качестве его отца, а в качестве гостя. Но он был так переполнен счастьем, что рассказывал о нем всем своим знакомым и соответственно получал поздравления как с обретением сына, так и с его женитьбой.

Леу же за такой короткий срок еще не успел привыкнуть к тому, что его отец – Атилиу, но уже не воспринимал это с такой болезненной остротой, как накануне. Стоя у алтаря и давая клятву оберегать свою хрупкую, нежную Кати в здравии и болезни, в радости и печали, он вдруг понял, что тот мальчик Леу, который так нуждался в родительской любви, остался в прошлом. Теперь на его месте был взрослый мужчина. Леонарду – сам глава семьи, супруг и в недалеком будущем отец. Поэтому и на сложившуюся ситуацию он сумел взглянуть по-взрослому: да, у него появился еще один отец, и слава Богу, что им оказался человек во всех отношениях достойный!

Атилиу тоже сделал кое-какие выводы из той первой реакции Леонарду на ошеломляющее заключение экспертизы. И как ни велика была его радость, он сдерживал себя в проявлении отцовских чувств. Поздравил новобрачных, как все, и спокойно отошел в сторонку, понимая, что его час еще не пробил.

Лишь в самом конце торжества он все же улучил подходящий момент для важного разговора с Леонарду и Катариной.

– Я хочу сделать вам свадебный подарок и очень прошу: примите его! Не обижайте меня своим отказом, – начал он чересчур взволнованно, не сумев должным образом справиться с захлестнувшими его эмоциями.

– Да с чего вы взяли, что мы будем отказываться? На то и свадьба, чтобы получать подарки! – вовремя помогла ему Катарина, добавив: – Правда, Леу?

– Да, – глухо подтвердил тот, тоже преодолевая внезапно охватившее его волнение.

Ободренный его ответом, Атилиу продолжил уже более спокойно и уверенно:

– Я хочу подарить вам хорошую квартиру или дом, где бы вы смогли жить после свадьбы. У меня есть для этого деньги и есть… некоторое право, чтобы потратить их именно таким образом… В общем, примите подарок! Вам ведь нужен свой дом. А я делаю это от всей души!..

Он с такой мольбой и с такой любовью смотрел в глаза Леонарду, что тот ни при каких условиях не смог бы обидеть его отказом.

– Спасибо… Спасибо… – запинаясь ответил Леонарду, смутившись от того, что уже не может обратиться к этому человеку просто по имени, но и назвать его отцом тоже пока не может. – Это действительно очень дорогой подарок!

– Значит, согласны?! – несказанно обрадовался Атилиу. – Вот и молодцы! Скажите мне хоть в общих чертах, каким вам видится ваше будущее жилище, и я, пока вы будете в свадебном путешествии, что-то для вас подберу.

– Ой, а мы об этом как-то и не думали… – простодушно призналась Катарина. – Может, нам стоит положиться на ваш вкус? Вы же архитектор и лучше в таких вещах разбираетесь. Леу, что ты скажешь?

– Я с тобой согласен.

– Ну а я так просто буду счастлив заняться этим! – радостная улыбка озарила лицо Атилиу.

Наблюдавшая за ним издали Элена мысленно поблагодарила Бога за то, что Он все-таки послал Атилиу сына. А еще она подумала, что, может быть, Господь тем самым хоть отчасти простил и ее? Ведь если Атилиу счастлив – пусть не с Марселинью, а с Леу, то и у нее на душе станет теперь немножечко легче.

Этими мыслями она поделилась с Виржинией, но та была настроена более пессимистически:

– Элена, от себя-то никуда не убежишь! Так что не обольщайся, будто тебе станет легче. Атилиу ты вряд ли сможешь вернуть.

– Да я об этом и не мечтаю. Теперь у Бранки, пожалуй, гораздо больше шансов стать его женой. Она ведь разводится с Арналду.

– Ну, это вовсе не означает, что Атилиу захочет на ней жениться, – возразила Виржиния. – Я думаю, в глубине души он все еще любит тебя. И ни Бранка, ни Флавия ему не нужны. А кстати, где Флавия? Почему я ее здесь не вижу?

– Так она же вообще уехала из Рио! Разве ты не знала? Но ее бы сюда и не пригласили. Бранка поставила такое условие. Сказала, что радушно примет всю далеко не аристократическую родню Катарины и Нанду, но не потерпит на этой свадьбе двух женщин – Лауры и Флавии!

– Что касается Лауры, то она может еще заявиться сюда и без приглашения, – заметила Виржиния.