— Отстань, — проворчал виконт. — Какого чёрта ты творишь? Будь я проклят, если этот мальчишка обременён хоть какими-то манерами, и уважением к знати в том числе.

— Да встанете ж вы, наконец? Чего ждёте?

— Судного Дня. Что, чёрт возьми, тебе нужно?

Рядом возник Блэквуд, вошедший в комнату в обычной для себя бесшумной манере. Он оттащил Джемми и извинился за неподобающее поведение паренька. Оказалось, мальчик, к сожалению, взметнулся по лестнице так быстро, что мистер Блэкуд не успел его остановить.

— Пришли весьма странные вести, милорд, — пояснил он.

— Она слиняла! — прокричал Джемми, вклиниваясь перед камердинером. — Сбежала с солдатом.

Лорд Рэнд резко выпрямился в постели:

— Что? Кэт? Когда? С каким солдатом? Чёрт бы её побрал, почему этой женщине не живётся спокойно?

Макс отшвырнул одеяло, предоставив Джемми возможность созерцать любопытное зрелище — обнажённого аристократа. Должным образом впечатлённый, Джемми отступил назад, в то время как виконт выбрался из постели и вырвал халат из рук слуги.

— Прошу прощения, милорд. Юная леди, о которой идёт речь, — леди Диана Гленкоув.

Лорд Рэнд успел к тому времени завернуться в халат и уже было вознамерился вновь сорвать его с себя, дабы как можно быстрее одеться, не прибегая притом к помощи посредника. Но снова плюхнулся на кровать.

— Леди Диана? — непонимающе отозвался он.

— Ваша невеста, милорд, — пояснил Блэквуд. — Боюсь, эта весть разнеслась уже по всему городу, потому как слуги лорда Гленкоува разыскивают её повсюду со вчерашнего дня. А от лакея его светлости я слышал, что семья юной леди получила от неё этим утром весточку. Как я понимаю, прошлой ночью она вышла замуж по специальному разрешению. О её дальнейших планах в сообщении не упоминалось. Видимо, дабы избежать преследования.

— Понятно, — пробормотал лорд Рэнд.

— В самом деле, милорд, это настоящий скандал. Лорд Гленкоув послал лакея с просьбой к вам нанести ему визит при первой же возможности. Полагаю, его светлости подобало первым сообщить вам эту новость, но к сожалению, Джемми его опередил.

— Да, — проговорил лорд Рэнд, с изумлением взирая на Джемми.

— Но ведь я первый услыхал об этом, в нашей лавке, — защищаясь, ответил мальчуган. — Они приходили вчера искать её, и сегодня вот тоже, и, значит, когда они сегодня пришли, то сказали это ЕЙ, а ОНА растрепала Джоан, а та мне, а я пришёл, чтобы вам рассказать.

— Ясно, — произнёс виконт, продолжая растерянно озираться. — Я, пожалуй, оденусь.

* * *

Беседа лорда Рэнда с лордом и леди Гленкоув оказалась не из приятных. Леди Гленкоув была вне себя от горя. Она неистовствовала, требуя, чтобы брак был аннулирован, а злодей выпорот кнутом, повешен, выпотрошен и четвертован. Время от времени она вспоминала выказать сочувствие брошенному жениху, что делало разговор ещё невыносимее.

К счастью, лорд Гленкоув смотрел на жизнь более философски. Не прошло и часа, как он получил весьма ободряющую весть о своём новоиспечённом зяте. Хотя семья юноши оказалась сравнительно неизвестна, выяснилось, что его покойный батюшка был человеком состоятельным, ещё больше разбогатевшим благодаря торговым связям жены. Так что их сын — полковник Стокмор — имел внушительный доход. Да ещё и мог похвастаться видами на будущее, под которыми подразумевался один тяжелобольной, престарелый, эксцентричный холостяк-кузен, по случайности, оказавшийся виконтом. И титул этот должен был перейти к полковнику Стокмору. Конечно, будущий виконт — это вам не будущий граф Сент-Дениз, но нельзя же иметь всё сразу. О чём с утомительной частотой вынужден был напоминать жене лорд Гленкоув.

Лорд Рэнд также отнёсся к случившемуся весьма философски. Он вынес постигшее его разочарование с подобающим мужеством — чем вызвал у леди Гленкоув очередное горестное рыдание — и удалился.

Из дома графа Гленкоува виконт направился прямиком в любовное гнёздышко лорда Броуди. Там он за пятьсот фунтов выкупил персиковое муслиновое платье. Линнет же, чьё мировоззрение было в два раза более философским, нежели у любого аристократа, снесла собственные многочисленные разочарования со всем присущим ей стоицизмом.

* * *

Не успела Кэтрин открыть глаза, как Молли уже принялась делиться новостями о тайном бегстве леди Дианы, сопровождая процедуру одевания разглагольствованиями о таинственных путях Провидения, о людях, отказывающихся понимать, что для них лучше, и тернистой дороге истинной любви. Закончила она свою речь пылкими благодарностями за то, что сама вполне довольствуется любовью издали, и потому не творит столько глупостей, как те, кто пытается подобраться к предмету своей страсти ближе.

К счастью, у леди Эндовер — как за завтраком, так и после оного — мало что нашлось добавить по сему поводу.

— Полагаю, Молли уже рассказала тебе, — обронила она, — и уверена, в бо льших подробностях, нежели смогла бы я сама. Поразительно. Я всегда считала, что мать держит Диану в ежовых рукавицах. Какое облегчение, что я ошибалась. Они с Максом совершенно не схожи характерами. Она бы до безумия наскучила ему, а он, в конце концов, ударился бы в беспутство.

Кэтрин промямлила нечто вроде того, что тоже изумлена. На том и закрыли тему.

Пристыженная откровениями прошедшей ночи, мисс Пеллистон решила провести день в библиотеке за чтением «Событий и памятников наших последних и опасных дней» Фокса[85]. Однако разум её отказывался сосредоточиться на протестантских мучениках шестнадцатого века.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что рандеву леди Дианы с её запретной любовью в основном было посвящено планам скорейшего побега. Будучи соучастницей, пусть и невольной, Кэтрин должна была быть по меньшей мере раздосадована тем, что не разглядела происходящего у неё под носом и не сделала всё возможное, дабы вернуть леди Диану обратно на стезю долга.

Но мисс Пеллистон не могла быть раздосадована или хотя бы удивлена, учитывая настигшее её поразительное озарение касательно собственной проницательности. Едва ли можно надеяться прочесть мысли другой леди, когда в твоей собственной голове царит столь жалкая неразбериха.

Более того, она дерзко призналась себе, что даже рада этой вести. Пусть для неё это ничего не меняло — ведь лорд Рэнд всё равно оставался вне досягаемости, — но, по крайней мере, у него появится второй шанс. Возможно, на сей раз он найдёт по-настоящему любящую его женщину. Это будет не сложно. Только дурочки, вроде неё, могут не заметить его совершенств.

Теперь ей оставалось лишь молиться о возможности извиниться за свое длившееся более месяца неблагодарное и детское поведение. Больше ей не на что надеяться. Она вышла далеко за рамки приличий.

Этим утром после долгого сражения с собственной совестью Кэтрин решила, что её признания никому не принесут пользы. Рассказать кузену или Луизе о Чолли означало бы лишь попусту расстроить их. Лучше она сошлётся на изнеможение и скажет им, что хочет уехать домой.

А после, думается, годы растянутся в вечность.

Вероятно, она продаст владения тётушки Юстасии, вложит деньги и заживёт спокойной, тихой, одинокой жизнью. Посвятит себя благотворительности, помогая тем, чья жизнь не удалась даже больше, чем её собственная. Станет трудиться бок о бок с беднотой. И может, в конце концов заразится какой-нибудь омерзительной болезнью, которая поставит точку в её кошмарном существовании.

Таким вот образом Кэтрин и без «Книги мучеников» быстро низвела себя в омут глубочайшего раскаяния и печали. Она благоразумно закрыла непригодившуюся книгу и приступила к унылому созерцанию ковра.

Раздался стук в дверь. Подняв глаза, Кэтрин встретилась с исполненным собственного достоинства взглядом Джефферса.

— У леди Эндовер посетители, мисс, не соблаговолите ли вы оказать любезность, присоединившись к ней в…

— Можешь не волноваться, — перебил лорд Рэнд, отодвигая дворецкого в сторону. — Я не собираюсь сидеть в какой-то чёртовой гостиной, развлекая собственную сестру светской болтовнёй. Оставь нас, Джефферс.

Джефферс со вздохом удалился.

В несколько шагов лорд Рэнд преодолел разделявшее их расстояние. Под мышкой у него был зажат свёрток, который он теперь бросил к ногам Кэтрин.

— Здесь твоё платье, — произнёс он. — Оно обошлось мне в пятьсот фунтов. Прибавь сюда те пятьдесят, с которыми мне пришлось проститься месяц назад. Получается, всего я заплатил за тебя пятьсот пятьдесят фунтов.

Сердце Кэтрин незамедлительно принялось оглушительно колотиться. Она непонимающе уставилась на свёрток. Затем медленно подняла взгляд на лицо виконта. Его глаза, своей синевой напоминавшие морозные лунные ночи, обдавали холодом. Он ненавидел её. И Кэтрин напомнила себе, что заслужила его ненависть. Но пусть даже так, в душе её нарастало возмущение. Вовсе не было нужды вести себя столь бессердечно… и зло.

— Я смогу решить этот вопрос, — довольно неуверенно отозвалась Кэтрин. — Напишу отцу и попрошу его выслать пятьсот пятьдесят фунтов. Или ты ещё потребуешь проценты?

— Конечно, юная леди, ты напишешь отцу, чтобы сообщить ему, что мы собираемся пожениться.

Кэтрин совсем неэлегантно сглотнула.

— Прошу прощения? — глупо переспросила она. Ей хотелось сказать… и сделать… тысячу разных вещей, и она никак не могла решить, с какой начать.

— Ты не глухая, Кэт, не притворяйся. Мы поженимся, как и следовало поступить с самого начала. — Виконт поспешно отвёл взгляд от её лица и принялся мерить шагами комнату. — И кто только занимался твоим воспитанием, — непреклонно продолжал он, — твоё поведение просто ужасает. Ты же провела ночь в моей постели, помнишь, после вечера в публичном доме? Подбираешь уличных бродяжек, позволяешь целовать себя пьяным бездельникам, да ещё и ввязываешься в драки в ломбардах. Не исключено, что ты уже вконец пропащий человек, но я не теряю надежды тебя исправить. И если будешь хорошо себя вести, возможно, время от времени буду позволять тебе исправлять меня, но ничего не обещаю.