– Да ладно тебе, – смутилась Светка.

– Так что тарелка – мой гонорар за спектакли прошедшего сезона. То есть теперь она твоя.

– Я ее обожаю! – заверила Светка. – Я под нее обои в гостиной переклею! Полосатые нужны, синие с золотом, я в журнале видела.

– С ума сошла, только ремонт закончила, – испугалась Катерина. – Если тебе нечего делать, давай я тебя замуж выдам. У меня легкая рука, честное слово. Ральфа помнишь? Ну, из Австралии? Женился, я ему нашла. Давай теперь он тебе найдет. Будешь жить в Австралии, там магазины тоже есть, а я буду к тебе в гости приезжать. Вот из Канады вернусь – и займусь тобой вплотную, а то у тебя одна работа на уме. И ремонт.

Светка хотела что-то сказать, но в дверь робко поскреблись, и на пороге появился Василий – один, без Людмилы, от которой весь день ни на шаг не отходил.

– Девочки, вас там ждут, – сообщил он. – Торт и чай. А так все уже съели.

– Ничего себе! – удивилась Светка. – Надо пойти чашки достать.

Катерина тоже встала и хотела было пойти за подругой, но Василий тронул ее за рукав, прося задержаться, и подмигнул с видом заговорщика. Катерина насторожилась, сразу заподозрив неладное.

– Ты чего?

– Катенька, я спросить хотел… Ты надолго уезжаешь?

– На месяц.

– А когда?

– В среду улетаем в Москву.

– А в понедельник-вторник еще на работе будешь?

– Буду, а что надо-то?

– Я бы к тебе зашел объявления посмотреть? Хоть пару адресов возьму, а еще лучше телефончиков, а то ведь тебя целый месяц не будет… Только чтоб Людочка не узнала. – Василий что-то еще говорил, смотрел на нее бесхитростным взором и ждал ответа.

Катерина молча смотрела на Василия. И вдруг среди отдаленного шума голосов, смеха и звона тарелок ясно услышала демоническую музыку, под которую шли финальные титры «Весеннего марафона», снятого то ли провидцем, то ли просто знатоком человеческих душ режиссером Урванцевым, а в воздухе, как улыбка Чеширского кота, повисла его вечная ироническая ухмылка.