– Не может быть. Я бы знала о таком устройстве!

– Это экспериментальный экземпляр. Передан Скотленд-Ярду для полевых испытаний. – Рейф ухмыльнулся. – Ишь, как тебя разбирает! – Рейф подкинул на ладони латунный фонарь. – Сама понимаешь, это чудо техники надежностью не отличается.

– Рейф, ты видишь? – указав в темноту, воскликнула Фанни, заметив в дальнем конце лаборатории стелившееся по полу беловатое облако.

Облако приближалось к ним.

Луч света вдруг брызнул из фонаря, и Рейф и Фанни разом подскочили от неожиданности.

Между тем мглистая субстанция уже растекалась по всему полу, клубы пара вились вокруг ног. Рейф направил фонарь вверх, на гигантский металлический цилиндр с завинчивающимся люком. Пар клубами вырывался из-под куполообразной крышки, стекая по стенкам сосуда. Обвивавшие цилиндр трубки покрылись инеем.

– Не догадываешься, что бы это могло быть? – спросил Рейф.

Фанни в сомнении покачала головой.

– Похоже на какое-то холодильное устройство. – Присмотревшись к аппарату, она добавила: – Полагаю, профессор занимался получением жидкого азота.

Рейф смотрел на нее в недоумении.

– Что он получал?

– Если достаточно сильно сжать газы, входящие в состав воздуха, то в итоге получишь азот, который при очень низких температурах превращается в жидкость.

– И для чего это нужно? – в еще большем недоумении поинтересовался Рейф.

– В промышленности жидкий азот находит самое широкое применение, – назидательно сообщила ему Фанни. – К примеру, он необходим для сварки с предварительной деформацией. Так-то вот, инспектор Льюис.

Рейф и Фанни обернулись, не сговариваясь.

– Мистер Лазар! – Фанни закашлялась, представляя Рейфа коллеге профессора Пула.

– У нас назначена встреча с профессором Пулом. Вы не могли бы… – Рейф тоже закашлялся.

– Отойдите, вы оба! – воскликнул Лазар. – Испаряясь, жидкий азот поглощает кислород из воздуха, и в замкнутых пространствах может вызвать асфиксию!

Фанни скользнула взглядом по стеллажу с лабораторным оборудованием. Спиртовки гасли одна за другой. Рейф, не переставая кашлять, потащил ее прочь из лаборатории.

Лазар забрался на невысокую стремянку и повернул колесо люка.

– Либо уплотнение прохудилось, либо кто-то…

Люк распахнулся под напором морозного пара. Мощный вихрь свалил Рейфа и Фанни с ног. Стеклянные колбы и мензурки со звоном повалились на пол. Лазар упал без сознания.

Фанни завизжала. В полубессознательном состоянии она поползла прочь от зловещего аппарата. Из люка по плечи высунулся замороженный мертвец. Его слегка покачивало. Пар со злобным шипением продолжал струиться из аппарата. Глаза мертвеца вылезли из орбит, покрывшиеся серебристым инеем зрачки отливали металлическим блеском, на лице застыла сардоническая усмешка. Не оставалось никаких сомнений относительно того, кому при жизни принадлежало это мертвое тело.

– Профессор Пул, – задыхаясь, пробормотала Фанни. Чем глубже она вдыхала отравленный воздух, тем меньше кислорода попадало в легкие. Она потрогала щеки. Холодные как лед, и это в такой теплый день. – Мы… должны… выбираться… отсюда.

Знакомые сильные руки рывком поставили ее на ноги. Рейф потащил ее за собой, и они выскочили в коридор.

– Держись за перила, иначе упадешь. Дорогу на улицу найдешь сама, а я побегу за Лазаром.

Фанни крепко стиснула руку своего спасителя.

– Будь осторожен, Рейф.

– Не волнуйся, я мигом.

Спускаясь по лестнице, Фанни столкнулась с группой студентов, которые, находясь неподалеку от здания, услышали хлопок. Она молча указала им на лабораторию. Выбравшись на террасу, Фанни с жадностью вдохнула показавшийся таким вкусным воздух.

Фанни постепенно приходила в себя. Неужели жуткие картины смерти так и будут терзать ее до конца дней? У нее не оставалось сомнений относительно существования заговора против ее отца, а теперь еще и против профессора Пула. Профессор уж точно не мог случайно свалиться в резервуар с жидким азотом, значит, его туда кто-то запихнул.

Одна смерть следовала за другой. Фанни кожей чувствовала ее холодное дыхание. Фанни кругами ходила по скверу, разбитому перед зданием лаборатории, потому что ей всегда лучше думалось в движении. Конечно, у Эмброуза Грейвил-Ньюджента имелись конкуренты. И пожалуй, она могла бы назвать одного или двух, которые могли бы желать его смерти. Фанни до крови искусала нижнюю губу. Кроме того, отец не был монахом. Отнюдь. И многие из тех женщин, с которыми он рано или поздно расставался, имели виды на его состояние. Надо сказать, что среди любовниц ее отца встречались настоящие стервы. Но могла ли отвергнутая пассия решиться на убийство? Вряд ли.

Проходя мимо входа в здание лаборатории, Фанни увидала Рейфа в фойе рядом с пришедшим в себя профессором Лазаром. Она помахала Рейфу, он поднял руку в ответ, и Фанни зашагала дальше, по очередному кругу. В центре сквера красовался кельтский узел, сформированный искусно постриженными кустарниками. Извилистая тропинка петляла между цветочными клумбами и газонами.

– Мисс Фрэнсин?

Фанни обернулась на голос и прищурилась, пытаясь разглядеть того, кто ее окликнул. Она и не заметила, что уже начало смеркаться. Возле ведущей в сквер калитки стоял молодой человек, в котором она узнала их нового кучера – его наняли лишь на прошлой неделе. Фанни направилась было к нему, однако в этот момент на террасу выбежал Рейф. Из распахнутой двери послышался невнятный гул голосов – студенты в лаборатории что-то бурно обсуждали.

– Все в порядке, Рейф, можешь не волноваться. Ты узнаешь Мартина, нашего кучера?

Рейф замер в нерешительности. Смерив взглядом молодого человека у калитки и решив, что угрозы для Фанни он не представляет, Рейф повернул назад. Сделав шаг, он обернулся и сказал:

– Только, Фанни, давай договоримся: ты все время должна находиться там, где мне хорошо тебя видно. Попробуй только спрятаться за дерево, и я не постесняюсь применить делегированные мне полномочия. – Глядя ей прямо в глаза, он попятился к двери лаборатории.

Фанни подошла к кучеру.

– В чем дело, Мартин?

– Лошадь захромала, мэм. С вашего разрешения я бы отвез карету домой и вернулся с одноконной коляской.

Кучер распахнул калитку, и Фанни вышла из сквера, оказавшись в узком проулке между двумя зданиями.

– Возвращайся как можно скорее… – За спиной ее раздался глухой металлический звук, потом стон, и, обернувшись, она увидела, как Мартин безжизненно оседает на землю. Фанни бросилась к юноше, склонилась над ним, и вдруг… Что-то мелькнуло из-за спины. Затем чья-то широкая шершавая ладонь, царапнув ей лицо, зажала рот. И в тот же миг кто-то крепко обхватил ее поперек туловища и потащил в темноту.

Фанни сопротивлялась изо всех сил, пытаясь лягнуть похитителя. Носком туфельки она случайно задела калитку, и та с шумом захлопнулась. Раздраженно пробурчав что-то, похититель потащил ее дальше. Только сейчас Фанни поняла, куда ее тащат. В конце проулка она увидела фургон, в котором обычно перевозят мебель и прочие пожитки. Задняя дверь была открыта.

Ей это не чудится, ее действительно похитили!

Фанни с утроенной энергией принялась отбиваться. Тщетно. Ее держали так крепко, что она и дышать могла с трудом. Надо было слушаться Рейфа! Фанни больно ударилась о дощатый пол головой. Перед глазами поплыли круги.

Никогда еще противный скрип несмазанных петель не казался ей столь сладостным. Кто-то, по-видимому, рывком распахнул калитку. Она даже догадывалась, кто именно.

– Фанни!

Она узнала этот голос, прозвучавший, увы, издалека.

– Рейф! – успела позвать она, но тут дюжий детина в колючей куртке запрыгнул в повозку и зажал ей рот, превратив крик в еле слышный писк.

Глава 5

Рейф выскочил в проулок. Господи, где же она? Не сбавляя скорости, он свернул за угол, оступился и чуть было не грохнулся на чертову мостовую. Прямо перед собой он увидел стремительно удаляющийся фургон из тех, в которых перевозят мебель.

– Фанни! – крикнул он что есть силы. И здравый смысл, и интуиция подсказывали ему, что Фанни находится там, внутри.

Громоздкая повозка должна была сбавить скорость, чтобы не завалиться на бок, делая крутой поворот на Джордж-сквер. Рейф перескочил через железную ограду и бросился наперерез повозке через сквер. Вытащив револьвер, он выстрелил поверх головы кучера. Кучер щелкнул поводьями, и кони побежали резвее, на полном скаку войдя в поворот.

Рейф судорожно глотал воздух, проклиная тот день, когда он закурил свою первую сигарету.

– Господи, обещаю бросить курить, только дай мне настичь этот проклятый…

Рейф заскочил на подножку и, подтянувшись, оказался на сиденье рядом с кучером.

– Останови фургон, – приказал он, прижав дуло револьвера к уху кучера. Тот ткнул локтем его под ребра, поскольку руки были заняты поводьями. Обезумевшие кони свернули на полном скаку, повозка завалилась на бок и теперь ехала на двух колесах. – Проклятие! – Рейф схватил кучера за грудки и, воспользовавшись уклоном, сбросил его на мостовую.

Словно в кошмарном сне повозка закачалась, затрещала, словно сопротивляясь силе всемирного притяжения, и, в соответствии с законами природы, перевернулась. Рейф чудом удержался, зацепившись за борт, и, подтянувшись, сумел все же перебраться вперед, туда, где еще недавно сидел кучер. Кони продолжали тащить перевернутый фургон, с жутким скрежетом царапавший мостовую. Из-под железных ободьев колес летели искры. Коней несло. Те несколько секунд, что понадобились Рейфу, чтобы схватить поводья, показались вечностью. Твердой рукой он потянул поводья на себя, одновременно пытаясь успокоить коней голосом. Погасить скорость помогло и противодействие перевернутого фургона.