– Ты прав! – в голосе тестя слышалось облегчение. Степану Олеговичу явно не хотелось менять свои планы. – Так ты позовешь мою единственную наследницу? – сквозь шутливый тон слышалась угроза.

– Да! Сейчас! – Юрий повернулся к Саше. – Говори шепотом, мол, простудилась, – прошептал он жене, прикрыв рукой трубку.

– Привет, папуля! – Азы общения с отцом дал ей Юрий.

– Что с голосом?

– Ларингит! Ерунда! Чувствую себя прекрасно!

– Береги себя и наследника, но я очень недоволен, что ты с собой что-то сделала.

– Ну, не сердись! Люблю, обнимаю. Мне тяжело говорить.

– Ладно, не пропадай, звони. Целую тебя, королева. – Степан Олегович положил трубку, он явно куда-то спешил.

– Все прошло отлично, ты умница, – с довольной улыбкой проговорил Юрий. – Этот жиртрест повелся на наш обман как младенец.

– А если он приедет? Я еще ни французский, ни английский не знаю. Даже разговорную речь, – со страхом сказала Саша.

– Есть время! До родов он точно не соберется!

…Сейчас волнение перед встречей с мамой и сыном вытеснило из головы Саши все мысли. Юрий вел машину сам, чтобы не давать водителю повода для досужих разговоров.

Едва «Мерседес» затормозил возле небольшого, но симпатичного, уютного домика, как с крыльца навстречу приехавшим метнулась тонкая мальчишеская фигурка. Саша инстинктивно прикрыла руками уже обозначившийся животик.

– Тише, тише! Здравствуй, мой родной! – Она начала целовать смутившегося подростка в лоб, нос, губы, в пахнущую детским мылом макушку.

Павлик сильно вытянулся и от этого казался каким-то трогательно растерянным. Саша поймала взгляд сына, он смотрел на животик.

– Да! У тебя будет сестричка!

– Или братик! – сказал улыбающийся Юрий.

Наконец на крыльцо вышла явно помолодевшая мать.

– Мамулечка, ты просто красавица! – Саша кинулась обнимать Марию Александровну, которая, как ни старалась, не смогла удержать счастливых слез.

– Ну, пойдемте в дом!

– Мама, познакомься, это мой муж, – выпалила Саша, кивая головой на Юрия.

– Юра! – Он протянул пожилой женщине руку, не зная, как себя вести, ведь тещи у него не было.

– Мария Александровна! – смутилась она. – Пойдемте, я пирогов напекла, с маком, как Санечка любит.

– У вас же кухарка есть!

– Наташа-то? Ну что вы, – весело рассмеялась Мария Александровна. – Я пока еще только учу ее готовить.

Саша обняла сына и почувствовала, что тот стесняется ее объятий. «Неужели отвык?» – с разочарованием и жалостью подумала она.

Первым делом гости принялись осматривать дом, и Павлик немного оттаял.

– Мамочка, я хочу поехать к тебе, ну хоть на недельку!

Саша вопросительно посмотрела на Юрия, заранее зная ответ.

Он едва заметно покачал головой.

– Нельзя, мой милый! – тихо сказала она.

Лицо ребенка сделалось таким потерянным и несчастным, что сердце Саши зашлось от боли.

– У меня здесь даже друзей нет!

– Солнышко, выучишь французский и пойдешь в школу, потерпи чуть-чуть.

Конечно, Саша понимала, что это «чуть-чуть» растянется даже не на год. Разве так просто выучить чужой язык? Пока Павлик находился на частном обучении. «Как же ему, бедному, тоскливо и грустно, – с отчаянием подумала Саша. – Ни матери рядом, ни друзей, ни даже просто знакомых». Почувствовав ее настроение, Павлик захлюпал носом, превратившись в прежнего родного, маленького мальчугана. Саша кусала губы, боясь расплакаться, и с тревогой поглядывала на недовольно хмурившегося Юрия.

Выручила, как всегда, мама.

– Чайку? Кофейку? Пошли-пошли за стол. Павлуша, помоги! – засуетилась она. – А там, в сумке, что? Никак подарки?

– Бабушка, посмотри, сколько моделей они привезли! – повеселел Павлик, увидев наконец содержимое сумки.

– Не «они», а мама и… Юрий! – улыбнулась Мария Александровна. – Ребенок остается ребенком. – Она обняла дочь. – Рожать-то когда?

– В ноябре.

– Дай-то бог, чтобы все было хорошо!

Уехали они, когда стемнело, а Павлуша заснул. Весь вечер взрослые пытались создавать иллюзию благополучной семьи.

Вытянув отекшие ноги в удобной машине и прикрыв глаза, Саша спросила:

– А Павлик будет видеться с нашим ребенком?

– Не знаю. Как бы потом малыш не заложил нас дедушке.

– Да. Я не подумала. А он на роды точно приедет?

– Наверняка! Но ты молодчина, вжилась в роль.

– Отец все равно может…

– Не думай так! Мысль – она материальна. Чем позже «твой папочка» приедет, тем выгоднее для нас…

* * *

Анастасия родилась восемнадцатого ноября. Роды, длившиеся более двух суток, были очень тяжелыми. Саша так тужилась, выталкивая девочку, которая не хотела появляться на свет, что сосуды на лице и в глазах полопались. Хорошо, что происходило это в Швейцарии, где все было на высочайшем уровне. Девочка родилась с весом четыре с половиной килограмма и ростом пятьдесят два сантиметра. Об этом сразу сообщили дедушке, но, ко всеобщей радости, он не приехал.

– Когда сына родишь – вырвусь обязательно! Не обижайся – бизнес! – сослался на свою занятость он, а сам улетел в Австралию на какую-то особенную рыбалку.

– Ну, Сашка, ты везучая! Пронесло! – Юрий поцеловал ее и стал разглядывать крохотную девочку: рыжий пушок на головке, длинные реснички, маленькие розовые ушки и чавкающий ротик. Это был первый ребенок Юрия, но новоиспеченный папаша ничего не почувствовал к дочери.

– Она похожа на тебя! Скажем, что малышка – вылитая бабушка Вера! Тесть никогда не видел мою маму даже на фото.

Саша кивнула, соглашаясь. Она была еще очень слаба, и ей сильнее, чем когда-либо, хотелось настоящего домашнего тепла и ласки.

– До двух лет детки не помнят ничего. Может, мы с Настюшей хотя бы несколько дней в неделю будем жить у моих? Очень хочется к маме, прямо сейчас.

– Знаешь, сначала вернемся, чтобы все увидели вас, а потом… короче, я разрешаю!

– Спасибо!

– Теперь, как очухаешься, мальчика будем делать! – новоявленный отец был полон планов.

Саша благоразумно промолчала, думая о тех счастливых днях, которые она проведет с Павликом и мамой. Ей стало так спокойно!

– Кормить будете? – заглянула в палату круглолицая, улыбчивая медсестра.

Саша закивала, собираясь сказать, что молоко уже пришло, но неожиданно услышала резкий, категоричный голос Юрия:

– Нет. Мы решили, что искусственное вскармливание лучше.

Саша растерянно захлопала глазами. Когда был маленьким Павлик, кормление всегда доставляло ей особенное удовольствие. Такая горячая волна ни с чем не сравнимой любви и нежности захлестывала ее, когда сын, раскрыв ротик, тыкался крошечным личиком в грудь, ища сосок, а отыскав, начинал самозабвенно чмокать губками. Именно тогда Саша понимала, какое это счастье – быть матерью.

– Я бы…

– Мы так решили! – жестко повторил Юрий.

Девочку унесли на кормление.

– Послушай, Саша! Она никогда бы не портила грудь ради ребенка.

– Но ведь отец не увидит меня голую!

– Зато прислуга расскажет, вернее, доложит ему обо всем!

…Неожиданно после рождения Анастасии в доме среди слуг у Саши появилась подруга. Это была тридцатидевятилетняя женщина, домоправительница Елена Викторовна. Выяснилось, что за сухой, невыразительной внешностью скрыта тонкая, отзывчивая душа. Впоследствии Елена Викторовна рассказала Саше, что ее дочь умерла в восемь лет от лейкоза. С мужем женщина развелась, когда девочке было три года. Много лет назад Елена Викторовна работала переводчицей. А после перестройки, когда жизнь в России перевернулась с ног на голову, вынуждена была оставить любимую профессию. Сначала она устроилась на должность домоправительницы у отца Александры Степановны, а потом, когда та вышла замуж, отправилась вслед за хозяйкой.

Конечно, Елена Викторовна поняла, что из Киева с Юрием приехала другая женщина, но домоправительнице нужна была хорошая работа, как и другим, служащим в этом доме. Потому, если кто-то и догадался о подмене хозяйки, то все молчали. Юрий хорошо платил, а после приезда Саши увеличил всем оклад. Когда Саша вернулась домой с Настенькой, Елена Викторовна окончательно оттаяла. Она обняла Сашу и поцеловала.

– Поздравляю вас! Если что-то понадобится, я готова все время – двадцать четыре часа в сутки!

Конечно, Саша была очень растрогана этим порывом, но даже не предполагала, что житейский опыт и знания Елены Викторовны действительно ей помогут.

Когда Насте исполнилось восемь месяцев, у нее случился ложный круп. Няня, сама Саша и все остальные в доме растерялись. Ребенок начал синеть и задыхаться. Только Елена Викторовна не поддалась всеобщей панике. Она взяла девочку на руки, подошла к окну и распахнула его настежь. Холодный ночной воздух спас ребенка. Потом приехала «Скорая»…

Когда опасность миновала, Саша, шатающаяся от усталости и пережитого волнения, подошла к Елене Викторовне и крепко ее обняла.

– Спасибо!

– Я свою дочь не спасла…

Они проговорили всю ночь. Елена рассказала о своей жизни, Саша тоже открылась новой подруге.

– У нас с тобой много общего. – Женщины перешли на «ты».

– Что именно? – удивилась Саша.

– Мы обе живем чужими жизнями. Я – вашей, а ты – жизнью Александры Степановны.

С тех пор тайн у Саши от Лены не было, и это скрашивало ее одинокую, несмотря на появление дочери, жизнь. Именно Лена разворошила воспоминания о Давиде, а однажды сказала:

– Ты до сих пор любишь этого человека, Сашенька. Найди его!

– Он в тюрьме, Лена.

– Не факт. За любовь надо бороться.

– Поздно. Юра не позволит мне этого сделать… Он теперь легко может манипулировать мной. У нас ведь дочь.

– Ну а если все-таки попытаться? Знаешь, подруга, живем один раз!

– Нет, мой папа говорил: «Умираем один раз, а живем каждый день!»

Но мысли о Давиде по-прежнему грызли Сашу, как черви сладкую, переспевшую грушу. И однажды она решилась позвонить Толику.