— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал он.

Роза быстро закончила сеанс, выпроводила слегка обалдевшего парнишку на улицу, и тогда в палатку, широко улыбаясь, вошел Майкл.

— Как успехи? — спросил Майкл скорее из вежливости, чем из интереса.

— Так себе. Сейчас самая жара, и народ сидит по домам.

— Это точно. Жара прибавила хлопот, словно нам их не хватало! Даже шины грузовиков — и то все сплошь поизносились, и скоро нам не на чем будет передвигаться. Одна надежда, что заводы перейдут на выпуск нормальной, мирной продукции и жить наконец станет легче. Зато народ изголодался по развлечениям и готов платить. Если бы мне только удалось уговорить своего старика потратить немного денег на модернизацию оборудования! Тогда бы на следующий год мы гребли деньги лопатой.

— Какая такая модернизация? — нахмурилась Роза.

— Народ устает, когда все время повторяется одно и то же. Они уже избалованы фильмами, нагляделись там всяких эффектов, а потому ждут за свои деньги больше фееричности. Традиции — это прекрасно, но давно пора нам использовать новейшие достижения техники. Уж на что Джо Лэски консерватор, а и он уловил новые веяния. Говорят, он даже нанял себе помощника по сценическому оборудованию. В конце концов, наша задача — заманить зрителя, а затем оглушить его так, чтобы он еще долго в себя прийти не мог.

— Ну, если вам удастся сдвинуть с места мистера Сэма, вы — выдающийся человек. Ему, конечно, проще принять что-нибудь более традиционное, например новый номер Маркуса, — искоса глядя на Майкла, сказала Роза.

— Да, но новым его можно назвать только с натяжкой. Не более чем вариация на старый балаганный трюк канатоходцев.

— И все же Викки придает ему какую-то особую свежесть. И добавляет класса, вам не кажется?

Хотя вопрос был задан самым невинным тоном, Майкл насторожился. Он заметил уже, что Роза пристрастно следит за карьерой своей подопечной, но в чем причина такого ее интереса к девушке — понять не мог.

— Она хорошая наездница, — пошел на уступку Майкл, но тут же спросил напрямик: — Скажите, Роза, что вам за дело до нее? Чем она вам так приглянулась?

— Давайте переиграем вопрос: почему вам она так не нравится?

Майкл мрачно поглядел на нее. У него не было наготове вразумительного ответа. Почему она ему не нравится? Пожалуй, не вполне точное определение.

— А разве можно внятно объяснить, почему тебе нравится один человек и неприятен другой? — спросил он. — Вот что я скажу вам: как только я ее увидел, я сразу почувствовал, что она… как бы это сказать?.. вестница беды. Чутье мне подсказывает…

— Чутье — хорошее качество для гадалки, — перебила его Роза. — А вы деловой человек. Почему вы так упорно не желаете замечать ее успехи? Народ даже поговаривает о войне между вами.

Майкл хмуро пожал плечами и поспешил сменить тему:

— Вообще-то я здесь для того, чтобы сообщить о вашей новой палатке. Она уже прибыла на склад, и завтра, как только рабочие установят главный шатер в Перу, можно будет заняться сборкой вашего павильона.

Он уже собрался уходить, как вдруг Роза предложила ему погадать на картах. Она и раньше не раз приглашала Врадфорда-младшего воспользоваться ее услугами прорицательницы, но Майкл, закоренелый скептик, вежливо, но твердо всегда отвечал отказом. Сегодня, к ее удивлению, он после некоторого колебания согласился.

Майкл ожидал, что Роза раскинет перед ним яркие гадальные карты, которые он часто видел у нее на столе, но на этот раз она достала из большого вещевого мешка деревянную шкатулку, извлекла оттуда потрепанную колоду карт и предложила ему сдвинуть ее.

Сдерживая усмешку, Майкл выполнил все, что она велела, и вернул ей карты с саркастическим замечанием, что теперь-то он знает, какой подарок сделает ей к Рождеству, — новую колоду карт. Роза на его шутку даже не улыбнулась: сосредоточенно и серьезно она выкладывала карту за картой, пристально вглядываясь в каждую. Когда она наконец подняла глаза, Майклу и вовсе расхотелось смеяться.

Она постучала по карте, на которой был нарисован человек, стоящий у доски с изображением четырех предметов.

— Вот она, ваша карта — Чародей.

— А почему не Император? — пошутил он.

— Чародей символизирует начало далеко идущих планов и готовность воспринять изменения, продиктованные жизнью, — словно бы не слыша его, продолжала Роза. — Если бы карта лежала вверх ногами, это означало бы, что Чародей готов пожертвовать любовью и дружбой ради своих амбиций. А такой человек будет несчастлив, даже завоевав богатство и славу.

— Как хорошо, что карта легла вверх головой! — полушутя-полусерьезно отозвался Майкл.

И снова Роза проигнорировала его реплику. Указав на две крайние карты, она сказала:

— Сила — эта карта говорит о силе любви. Видите эту девушку с цветами в волосах? Восьмерка над ее головой — знак бесконечности. Возможно, это ваша судьба — и эта женщина станет вашей опорой и надеждой на всю оставшуюся жизнь. А вот карта Любовник — она предвещает взаимность любви. Мы, цыганки, верим, что эта карта — символ стремления сохранить чистоту любви. А еще это предостережение о том, что в одну реку дважды не входят и один пирог два раза не съешь.

«„Так вот что возвестил цыганки старой голос!“ — продекламировал про себя Майкл. Роза в роли свахи — это интересно! Кого же она имеет в виду? Не свою ли протеже Викки? Ну уж нет, этот номер у нее не пройдет!»

Роза постучала пальцем по яркой карте с изображением перевернутого вниз головой человека с длинной бородой.

— Отшельник — и карта, как видите, перевернута. Ждите семейных неурядиц, причем в стенах дома.

— И что тут нового? — со смехом спросил Майкл. — Я каждый день не на жизнь а на смерть сражаюсь со своим стариком.

— А эта карта — перевернутое Солнце — предвестник скорых туч в вашей судьбе. И это будут… это будут неприятности в самом цирке.

— Какого рода? — живо спросил Майкл, забыв весь свой скептицизм. С некоторых пор он заподозрил, что карты мудрой Розы всего лишь отражают наблюдательность и проницательность их хозяйки, тонко разбирающейся в особенностях человеческой натуры, а кроме того, располагающей собственными источниками информации. А если так, почему бы и ему не воспользоваться этими источниками?

— Пожар? Нет. Ураган? Нет. Ага, кажется, вижу… Неприятности с местными — скорее всего, так. Но это поправимо. Ничего особенно страшного. Скорее, повод для раздражения, чем для серьезных опасений. — Поколебавшись, она добавила: — Насколько могу понять, цирк братьев Лэски в конце этой недели гастролирует в Перу.

Всю веселость Майкла как ветром сдуло.

— Как такое может быть? Они же должны находиться в Индианаполисе!

— На прошлой неделе дожди размыли место снятой ими стоянки, и чтобы хоть как-то залатать финансовые дыры, они по-пиратски нагрянули в Перу.

— Откуда вам это известно?

— Один из тех парней, которые отвечают у них за обустройство цирка на новом месте, — мой давний приятель. Он заехал сказать мне «привет», а заодно, как я понимаю, хотел предостеречь меня. Он недолюбливает Джо Лэски, называет его поганым жмотом.

— Вам надо было работать в военной разведке, Роза. Глядишь, мы бы закончили войну года на три раньше.

— Важно везде иметь каналы информации, — заметила Роза.

— Интересно, на что Лэски рассчитывает? Ему-то должно быть известно, что мы еще зимой забронировали для себя место на окружной ярмарке — там тепло, сухо и до города рукой подать. Там есть еще одна стоянка, где они могут разместиться, — грязная низина у самой реки. Неужели он не понимает, что они окажутся в заведомом проигрыше?


Когда на следующее утро первые грузовики прибыли на место предполагаемой стоянки, Майкл понял, что это он сел в лужу. Цирк Лэски не только прибыл на день раньше, но уже вовсю обживал стоянку на ярмарке. Контракт Джо Лэски был подписан на две недели позже их собственного, зато не каким-нибудь управляющим, а лично мэром Перу, так что жаловаться в мэрию не имело смысла — особенно если цирк хотел на следующий год снова приехать сюда на гастроли.

— Вышла небольшая путаница, — развел руками управляющий центральным округом. — Чрезвычайно сожалею.

В конце концов не Лэски, а Брадфорд-цирку пришлось обустраиваться на берегу реки, кое-как застелив особо грязные дорожки снопами соломы. Стояла «пора индейца», как здесь именуют бабье лето, жара казалась просто тропической, и редкие посетители, добредшие до реки, слонялись вокруг да около, игнорируя не только представления на главной арене, но и традиционно популярные аттракционы в павильонах на территории городка.

Проблемы были не с одними только посетителями. Как и следовало ожидать, в самой труппе поднялся ропот, стали слышны намеки, что неплохо бы отплатить этим ублюдкам их же монетой.

— Вчера вечером в городе случилось неприятное происшествие, — сказал мистер Сэм, оторвавшись от своих знаменитых мемуаров, Майклу, когда тот пришел с утренним отчетом. — Несколько наших ребят столкнулись с этими наглецами из цирка Лэски. Не знаю, кто там начал, но наш буян Мерфи лежит с ножевым ранением в больнице. Говорит, что просто прогуливался по аллее неподалеку от салуна, когда три парня Лэски наехали на него. Что касается меня, то я склонен думать, что начал все-таки он — чертов выпивоха!

Майкл чертыхнулся.

— Он серьезно ранен?

— День-другой — и будет на ногах, он у нас везунчик — толстокожий как слон. — Мистер Сэм криво усмехнулся. — Он ухитрился двоих из тройки отправить в госпиталь, а будь потрезвее — справился бы и с третьим. Остается надёяться, что до нашего отъезда он не попытается довести дело до конца.

Мистер Сэм тяжело вздохнул.

— Дело плохо, Майкл. У моего цирка всегда была отличная репутация, и нельзя, чтобы на нас стали смотреть как на хулиганов и пьяниц. Иначе во время следующих гастролей нам здесь жизни не будет. Нужно все уладить, пока скандал не получил огласки.