Сара Беннет - Возлюбленный горец

– Да открывай ты скорее, ленивый осел! – сердито пробурчал Малькольм Бейн, выглядывая из-за спины Грегора. – Выпусти нас, а мы сделаем все остальное.

Калум подозрительно взглянул на Малькольма, но Грегор успокоил его.

– Сержант, если в замке творится что-то неладное, нельзя терять ни секунды.

Наконец Грегор услышал, как в ржавом замке повернулся ключ. Этот резкий лязгающий звук показался ему музыкой, но он не подал виду, что обрадовался. Предстояло многое сделать – еще не время праздновать победу. Если Калум прав, то ему придется разгадать тайну замка Аберколди и заодно поставить на место Лоренцо.

Дверь подземелья со скрипом распахнулась. Пришло время действовать. Грегор, обернувшись назад, громко окликнул товарищей; Малькольм тормошил тех, кто еще не очнулся от сна. Калум без лишних слов отвел их в оружейную комнату, где они забрали свое оружие.

– Надеюсь, у Лоренцо нет сторонников среди ваших людей? – спросил Грегор, запихивая пистолет за пояс.

Калум презрительно усмехнулся:

– Это просто смешно. Никто его не уважает, ведь он постоянно лжет, даже в том, что он итальянец. Мы думаем, он родом откуда-то с юга, из Хоика или его окрестностей. Один из наших какое-то время жил в Риме и расставил Лоренцо парочку ловушек, ну, сами знаете, задал невзначай несколько вопросов. И этот так называемый Лоренцо не дал ни одного вразумительного ответа.

– Грегор? – Малькольм подошел, вопросительно глядя на лэрда.

– Мы найдем герцога, – сказал Грегор. – Отыщем Барбару. А потом разберемся с Лоренцо. И можно возвращаться домой.

– Ваши слова ласкают слух, милорд. Вперед, ребята! – Малькольм широко улыбнулся.

День был в полном разгаре. Это удивило Грегора – ему казалось, что сейчас глубокая ночь. Сидя в кромешной тьме, он потерял счет времени. Сколько же дней они провели в этом мрачном подземелье? Грегор не мог точно сказать, но, судя по всему, не очень много. Ему хотелось есть, это правда, но он не ощущал болезненных приступов голода и головокружения, как в юности, когда их бросили в жуткий тесный подвал после поражения в битве под Престоном и не кормили по нескольку суток.

Мег, наверное, места себе не находит, беспокоясь о нем.

– Вот сюда, сэр, – сказал Калум, указывая на огромную широкую лестницу с деревянными полированными перилами, украшенными золотыми листьями и серебряными цветами, которые переливались в мерцании свечей. Громоздкие канделябры венчали лестницу и казались такими тяжелыми, что вряд ли кто-нибудь отважился бы перенести их в другое место. Сверху не доносилось ни звука. Все окутывала странная гнетущая тишина – ни смеха, ни разговоров, ничего.

Грегор нахмурился. Казалось, замок опустел. Калум сказал правду: видимо, Лоренцо действительно распустил всех слуг. О чем он думал, ведь для содержания такого огромного дома требовалась целая армия прислуги? Грегор неоднократно слышал от людей, что герцог Аберколди не любит себя ни в чем ограничивать и ведет роскошный образ жизни. Вряд ли ему бы понравилось жить в опустевшем замке в компании одного Лоренцо и раскатистого эха. Но возможно, у него не было выбора?

Грегор начал подниматься по громадной лестнице, но вдруг остановился и обернулся к сержанту:

– Вы идете?

Калум смущенно переминался с ноги на ногу и всматривался в полумрак наверху, как будто ждал, что герцог сейчас материализуется из темноты.

– Я лучше здесь подожду, – сказал он твердо.

Грегор кивнул Малькольму Бейну и своим горцам, и все быстро начали подниматься наверх, стараясь ступать как можно тише. Наверху они увидели приоткрытую дверь, которая вела в пышные апартаменты: роскошная инкрустированная мебель; потолок, расписанный яркими красками, украшенный золотыми вставками и драгоценными камнями; огромный вычурный канделябр из чистого серебра – все это сверкало и переливалось в многочисленных зеркалах, которыми были увешаны стены. В апартаментах было несколько дверей, которые вели в другие комнаты, но все они оказались пустыми. За одной из дверей находилась небольшая уютная гостиная: здесь стояло несколько кресел, обтянутых алым шелком, горели свечи, и в камине пылал огонь.

В одном из кресел кто-то сидел.

Одинокая безмолвная фигура с неподвижным взглядом, устремленным на языки пламени в камине. Когда Грегор вошел в комнату, человек даже не обернулся и не произнес ни слова, будто был поглощен своими мыслями или просто не желал видеть незваных гостей.

– Ваша светлость! – раздался голос Калума Андерсена, который все-таки не выдержал и последовал за Грегором и его людьми. И теперь он стоял и смотрел на неподвижную безмолвную фигуру в кресле широко открытыми глазами, с ужасом ожидая, что герцог сейчас вскочит на ноги и прикажет ему выйти вон. Но герцог не шевелился.

– Ваша светлость? – окликнул его Грегор достаточно громко, чтобы быть услышанным, и осторожно вошел в комнату.

Но хозяин замка даже не повернул головы. На нем был парчовый, расшитый золотой нитью камзол; воротничок накрахмаленной белоснежной рубашки украшала бриллиантовая брошь; на пальцах сверкали массивные перстни с драгоценными камнями, и даже пряжки его туфель были усыпаны бриллиантами. Завитой парик немного съехал набок, но в остальном герцог выглядел вполне нормально.

Грегор подошел ближе и заглянул ему в лицо, но Аберколди не реагировал. Его глаза, бездумно устремленные в пространство, и отрешенный вид рождали подозрение, что разум давно покинул это тело. В руках он теребил изысканный серебряный медальон, лаская и поглаживая его пальцами с такой нежностью, будто это было живое существо, а не холодный металл.

– Что с ним сотворил этот заморский дьявол? – прошептал Калум, пораженный увиденным. – Он нас слышит?

– Не знаю, – ответил Грегор и, склонившись над герцогом, очень осторожно разжал его пальцы и забрал медальон. Аберколди как-то странно всхлипнул и стал цепляться за него, пытаясь вырвать ювелирное изделие, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Но Грегор не отдал его, он выпрямился и, нажав на замок, открыл овальную коробочку.

Мег! Но нет… Женщина, изображенная на портрете, очень напоминала Мег: рыжевато-каштановые волосы, молочно-белая кожа, голубые глаза и даже золотистые веснушки. Когда Грегор немного пришел в себя, он ясно увидел разницу. У этой женщины лицо было уже, нос длиннее, а голубые глаза смотрели жестко и неприязненно. Было совершенно очевидно, что на портрете изображена усопшая жена герцога, известная как Изабелла Маккензи.

Шона была права, Мег и Изабелла вполне могли быть сестрами. Неудивительно, что герцог, увидев Мег, сразу решил жениться на ней. Ведь его жена Изабелла разбилась насмерть, бросившись вниз с северной башни замка, и навсегда оставила его. И тут он встретил Мег.

К Грегору подошел Малькольм Бейн и, заглянув ему через плечо, просмотрел на портрет.

– Думаете, он убил ее? – громко прошептал он.

– Не знаю. Все может быть. Но что бы ни произошло в той злосчастной башне, это имело фатальные последствия для герцога, и в результате он окончательно потерял связь с реальным миром.

– Значит, он сошел с ума?

Вместо ответа Грегор вновь обратился к герцогу.

– Ваша светлость? – позвал он, но Аберколди даже не пошевелился.

Герцог был вдвое старше Мег. Бледный, с утонченными чертами лица, не лишенными аристократизма, он тем не менее не отличался красотой. Его внешность можно было бы назвать мужественной, но все портил безвольный, срезанный подбородок.

Очевидно, что герцог Аберколди был не в состоянии контролировать свои эмоции и чувства, скорее, они владели им. Здесь произошло что-то ужасное, отчего психически неуравновешенный герцог повредился рассудком. Из разговоров людей Грегор знал, что Аберколди всегда стремился к господству над женщинами, он испытывал особое удовольствие, полностью подчиняя их себе, заставляя выполнять свои прихоти. Но когда он женился на Изабелле, то встретил в ее лице достойного противника, способного дать решительный отпор и не желающего стать еще одной мухой в его паутине, – ей тоже нравилось управлять людьми. Аберколди безумно любил жену, и даже когда она превратила его жизнь в настоящий ад, он все равно продолжал ее любить. Иногда бывает и такая любовь. Кто бы ни был виновен в смерти Изабеллы, герцог, оставшись один, все больше уходил в себя. Но вот однажды он увидел Мег – и жизнь вновь обрела смысл. Все больше теряя связь с реальностью, он решил, что Изабелла каким-то чудесным образом вернулась в этот мир, и захотел вернуть ее. К несчастью, Мег была очень похожа на его жену, и герцог не хотел смириться с тем, что перед ним совершенно другая женщина. Хитростью и лестью он добился расположения старого больного человека, отца Мег, и когда генерал подписал разрешение на их брак, счел, что его цель достигнута. Но он не принял во внимание упрямого характера Мег.

Он не учел, что на сцене появится новая фигура – Грегор Грант.

Очень осторожно Грегор вложил медальон в руки герцога. Сжав свое сокровище тонкими нервными пальцами, Аберколди что-то замурлыкал и, приложив его к губам, начал нашептывать какие-то слова, понятные только ему одному.

– Он совсем ума лишился, – с отвращением сказал Малькольм Бейн. – Выходит, герцог уже три недели в таком состоянии? А Лоренцо воспользовался этим и взял бразды правления в свои руки?

– А кто же одевает герцога, заботится о нем? – спросил Грегор и, обернувшись назад, вопросительно посмотрел на Калума Андерсена, который еще не оправился от того, что увидел.

– Лоренцо. Он защищает свои привилегии, как верный пес. Никого и близко не подпускает к герцогу.

– То есть он продолжает исполнять обязанности камердинера, хотя его хозяина уже давно не волнует, как он выглядит и что происходит вокруг.

– А где сейчас может быть Лоренцо? – спросил Малькольм Бейн с таким видом, будто ждал, что затянутый во все черное слуга Аберколди возникнет из облака дыма, как черт из табакерки.