Она вышла так же тихо, как и вошла. В комнате наступила гнетущая тишина.

— Я прошу у вас прощения за эту сцену, — спокойно произнес Грэгори.

— Просите прощения? Да я презираю вас! Я не такая дура, чтобы не понять, — вы подставили меня. Нарочно сделали это. Вас предупредили по телефону, что она придет. Разве слуги, которые вас здесь окружают, посмели бы это скрыть?

Он повернулся к ней, в его глазах ока прочла боль.

— Да, я знал! Я хотел, чтобы жена застала меня с женщиной. Я не знал одного… что эта женщина … вы Рири… заставите меня забыться… Я желал вас, и это желание оказалось сильнее всего… Если вас это утешит, я ненавижу себя за это. А теперь одевайтесь. Я не хочу вас видеть.

Он отпускает ее… Она свободна… Однако радости в душе Ирэн не было. Он сохранил ее чистоту, но оставил ее сердце разбитым. Судьба жестоко над ней посмеялась. За что?..

— Я сейчас уйду. Но я хочу вам сказать, — тихо проговорила Ирэн. — Хочу спросить: разве я виновата?.. Ведь нет, я не виновата перед вами!..

То, как он ответил, каким страстным взглядом окинул ее, потрясло девушку.

— Неправда, вы очень хорошо знали, что между нами разгорелся огонь. Он опалил нас обоих. Боже мой, вы маленькая колдунья… Нет, вы женщина! Вы женщина, я мужчина. Это же так просто.

V

Казалось, что все в комнате кружится. Ирэн была как в тумане. Руки ее не слушались. Она с трудом натянула джинсы, застегнула пуговицы на блузке. С ней еще никто не говорил так, как Грэгори. Никогда.

— Вы еще будете счастливы. Мне кажется, вы этого заслуживаете. Уверен, что заслуживаете. Если хотите, я помогу… Не в моих правилах благодетельствовать потаскухам, но для вас я сделаю исключение. Вам нужна другая работа. Честная, порядочная работа: без секса, без лжи, без бизнесменов, желающих позабавиться с молодой, цветущей женщиной. Я не хочу знать, как вы оказались маляром в моем офисе. В конце концов, сейчас это не так важно. Заканчивайте, что осталось там, и беритесь за ремонт квартиры. Здесь тоже надо кое-что подновить. Потом посмотрим. Что-нибудь придумаем.

Удача вновь улыбнулась мне, ликовала Ирэн, она дает мне еще один шанс спасти то, что мы с Пэрли задумали.

— Я… я поражена! Я думала, вы больше не захотите иметь дело со мной! — воскликнула девушка.

— Я сумасшедший, — усмехнулся он. — Мне жаль женщин, продающих себя. Посмотрите в будущее. Ваша красота не вечна… Еще несколько лет — и, может быть, уже никто на вас не польстится. Так что ваше малярство куда надежней.

— Спасибо вам, я буду стараться, обещаю. Вы удивительный человек… Так добры со мной и так жестоко обошлись с женой…

— Это вас не касается, — нахмурился Грэгори.

— Я понимаю. Но я представила себя на ее месте. Да я бы устроила скандал с мордобоем и битьем посуды. Я разнесла бы все в клочья.

— Она хорошо воспитана…

Вся напускная горячность Ирэн мигом слетела. В том, как он сказал «она хорошо воспитана», звучала гордость. Да, так оно и есть. Костас гордится и любуется ею. Он забыл о запонках, которые искал на подзеркальнике, наткнувшись на фотографию Энни. С каким трепетом он всматривается в ее черты, да он весь светится! Какое может быть сомнение—любовь. Он без памяти любит свою жену.

— Я не знаю, что произошло между вами и женой и что заставляет вас мучить друг друга. Вы же ее любите. Идите и скажите ей об этом. Я вижу, вы очень расстроены. — Он даже не пошевелился. — Свалите все на меня, просите прощения, кайтесь, клянитесь…

Он покачал головой.

— Вы странная женщина.

— Не теряйте времени, если вам не все равно…

— Мне не все равно. О Боже, как мне не безразлично! — На какое-то мгновение наступила пауза. Он открыл комод и положил туда фотографию. — Но сегодня я поставил точку. Все. С меня хватит… Моя жена — это не моя жена. Мы расстались несколько лет назад…

— Несколько лет? — Это признание озадачило Ирэн. — И все это время вы делали вид, что женаты, я так поняла?

— Я должен был это делать, — мрачно ответил он. — Мы оба решили, что так лучше. Энни не хотела расстраивать отца. Я тоже. Для меня он не просто тесть. Благодаря ему я встал на ноги, стал его правой рукой, он доверил мне свое дело, в котором я разбираюсь уже лучше, чем он. Но имя и авторитет Леона Батлера для меня святы!

Грэгори достал из кармана пиджака, висевшего на стуле, пачку сигарет. Ирэн показалось, что звякнули ключи. Чиркнул зажигалкой.

— Разве вы курите?

— Редко. Когда волнуюсь.

Он и на самом деле был не похож на себя. Трудно было представить Грэгори таким откровенным.

— Мы оба были заинтересованы скрывать правду. Брошенная жена или брошенный муж — лакомый кусок для сплетен. А охота, которая тут же началась бы за нами? Она богата, я тоже… Когда касается денег, идут на все. Я знаю, что говорю, потому что не раз испытывал это на себе; даже когда женщины знали, что у меня есть семья, они не оставляли меня в покое.

— А вам не приходило в голову, что вы их интересуете, а не ваши деньги? — спросила Ирэн.

Он пожал плечами.

— Нет. Я не питаю на этот счет иллюзий. Я видел в их глазах только жадность. Отвратительно. Люди думают, что деньги — это все. Неправда. Глупый не становится умнее от того, что его карман полон. Он пыжится, пускает пыль в глаза. Но он пуст, как пробка. Так называемая элита, сливки общества больше чем на три четверти состоят из таких. Глупых, жадных, пустых, аморальных типов, обожающих таскаться по раутам и приемам.

— А ваша жена любила на них бывать? — допытывалась Ирэн. — Можете не отвечать, если не хотите… Или вы изменили ей? Этого уж точно женщины не прощают.

Он грустно улыбнулся.

— Я так и знал, что вы об этом спросите. Моя вина была не в этом. Энни хотелось, чтобы в моей жизни оба была самым главным. Чтобы ей были посвящены все мои мысли, заботы. Все остальное неважно. Для меня же это означало отказаться от самого себя… Это была ситуация, в которой никто не хотел уступать. Тогда она наказала меня единственным способом, которым может воспользоваться женщина. Она перестала… Что бы вы сделали, если бы ваш муж не занимался с вами любовью? — неожиданно спросил он.

— Заперла бы дверь и показала ему свое красивое нижнее белье, — ответила Ирэн. — Если бы это не помогло, завела бы любовника. Я хочу сказать, что не сдалась бы без боя.

— Я тоже долго боролся. Назначал свидания, но она не приходила. Дарил подарки, она их возвращала. Больше я выносить этого не мог. Поэтому я решил порвать все. Раз и навсегда.

Теперь Ирэн начинала догадываться, какую роль в этой семейной драме предписывалось сыграть ей.

— Так вы использовали меня?.. Вы хотели доказать, что не нуждаетесь в ней больше?

Да. Решение неожиданно пришло мне в голову. Пусть в моей постели будет женщина. И пусть Энни увидит это. И пусть это будет конец. И даже если тебя, Рири, подослали, чтобы разрушить наш давно несуществующий союз, вы все только помогли мне решить задачу, с которой я долго не мог справиться.

— Вы ошибаетесь во мне, — возмутилась Ирэн.

— Пусть так. Будем считать, что я просто воспользовался ситуацией, не обижайтесь.

— Значит, вы были уверены, что мы окажемся в постели?..

— Все случилось потому, что я этого захотел, — медленно растягивая слова, проговорил он, не замечая, что девушка обиженно надула губы.

— Я так понимаю, что в вашей жизни ничего не происходит помимо вашей воли?

— Ничего. — Он секунду колебался, но все-таки добавил: — Почти ничего.

— Тогда на вашем месте первое, что бы я сделала, вернула свою бывшую жену, — с дрожью в голосе сказала Ирэн. Она не сомневалась; этот мужчина сможет вернуть любую женщину.

— Нет. Никогда! — воскликнул Грэгори. — Я не доставлю ей такого удовольствия. Все кончено.

— Но было же что-то в вашем браке и хорошее? — мягко увещевала она. — Счастливые минуты, часы… Ради них хотя бы вы должны смягчить свое сердце. Пожалейте себя и ее, простите и забудьте. Начните все сначала.

— Воспоминания могут быть и мучительными. — Он посмотрел на Ирэн и тяжело вздохнул. — Я не могу поверить в то, что вы говорите. Неужели вы, в самом деле, так добры и великодушны? Вы, как сестра, утешаете меня… Поймите, я жил словно в тюрьме, когда был женат. Это плохо началось, плохо продолжалось и плохо кончилось. Но у меня был долг, который я должен был выплатить тестю. Леон учил меня бизнесу. Поэтому я остался и брал уроки, которые никто больше не мог мне дать. Но все чаще и чаще я про себя проклинал эту тюрьму. Я хотел быть свободным. Выше моих сил было появляться с Энни на публике, улыбаться, непринужденно болтать с ней и лгать, что у нас все в порядке, что мы счастливейшая из пар. Обман унижал меня, лишал гордости и достоинства.

У Ирэн сжалось сердце. Ее переполняли противоречивые чувства.

Нет, подумала она, я не должна раскисать и жалеть его. Он мой заклятый враг, и я доведу дело до конца.

— Я устала, меня давно ждут дома… Могу я вас попросить принести из ванной расческу? Вам тоже не мешает привести в порядок волосы. Смотрите, на кого вы похожи…

Он глянул в зеркало:

— Вы правы. Пять минут, и я приведу себя в порядок. Потом подвезу вас до дома.

Ирэн замахала руками. Разве она могла позволить, чтобы он сопровождал ее до «Хилтона»? Дорогой отель не по карману бедной малярше:

— О нет, не стоит беспокоиться.

— Это же нелепо. Вы стыдитесь своего дома? — недоверчиво спросил он.

— Не говорите глупостей. Это просто далеко, — как можно спокойнее ответила девушка. — Я лучше возьму такси.

— Хорошо, — согласился Грэгори. — Но когда завтра начнете работать, я не спущу с вас глаз. Я хочу видеть вас двадцать четыре часа в сутки…