В этот день Эрике еще долго не суждено было лечь спать. Наложницы показывали ей, как сидеть, ложиться и ходить в длинной, туго затянутой юбке. Выяснилось, что для этого требуется немалая сноровка. Потом они стали учить ее совершать катоу и бесконечно долго заставляли приседать, скрещивая ноги, затем садиться и потом кланяться, касаясь лбом пола.
Наконец обучение подошло к концу. Но у хозяйки было еще личное пожелание. Когда она сказала ей что-то на непонятном наречии, и Эрика не знала, что ей ответить, та что есть силы хлестнула ее своей плетью. Кожаный ремешок коснулся ее обнаженного живота, и она согнулась от адской боли.
— Это для того, чтобы ты побыстрее стала понимать язык Явы, — сказала хозяйка по-английски. — У нас нет на тебя времени, девушка. Теперь можешь поспать.
Она повернулась и пошла к выходу. Остальные наложницы поспешно опустились на пол и низко поклонились ей. Эрике лишь оставалось последовать их примеру. Она не хотела получить нового жалящего удара плетьми.
После ухода хозяйки девицы показали убогие нары, которые отныне должны были служить ей ложем. Когда она бессильно опускалась на них, то успела поймать свое отражение в огромном зеркале, занимавшем чуть ли не всю стену. К ее ужасу, теперь она мало чем отличалась от остальных девушек. Разница была только в цвете кожи и волос, а также в типе лица. Никогда еще она не чувствовала себя такой обездоленной, такой одинокой и такой удрученной. Но выхода из теперешнего положения у нее уже не было.
Маркиз де Брага оказался на редкость обаятельным человеком, а Макао представлялся Элизабет колдовским, райским городом, царством, отрезанным от всего мира и существующим по своим законам. Она наслаждалась жизнью; даже мысли о Джонатане, заботы о том, как он проводит время в обществе Молинды или Эрики, начисто покинули ее. За обедами у генерал-губернатора собирались наиболее крупные и влиятельные сановники колонии. Беседа лилась нескончаемым потоком. К ее радости, все присутствующие прекрасно владели английским. Разговор же носил сугубо светский характер. Даже в гостиных Лондона ей не приходилось сталкиваться с таким разнообразием тем.
Неожиданно она поняла, что способна легко участвовать в общей беседе и, более того, время от времени высказывать собственное суждение. Она выросла в семье судовладельцев. Рассуждения о торговле, грузах, расстояниях звучали для нее колыбельной песней. Новыми были лишь названия портов и маршрутов.
Закрытый мирок Макао изголодался по новым лицам, и молодая английская красавица была встречена с восторгом. Элизабет была буквально завалена приглашениями на обеды и ужины, куда ее неизменно сопровождал генерал-губернатор. Он же составлял расписание ее появлений в свете. Она уже побывала на китайской опере, поразившей ее своей несхожестью с постановками, которые ей приходилось видеть на Западе. Она также частенько слушала множество исполнителей традиционных португальских фадо — песенных сказаний, как правило, описывающих страдания покинутого возлюбленного.
Приглашали ее и на пикники, а однажды ей довелось принять участие в рыболовецкой партии, которая отправилась в открытое море на джонке. Все ей приносило новые радости и новые впечатления.
Маркиз де Брага не спеша раскладывал свои карты. Он был прекрасным хозяином и безупречным джентльменом. Наложницам было строго-настрого велено не попадаться гостье на глаза, а сам он ни словом, ни поступком не давал ей повода для подозрений в нечистоплотности намерений. На самом же деле ее красота и молодость произвели на него сильное впечатление. Он мечтал о том дне, когда сможет извлечь выгоду из ее нахождения в Макао. При этом он ни на минуту не забывал, что она была членом известной аристократической семьи, но, что было еще важнее, она была магнитом, способным привлечь в Макао Джонатана Рейкхелла.
Лишь одно обстоятельство ее пребывания во дворце генерал-губернатора тревожило ее. Отведенные ей комнаты были и роскошными, и уютными, но каждый раз она досадовала, когда при входе ее встречали часовые в военной форме. Она могла свободно передвигаться в любом направлении, но офицер и двое гвардейцев неотступно следовали за ней.
Однажды у нее промелькнула страшная мысль, что ее здесь держат в плену. Дон Мануэль в любую секунду может отдать соответствующее распоряжение, и ее визитам и прогулкам тут же будет положен конец. Однако тут же она упрекнула себя в излишней впечатлительности. Ведь он неизменно проявлял себя истинным джентльменом и не дал ей ни малейшего повода для таких подозрений.
Однако ее тревоги подстегнула одна коротенькая беседа с маркизом.
— Я чувствую себя здесь превосходно, ваше превосходительство, — сказала она. — Но мне пора подумать о возвращении в Кантон.
— Немедленно выбросьте эти мысли из вашей прелестной головки, — весело, но в то же время твердо проговорил он. — Ваш визит в Макао еще только начался.
Некоторое неудобство доставляли Элизабет и португальские обычаи, перенесенные на распорядок дня в колонии. Особенно не по душе ей пришлась сиеста, которая свято соблюдалась в послеполуденные часы. Учитывая, что в это время температура достигала самой высокой дневной отметки, было, наверное, благоразумно отдохнуть в постели, пока с моря не подуют прохладные бризы. Но в ее жизни установились уже собственные привычки, и в эти часы она продолжала бодрствовать.
Как-то раз во время сиесты она услышала странный звук, наполнивший ее душу страхом. То был рев слона. Звук повторился, на сей раз показался ей еще более громким и зловещим. В неясном порыве Элизабет устремилась из своих покоев к окнам, из которых открывался вид во внутренний двор. Она понимала, что ее часовые наблюдают за ней, но ей было не до них. Она увидала огромных размеров слона, который, подняв свой хобот, трубил и топтался на месте. Вдруг все в ней похолодело. Перед слоном, сложив голову на деревянный брусок, на коленях стоял мужчина со связанными руками и ногами. Он не мог пошевелиться, не мог отступить от слона. Когда она пригляделась, его лицо показалось ей знакомым. И тут же она его вспомнила. То был Райнхардт Браун, слуга Эрики фон Клауснер, она встречала его и в Лондоне, и в Новой Англии. Она понятия не имела, что могло привести его в Макао. Ясно было одно: этот человек находится в смертельной опасности.
Внезапно слон ринулся к Брауну, остановился в нескольких дюймах от него, поднял правую ступню и с силой опустил ее на его голову.
Элизабет почувствовала, что она вот-вот рухнет на пол. Пошатываясь, она добралась до своей комнаты.
Несколько часов она не могла прийти в себя. Мысли ее путались и терялись. Она только что была свидетельницей умышленного убийства, и не было сомнений, что маркиз де Брага знал об этой омерзительной расправе.
Этот случай менял все ее представления. Дон Мануэль мог быть сколько угодно обаятелен, но он был жестоким и безжалостным человеком. Весь ее визит виделся ей теперь совсем в другом свете. Чему она обязана своим присутствием здесь? Почему он стал возражать против ее возвращения в Кантон? Возможно, она — заложница каких-то коварных планов дона Мануэля?
Голова у нее кружилась. Она понимала, что по причинам, постигнуть которые она все равно не в силах, над ней нависла зловещая опасность. Но как бы ни был велик ее страх, она не имеет права открыть его хозяину. До последней возможности она должна скрывать его ради собственного благополучия и делать вид, что все идет замечательно.
Проснувшись на следующее утро, Эрика увидела, как девушки показывают ей знаками, что она должна опуститься в воду с благовониями и подмешанным туда специальным маслом, придавшим коже лощеный блеск. После этого на ее лицо был наложен новый слой косметики, а в волосы вколот еще один свежий цветок. Ей дали новую юбку из легкой шелковой ткани, и не успела она опомниться, как вместе с другими девушками стояла в столовой Голландца, где в это время уже вовсю пировали. Сидящие за столом деловые партнеры Голландца с блаженным видом курили сигары и попивали голландский джин. Девушки же являли обязательную часть программы гостеприимного хозяина.
Наложницы медленно присели и коснулись лбом земли. Эрика, уязвленная в самое сердце, вынуждена была последовать примеру своих новых коллег. Когда она подняла голову, то обнаружила, что ее светлая кожа и рыжие волосы привлекли безраздельное внимание гостей.
И никто не смотрел на нее так пристально, как лысеющий мужчина средних лет, по всей видимости, уроженец Голландской Ост-Индии. Сам он был рыхлым, с коричневатого оттенка кожей, с пожелтевшими от злоупотребления сигарами зубами, а глазки у него были маленькие и недобрые. Она чувствовала, как его сверлящий насквозь взгляд насылает на нее волны ужаса и дрожь пробегает по ее спине.
Когда мужчины начали отбирать себе девушек, лысоватый мужчина властно поманил к себе пальцем Эрику.
Она поднялась и покорно подошла к нему, стараясь заставить себя улыбаться. У самых его ног она вновь склонилась в глубоком катоу. Она чувствовала себя раздавленной. Она, всегда считавшая себя представительницей высшей расы, дошла до того, что склоняется у ног восточного человека. Мужчина приподнял ее и рывком усадил к себе на колени, потом повернулся к своим друзьям и сказал что-то на непонятном наречии, а вслед за тем вдруг стал щипать ее за соски.
Мужчины захохотали, и даже Голландец со своего конца стола наблюдавший за сценой из-под полуприкрытых век, казалось, развеселился.
Больше всего Эрике сейчас хотелось схватить со стола нож и вонзить его в сердце этого темнокожего. Но ей пришлось вести себя совсем иначе. Она начала извиваться и раскачиваться, изображая состояние крайнего восторга. Это возбудило его и он стал по-настоящему ласкать ее грудь.
Она вдруг испугалась, что он вознамерился овладеть ею прямо здесь, на виду у всех своих компаньонов и других девиц. И потому, когда он резко выпрямился, сбросив ее с колен, она испытала некоторое облегчение.
"Восточные страсти" отзывы
Отзывы читателей о книге "Восточные страсти". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Восточные страсти" друзьям в соцсетях.