Она посмотрела сквозь меня, за дверь.

— Ты подумываешь, как бы удрать, когда я уйду? Да, Бонни? Двадцатикилометровая пробежечка до дома Гидеона? Спроси себя: хочешь ли ты поставить приятеля в ситуацию, когда он столкнется с выбором: защищать себя или выдать свою подругу?

— Нет.

— Тогда оставайся здесь. Обещай мне. Я не хочу, чтобы у меня мозги скрутило в бараний рог от размышлений на тему, куда ты ушла и чем занимаешься в мое отсутствие.

Она подошла ко мне и взяла меня за руку.

— Обещай мне, что, если ты поймешь, что ничем не можешь мне помочь, ты лично не будешь участвовать в аресте.

— Господи, ну что ж ты мне так не доверяешь?!

Она сжала мою ладонь, а потом отпустила.

— Если я не смогу помочь тебе, я дам тебе знать. И ты останешься тогда одно-одинешенька.

Она сказала:

— Клянусь честью, как бы все ни повернулось, я никогда и никому не скажу, что ты для меня сделал.

— Знаю.

Мы постояли рядом. Наконец, я сказал:

— Мне нужно идти.

Но уйти я не мог.

— Бонни?

— Что?

— Ты не хочешь поцеловать меня на прощанье?

— Я уже пробовала. Из этого ничего хорошего не вышло.

— Нет, вышло.

— Нет, не вышло. И вообще, у тебя есть дела поважнее, чем поцелуи на прощанье.

— Например?

— Например, позвонить своей невесте и сказать, что ты выбрал: цыплячьи грудки или ростбиф. А потом уж попытайся спасти мою жизнь.

16

Истон валялся в постели, но, слава Богу, не спал с повязкой на голове. Он возлежал на боку, подперев щеку ладонью, и увлеченно читал какую-то рукопись. Я решил изобразить из себя Старшего Брата и рявкнул: «Гав!»

Он испуганно вскрикнул. Так могла бы кричать очень крупная птица.

— Не смей так больше делать! — прорычал он. — Не вздумай больше!

Спустя мгновение он успокоился и спросил:

— Ты как сюда пробрался, тупица? Прокрался по лестнице и даже не сказал «здрасьте» матери?

— Ага. А мне помнится, раньше ты звал ее просто «мамочка», правда, это было задолго до того, как ты решил, что принадлежишь к высшим слоям общества.

— У меня, по крайней мере, нет с этим проблем. Попробуй сам, может, и у тебя получится… — Меня это обрадовало. Истон явно вышел из спячки. Он, правда, не гарцевал еще по улицам города и по-прежнему был облачен в полосатую пижаму, но, бог ты мой, в тех закоулках дома, куда он забредал, он обошелся бы и без пижамы.

— Выглядишь намного лучше. По телефону ты звучал как реклама снотворного.

— Мне уже лучше. И у меня хорошие новости.

— Да? Какие же?

— Я все собирался сделать несколько телефонных звонков, разузнать насчет работы. Но руки так и не дошли. Никак не приду в себя. Ну вот, а приятель Сая, я с ним тоже знаком, Филип Шоле, постановщик… Он в июле снимал дом в Куоге. Ему тогда срочно понадобилось сделать ксерокопии, он позвонил Саю узнать, куда обратиться, а Сая не было, и я предложил свои услуги и сделал это менее чем за час. Так вот он мне сегодня позвонил! Ему понадобился ассистент, и он вспомнил обо мне. Короче, он оплачивает мои транспортные расходы, и я могу поехать в Калифорнию обсудить возможности работы.

— Хорошие новости!

Истон засучил рукава своей пижамы, словно я и есть тот, кто будет проводить с ним собеседование.

— Ужасно рад за тебя. Мне было жаль, что со смертью Сая у тебя все сорвалось. Так все хорошо складывалось, я тебя никогда не видел таким радостным.

Брат удостоил меня снисходительным кивком, и я почувствовал, что в его душе уже воцарился светлый образ Филипа Шоле.

— У меня к тебе просьба.

— Какая?

— Дай мне список лиц, участвовавших в съемках «Звездной ночи». Можешь?

Истон вылез из постели, нащупал ногами кожаные шлепки и погреб в соседнюю комнату — кабинет. Задники тапочек шлепали по пяткам.

— А зачем тебе? — поинтересовался он.

— Я проверяю все по прошлой пятнице: кто где был…

— Например, кто?

— Например, все, с кем мы беседовали. Рядовая проверка.

Но Истон упрямо и недоверчиво покачал головой:

— Линдси?

— Линдси.

— Стив, поверь мне, ты не там ищешь.

— Ист, поверь мне, если уж ты в нее втюрился, ты не способен судить о ней объективно.

— Ну, возможно. Но ведь и Сай к ней так же относился. Он бы никогда с ней не расстался. — Он заволновался. — Я же говорил тебе.

Он открыл ящик письменного стола и вытащил скоросшиватель с оранжевой наклейкой. Его движения были точными, он хорошо знал, где и что искать. Забавно: здесь мы были очень похожи. Всякая вещь должна знать свое место. Даже в дни выхода из тяжелого запоя я находил порожние бутылки и банки аккуратно выстроенными около раковины. А в последний год своей пьяной жизни, начав находить пивные банки на полу около кресла, где я смотрел телевизор, а в один прекрасный день обнаружив пустую бутылку в ванной, в раковине, я вдруг осознал, как низко я пал.

Истон вручил мне список участников съемок.

— Я помню, что ты мне говорил про Линдси, но у нас появилась масса доказательств того, что ты был не прав — Сай все же собирался дать ей коленом под зад.

Взгляд Истона выражал недоверие, казалось, его поразила наша бесцеремонность. Я решил его приободрить.

— Понимаешь, не исключено, что она была в своем трейлере с четырех до семи, с дюжиной свидетелей, заслуживающих доверия. Но недавно выяснилось, что у них с Саем в последнее время жутко испортились отношения. К тому же она от него шлялась…

Мой брат запрокинул голову — словно не желая этого слышать.

— … С Виктором Сантаной.

На лице Истона не отразилось никаких чувств — ни удивления, ни печали.

— Да еще оказалось, что она умеет стрелять из винтовки. Ее обучали, когда она снималась в «Трансваале».

Истон швырнул папку в стол, будто бы хотел прихлопнуть огромное мерзкое насекомое.

— А как же бывшая жена Сая? Черт побери, я думал, она уже в тюрьме.

— Мы пока в этом сомневаемся. Да, кстати, Сай поручал тебе купить для нее компьютер с принтером?

Истон на секунду обалдело на меня уставился. Потом перевел взгляд на потолок, словно искал там ответа на вопрос. Я перепугался. А вдруг она и на этот раз наврала? Наконец, он выдавил из себя:

— Точно. Вспомнил. Я купил и компьютер, и принтер со скидкой. Сай сказал: Ай-Би-Эм не надо, это слишком дорого. Он слышал, что корейские тоже неплохие, и хотел уложиться за все про все в тысячу долларов.

— Он объяснил тебе, по какому поводу этот подарок?

— Нет. Я решил, что это ей в утешение, поскольку он отказал ей со сценарием.

— А у тебя есть копия ее сценария, «Перемена погоды»?

— Нет. — Он помолчал. — Стив, я не собираюсь тебя учить, но у нее были все основания для убийства.

— Почему?

— Он отказался от ее сценария.

— Ты читал какие-нибудь его записки, письма, где он прямо говорит: «Я отказываюсь»?

— Нет. Он такие вещи диктует секретарше по телефону, иногда она пересылает их обратно по факсу — на одобрение, а подпись на такие случаи у нее уже заготовлена. Так что до его кабинета такие пустяки даже не доходили.

— Так значит, ты наверняка не знаешь, что он завернул ее сценарий?

— Ну зачем ему налаживать с ней отношения, с какой стати? Он прогнал ее с с площадки. В очень резкой форме. Думаю, это было для нее страшным унижением.

— Даже если так, это еще не мотив для убийства — если только она не сумасшедшая, а мне кажется, она не сумасшедшая.

— Значит, тебе нужен другой подозреваемый, и на этот раз ты избрал Линдси.

Что за черт? Мой брат, Мистер Сдержанность, вел себя совершенно несдержанно. У него покраснели шея и уши. Он из кожи вон лез, защищая свою зазнобу.

— Почему? Объясни мне, зачем ваш отдел убийств за ней охотится? Славы жаждете?

— Не пори чушь.

— Мне кажется, ты ведешь себя в высшей степени отвратительно!

Я пожал плечами. Истон доковылял до кожаной кушетки и рухнул на нее. Закрыл ладонями лицо и начал качать головой туда-сюда. Я было собрался вмешаться, но он вдруг поднял голову.

Настроение у него изменилось. Он сделался спокоен и задумчив. Как будто решил согласиться с моими доводами.

— Не знаю, хоть я и не могу судить объективно. Но, возможно, ты прав.

— Прав относительно чего?

— Что Линдси была ему неверна… И даже не слишком его любила. Вполне вероятно, что она ему изменяла. Отрицать не стану. Но видишь ли, при мне никто об этом не заговаривал, потому что я был человеком Сая, так сказать. И все-таки я слышал пару сплетен про нее и Сантану.

— Сай мог об этом знать?

Истон глубоко задумался. Ну это перебор: времени у меня было в обрез. Я заглянул в список, а потом посмотрел на часы. Большая часть съемочной группы проживала в ист-хэмптонском мотеле. Может, удастся кого-нибудь застать. На уик-энд некоторые могли податься в город, но вряд ли все до одного по доброй воле покинули место, считавшееся современнейшим курортом Америки.

— Ист, мне пора идти.

— Сай принимал это очень близко к сердцу, — со значением сказал Истон, не расслышав меня. — Но я помню одно. И, возможно, это очень важно. Каждую субботу, за неделю до и первые две недели съемок Сай преподносил Линдси разные подарки. Он оставлял их в ее комнате на столе, чтобы она, придя выпить кофе, сразу их обнаружила. Я говорю не о коробке конфет. А о дорогих бриллиантовых серьгах. О кашемировых шалях всех цветов радуги по пятьсот долларов каждая. Как-то он подарил ей сразу семь или восемь таких шалей. Они висели на стуле, и это было незабываемое зрелище. Картина Пиаже. Он не дарил ей вещей дешевле чем по две-три тысячи долларов, а в среднем это была сумма в пять тысяч. Но в последнюю субботу он оставил только записку: «Ушел играть в теннис. Увидимся вечером».