– Я не заставил тебя долго ждать, верно? – поинтересовался он.

– Нет. Мне очень понравилось смотреть из окна. Взгляни, какой вид. – Они стояли бок о бок. Адам обнял ее за талию.

– Замечательный вид! – воскликнул он. – Я поистине счастлив, – он улыбнулся ей.

– И я тоже, – согласилась Рейчел, она ждала.

– Пошли. Давай вернемся на нашу стоянку, пока совсем не стемнело, – предложил Адам.


Рим целиком и полностью оправдал ожидания Рейчел. Даже Адам обычно столь невозмутимый, разрывался между попыткой провести машину в беспорядочном и опасном движении потока транспорта и желанием, пусть мельком, взглянуть на потрясающе-восхитительные статуи, выстроившиеся вдоль городских дорог. В первый вечер, проведенный в Риме, они отыскали крошечный ресторанчик, где было всего несколько стульев на тротуаре. Они заказали телятину в красном вине с наливными и сочными черными маслинами.

– Райское наслаждение, – восторженно заявила Рейчел.

Адам вытер подбородок огромной, хрустящей от крахмала, полотняной салфеткой.

– Давай убежим и никогда больше не вернемся на родину. – В его глазах появился лихорадочный блеск. – Мы бы подыскали маленькую белоснежную виллу, увитую виноградной лозой.

– Ах, да, – перебила Рейчел. – И мы сможем держать цыплят. Мне всегда хотелось развести кур.

Адам засмеялся.

– Рейчел, куры – твари безмозглые, давай лучше заведем поросенка.

– Хорошо. Мы заведем и кур, и поросят, а со временем научимся выращивать все, что требуется, для того, чтобы прокормить себя самостоятельно. Ах, Адам, какая могла бы быть замечательная жизнь!

Адам налил себе бокал вина.

– Согласен, Рейчел, но я тебе изрядно надоем.

– Нет, ни за что, Адам. Ты никогда не сможешь надоесть. Мне очень нравится быть рядом с тобой.

По пути к кемпинговой площадке они остановились у мощных стен Колизея. Рейчел вздрогнула.

– Кажется, что здесь витает дух всех погибших в этом месте людей, растерзанных львиными когтями.

Когда они возвращались к машине, Адам держал ее за руку.

– Рим такой древний город, – сказала Рейчел. – От каждого камня буквально веет дыханием веков. Часть его истории очень жестокая и кровавая, а большая половина истории насквозь пропитана религиозными чувствами.

Пока Адам вел машину до кемпинга, Рейчел разглядывала белевшие в лунном свете статуи на Виа Вените. Улицы были абсолютно пустынными.

– Понятно, почему Рим называют «Вечным городом».

Адам улыбнулся.

– За весь день город сейчас впервые погрузился в тишину. Никак не могу к ней привыкнуть. Я никогда не замечала, чтобы где-нибудь люди так кричали друг на друга, как здесь. Рим больше похож на вечно шумливую торговку рыбой.

Рейчел засмеялась.

«Проклятье», – подумала она, лежа в своей палатке несколько часов спустя. – Я не почистила зубы… Я очень легко могу привыкнуть к цыганскому образу жизни».

Засыпая, она мечтала об Адаме.


Рейчел мгновенно разочаровалась, обнаружив, что статуя Девы Марии с мертвым младенцем на руках была защищена стеклянной стеной. Ей так хотелось прикоснуться к белому мрамору. Они стояли в базилике Святого Петра, очарованные красотой искусно высеченной «Пиеты». В сердце Рейчел образовался бездонный колодец великой скорби. Она смахнула слезинки. Адам полез в карман за платком.

– Не могу, надо же, с какой потрясающей проникновенностью передано горе Марии, скорбящей о смерти Иисуса, – сказала Рейчел, вытирая глаза.

– Ну, она же знала, что предсказанной ее сыну участи суждено сбыться. Поэтому, полагаю, смогла принять его смерть.

– Знаешь, Адам, из всех трагедий, возможных на земле, самой страшной является потеря ребенка. Это самое ужасное, что может случиться.

– Мне трудно судить, поскольку у меня еще ни одного не было. Однако в том случае, когда среди моих пациентов есть маленький умирающий ребенок, мне трудно оставаться объективным.

– Слышу, вон там начинается месса. Пойдем послушаем.

Держась за руки, они ступали, едва касаясь пола, охваченные трепетным восторгом. Вокруг в серебряном и золотом исполнении запечатлелись века поклонения Богу. Огромные черные мраморные надгробия хранили в себе останки богатства и ритуальной церемонии. Люди двигались в величественном безмолвии: склоненные головы, пальцы, перебирающие четки. Чистые высокие сопрано оттенялись густыми басами. Рождавшиеся звуки поднимались вверх, смешиваясь с облачком ладана над Высоким Алтарем, исчезали в таинственных уголках позолоченных сводов. Адам и Рейчел присоединились к группе, стоявшей вокруг Высокого Алтаря. Совершенно непроизвольно Рейчел вдруг начала страстно молиться.

– Пусть он полюбит меня, – молилась она. Рейчел взглянула на застывшее лицо Адама.

Его глаза были закрыты.

– Господи, будь милостив, не позволяй мне чем-либо причинить ей боль или страдание.

Месса закончилась, и внезапно вся базилика наполнилась колокольным звоном. Адам и Рейчел присоединились к толпе, устремившейся к главному входу храма. Служители Ватикана незаметно теснили людей на ступени. Рейчел показалось, словно они с Адамом проплыли по внутреннему двору и очутились во все еще теплом, золотистом от заката, вечере. Наконец они пришли отдохнуть в маленький ресторанчик с названием «Марио».

– Завтра поедем домой, – напомнил ей Адам.

– Знаю. – Рейчел грустно покачала головой. – Просто не верится, что мы вместе провели столько волшебно-сказочного времени. Мне бы хотелось путешествовать с тобой вот так бесконечно.

Адам засмеялся.

– Одно мы с тобой теперь знаем наверняка: мы оба – отличные путешественники. Я не могу придумать что-нибудь лучшее для проверки, нежели провести столько времени только вдвоем.

Рейчел кивнула.

– Знаешь, мы с тобой ни разу по-настоящему не сцепились и не поругались, так ведь?

Брови Адама изумленно подскочили вверх.

– Нет. Если я в чем-то и был не согласен с тобой или начинал сердиться, мы ведь всегда могли договориться, а потом инцидент был исчерпан сам по себе.

Рейчел заправским жестом накручивала на вилку спагетти.

– С Чарльзом все обстояло совершенно иначе. Он и дня не мог прожить, чтобы не поспорить со мной по какому-нибудь поводу. В конце концов, я тоже привыкла к этому, и перебранка входила в наш ежедневный распорядок как сам собой разумеющийся пункт. Ни за что не хочу повторять эту ошибку. Иногда я действительно боюсь снова наткнуться на точно такого же мужчину.

Адам укоризненно покачал головой.

– Нет, Рейчел, этого не произойдет. Я сам прослежу, – он говорил настолько эмоционально, что Рейчел совершенно удивилась. – Как бы там ни было, а мне сегодня нужно загружать машину. Завтра выезжаем в обратный путь очень рано.

Хозяин ресторанчика, Марио, подошел и склонился над их столиком.

– Все в порядке? – спросил он.

– Замечательно! – в один голос сказали они.

– Хорошо, хорошо, – ответил он и широко, по-итальянски, улыбнулся им, – для такой влюбленной парочки особенно. Пусть вино сделает вашу постель сегодня помягче. Доброй ночи. – Он кивнул и отправился выписывать счет.

Путешествие в обратном направлении к Англии было сплошным слившимся пятном впечатлений от мелькавших кемпинговых площадок, пикников на обочинах, смачных и обильно сдобренных чесноком итальянских колбасок с хлебом; на итальянской границе – помидорок, размером со сливу, артишоков, устриц и французского хлеба по всей территории Франции. Бутылки превосходного вина из каждой области смывали пыль и грязь с Рут Националь. К тому времени, как они достигли Кале, Рейчел поняла, что страшится момента, когда им нужно будет попрощаться друг с другом.

– Я могу посадить тебя в поезд, который идет в Эксетер, – сказала она, когда пароход причалил в Дувре.

– Отлично. Просто замечательно. – Адам как раз покупал билеты на пароходе. – Рейчел, мне хочется, чтобы ты приехала ко мне в выходные.

– С удовольствием. Я так надеялась, что ты попросишь об этом.

Адам крепко прижал ее к себе, поцеловал в лоб и сказал: – Спасибо за чудесные каникулы. Рейчел улыбнулась.

– Поедем в следующий раз в Грецию. Раздался свисток.

– Всем пассажирам приготовиться к выходу.

Рейчел было как-то странно возвращаться в Англию. Ей было грустно расставаться с чувственной теплотой Европы. Англия показалась ей бедной жалкой сестренкой. Рейчел посадила Адама на поезд. Когда состав медленно тронулся от перрона, она бросила прощальный взгляд на лицо Адама, а затем только махала рукой. Она доплелась до машины и горько расплакалась. Всю следующую неделю у нее было такое чувство, словно ей не хватало одной своей половины.


Рейчел приехала в загородный дом Адама вечером в пятницу. Всю неделю она мучилась над проблемой, как убедить Адама. Он может только сказать «нет», убеждала она себя. Поужинав, они уселись возле камина.

– Адам, меня все время терзала мысль… Он читал.

– Гм? – Он даже не поднял глаз.

– Интересно, а могут ли друзья превращаться в любовников?

Адам звонко захлопнул книгу.

– Рейчел, а как же наш договор?

Рейчел потупила взор, уставившись на свои коленки.

– Ну, это же было несколько месяцев тому назад. Адам ухмыльнулся.

– Я столько времени ждал, когда же ты об этом спросишь.

– То есть, ты тоже хотел, чтобы мы стали любовниками?

Адам вдруг заговорил очень серьезным тоном.

– Только в том случае, если ты выйдешь за меня замуж.

Рейчел открыла от удивления рот. Она была застигнута врасплох.

– Адам, для этого вовсе не обязательно сейчас вступать в брак. По крайней мере, до тех пор, пока не поживем какое-то время вместе.

– Понимаю. Я сам жил несколько месяцев с женщиной, но мне не интересны временные обязательства. Я хочу жениться на тебе. Не жить с тобой. Хочу получить твердую гарантию того, что до конца жизни мы вместе станем трудиться на благо и процветание нашего брака. Мне тоже хочется завести пчел, чтобы я мог выходить к ним по ночам и рассказывать, как мы счастливы.