— Но что им двигало? Мог он проворачивать какие-нибудь финансовые махинации с агентом Линдси?

Она задумчиво погрызла ногти.

— Сомневаюсь, — наконец выдала она. — Линдси с Ником получали по миллиону каждый. Обычно они получают по два-три, но это по окончании фильма.

— Процент с прибыли?

— Угу. Навар с вложений. А агент Линдси? С какой стати ему проворачивать махинации? Зачем ему доверяться актрисе? Он и его агентство следят за исполнением условий контракта и имеют свои десять процентов.

— Значит, если махинации были, это скорее всего делишки Сая и Линдси.

— Вполне возможно. Но что-то мне не верится, чтобы он на это пошел. Правда…

— Правда, что?

— Правда, она с ним жила уже много месяцев. Раньше Сай встречался с женщинами, выводил их в свет, трахался с ними, может, разок-другой проводил совместно уин-энд с Саутхэмптоне. Но никому, кроме меня и Линдси, никогда не позволялось держать в его доме даже зубной щетки, так далеко он не позволял зайти. Так, может, он просто в нее влюбился? Может, собирался на ней жениться?

— Ну, эта затея скисла.

— Вот и есть смысл задуматься, по чьей вине. Если по ее вине, ей грозили крупные неприятности. Сай умел мстить.

— Каким образом?

— Для начала он перестал бы с ней трахаться… не объясняя причины. И он это сделал.

— Но ты ведь не знаешь этого наверняка.

— Я знаю, потому что он мне сказал: он перестал с ней спать. А я его в сексуальном плане изучила достаточно хорошо: можно было раздеться догола, встать на голову и посвистеть, как змея, но он не захотел бы — и наверное, не смог бы, — делать это больше, чем раз в день. О Господи, как я не люблю эти все подробности.

— Даешь подробности.

— Он мог заниматься этим целую вечность, но если он… ну, знаешь… — Она покраснела как маков цвет.

— Бонни, тебе сорок пять лет.

— Спасибо. Ну вот, когда он кончал, на этом все и кончалось. Так что поскольку он ходил ко мне каждый день, она вынуждена была обойтись без этого.

— Он виделся с тобой каждый день?

— Каждый день. И он на нее очень злился. Он всегда разъярялся во время съемок, но, как правило, бурлил себе тихонечко. А тут, знаешь, такое состояние: увидел бы муху на стене — прислал бы пятерых громил с базуками прикончить гадину. А с Линдси и того хуже: из него прямо яд капал. Он обзывал ее ужасными словами, а это было ему так несвойственно.

— Например?

— Ну, для тебя это, может, и не такие уж ужасные слова, потому что ты грубиян. Но Сай считал себя образцом утонченности. А еще он думал, что он светлый ум, несущий просвещение. Что означало следующее: покупать политически безукоризненное мороженое, беспокоиться о состоянии окружающей среды, выступать за запрет носить меховые изделия и даже поддерживать феминистское движение. И вдруг он называет ее «п…а». Ты даже не представляешь, как это на него не похоже. Разумеется, он мог вести себя как последний подонок: несчастный, бессердечный, ранимый, но всегда хорошо воспитанный. Он запросто мог делать тебе подлянки за спиной, а в лицо признаваться, как глубоко ценит твою дружбу. Так что я думаю, Сай ее любил. Но это означает, что его заклинило. И в его терминологии это означало, что он потерял над собой контроль. Она ведь его предала.

— Она предала тем, что угробила эту роль, — предположил я.

— Согласна. Но ведь в первую неделю съемок это никак не отразилось на его влечении к ней. То есть просмотры были ужасными, но ты говорила, что их видели вместе, и он по-прежнему дымился от страсти.

— Верно. Что мы имеем? Она его расстраивала, злила, но он испытывал к ней все те же чувства, несмотря на ее паршивую игру. А потом она призывает в союзники Сантану — а в ее понимании «союзники» и есть «любовники». Потом, через день-другой, Сай начинает искать ей замену — как актрисе. И я спрашиваю: что подсказывает тебе интуиция? Не похоже было, что Сай обо всем знал?

— Очень похоже на то, что знал. Точно не скажу, поскольку у него была мания величия, и ему тяжело было бы смириться с тем, что баба предпочла ему кого-то другого. Но с другой стороны, он был очень коварным человеком. И против ее имени в своем черном списке поставил крестик. А теперь попробуем высказать рискованное предположение. Я, правда, недостаточно разбираюсь в финансах и киноделе. Но здесь сыграли и личные мотивы. Для Линдси это была первая мягкая, романтическая роль, а он растрепал всем киношникам, что его любовница, невеста и так далее не обладает разносторонностью, шармом, комедийным талантом, чтобы воплотить легкий характер. Он знал, какие сплетни пойдут: «Если уж Сай решил заменить Линдси, она, наверное, играет кошмарно».

— Он что, пытался сломать ей карьеру?

— Если бы он мог, он бы, конечно, стремился к этому. Но я тебе уже говорила, ни у одного современного продюсера нет такой власти, чтобы загубить карьеру кинозвезды. И все же Сай собирался навредить Линдси, насколько это было возможно.

— Во время одного просмотра несколько человек обсуждали спецэффекты, а именно, молнию. И Сай сказал, если бы Линдси убила молния, тогда его молитвы исполнились бы. Конечно, про возмещение убытка он пошутил, но такое впечатление, что он жаждал ее смерти и, случись с ней несчастье, закатил бы грандиозный прием.

Бонни усердно грызла пальцы.

— Ну хорошо, Сай влюбился, ему наставили рога, а он решил отомстить.

Я кивнул.

— Хорошо. А теперь нам нужно решить другую задачку: была ли его страсть к Линдси временным промахом в общем-то нестрастного человека или он стал сдавать?

Я пошел отпереть сейф на верхней полке кладовки, достал свое табельное оружие, взял пиджак.

— У меня такое ощущение, что он начал сдавать.

— Почему?

Она наблюдала, как я нацепил кобуру и надел пиджак. Я видел, что она не хочет, чтобы я уходил. Я видел также, что, в отличие от других баб, с которыми я спал (кроме женщин-копов), она не моргнула, не вздрогнула, бровью не повела и не высказала ни малейшего беспокойства в присутствии моего пистолета.

— У Сая был помощник, — сказал я. — Из новеньких, он нанял его для съемок «Звездной ночи». Парень из местных.

— Супер-светский человек, хорошего происхождения?

— Мой брат. Его зовут Истон.

— Так он твой брат? В самом деле, Сай рассказывал.

— И что он рассказывал? — Бонни не хотела говорить. — Ну давай, я знаю, что он за человек.

— Сай говорил, что он очень хорош собой, мил в обращении, но немного…

— Рохля.

— Человек, которому не все в жизни удалось. Но он оказался очень исполнительным. И Саю очень нравился. Ко двору пришелся. Саю нужен был кто-то, кто крутился бы сутки напролет, бросался бы выполнять любые его поручения. И судя по отзывам Сая, твой брат делал это с удовольствием. И что еще важнее, мне показалось, что — прости, но я просто повторяю слова Сая, — у него не было амбиций. Сай держал его на длинном поводке.

— Как рыцаря на побегушках.

— Почему бы не сказать проще: как пожизненного вассала?

— Такой уж у меня брат. Ну в общем, я заезжал к Истону вместе с Робби Курцем. Это у нас называется «профессиональная этика»: я не имею права допрашивать собственного брата. Так что я просто там сидел тихонечко и случайно ухватил рукопись на столе. Истон сказал, что Сай ему сказал, что это будет их следующий фильм.

— Это был мой сценарий? — Нет. Честно говоря, я просто в него заглянул. Никогда до этого сценариев не видел. Но я тебе говорю, Бонни: то, что я прочел, было абсолютным, явным дерьмом. Просто невероятно. Сай явно сдавал.

— Ты не помнишь названия?

— Ага. «Ночь Матадора», автор…

— Мишник!

— Ты читала?

— Много лет назад. Послушай, Сай не собирался ставить «Ночи Матадора». Ни за какие коврижки. Это была шутка. Писатель, конечно, написал это не в шутку, но к Саю этот сценарий попал через год после нашей свадьбы и оказался таким кошмарно плохим, что это было даже смешно. Этот сценарий был одним из экспонатов его Коллекции Ужасных Сценариев. Он очень им дорожил. Зачитывал куски: «Я убил бестию, чтобы убить бестию в своем сердце, Карлотта». Я допускаю, что Сай обмишулился с Линдси. Но он никогда не обмишулился бы как профессионал.

— Зачем же он тогда сказал брату, что они вместе будут ставить этот фильм?

— Издевался.

— Что-то не верится.

— Я знаю Сая. Может, он хотел посмотреть, есть ли у твоего брата интуиция. Передай брату, что это наихудшие в мире сто двадцать страниц. И упаси Боже, если он сказал, что ему понравилось. Сай потешался бы над ним еще лет двадцать.

— Истон был убежден, что это новый проект Сая.

— Ну, может, это какое-то недоразумение. Может, ты просто видел не тот сценарий.

— Может быть, — согласился я. — Я позвоню брату. — Я направился к двери. — У нас был уговор, — напомнил я. — Ты не уйдешь, пока я не вернусь.

— Знаю.

— Я сказал, что буду в пять, но если это случится в шесть, подождешь. Я знаю, что это звучит грубо. Но что я могу сказать?

— Скажи мне: «Бонни, ты очень красивая. Ты очень хороший человек. И я тебя люблю».

— Пока, — сказал я.

— До встречи, парень.

18

Бонни хотела позвонить Гидеону, дабы уверить его, что с ней все в порядке, а у меня был свой интерес: позвонить ему до того, как он свяжет ее отсутствие с моей персоной. Я воображал себе, как он уставился на телефон, размышляя: возможно ли это? Неужели этот Бреди — из тех милых психопатов, которые с шутками и прибаутками измываются над своими жертвами? И потом Гидеон не спеша подымает трубочку, звонит в отдел убийств, просит к телефону капитана Ши, сообщает, что Бреди когда-то переспал с Бонни и, вероятно, сдвинулся на почве секса. Опасен для окружающих.