– Здорово! – восхитилась она. – Я бы так не смогла. Как у тебя получается!

Василий в отличие от Ивашова не расплылся в довольной улыбке, а пояснил спокойно, мигая фарами встречным машинам – предупреждал, что впереди гаишники:

– Так я же д-дальнобоем пятнадцать лет отпахал. Сам в-всегда так делал.

– Да? – удивилась Катерина и потребовала: – Расскажи!

Она достала блокнот, пристроила на коленях и приготовилась записывать. Василий покосился с уважением, он понимал, что Катенька «собирает материал». И то, что основой для сбора материала был он сам, Василий, собственной персоной, наполняло его душу тихим восторгом.

…В тот вечер, Восьмого марта, он вернулся от Валентины счастливый и опустошенный, едва нашел силы, чтобы выползти во двор и выгулять бедного пса. А утром его разбудил Катенькин звонок. Услышав, что о нем будут снимать кино, Василий мгновенно проснулся и напрочь забыл о Валентине и бурно проведенном Международном женском дне. Новость была и впрямь сногсшибательная! Он будет сниматься в кино! Он будет как тот самый актер Рыбников в «Весне на Заречной улице», которую он смотрел по совету Палыча. Это раз! Мужики в гараже обалдеют – это два! Но самое главное, что снимать кино будет Катенька, а для этого – она сама сказала – ей надо поближе познакомиться с «будущим персонажем», то есть с ним, если он не возражает.

Он?! Возражает?! Да он и мечтать не мог о таком счастье! Уж он-то свой шанс не упустит! А Катерина окончательно добила его, спросив, может ли она приехать к нему в гости, потому что на работе все равно толком поговорить не удастся, и к тому же она должна посмотреть, как он живет, и можно ли будет снимать у него дома.

Накануне ее приезда Василий носился по дому, как электровеник, – мыл, прибирал, чистил, готовил праздничный ужин. За ним по пятам носился ничего не понимающий пес, весьма озадаченный тем, что на этот раз хозяин ему ничего не объяснил. Катенька приехала после работы, с интересом бродила по квартире, всему удивлялась (особенно банке с сухариками на кухне) и все хвалила. И покушала с аппетитом. Василий был счастлив. И щенку Катерина тоже понравилась, поэтому он, улучив момент, стащил с Василия оба тапка и отнес их гостье – он уже понял, что люди приходят в восторг, если им принести тапок, как будто это невесть какое сложное дело. Гостья очень смеялась и спросила, как зовут щенка. Оба – Катерина и пес – смотрели на Васю вопросительно.

– Да… н-никак, – растерялся Василий. – П-пес. Или п-парень. А что?

– Нет, это неудобно, – решила Катерина, задумчиво поглаживая подставленное пузико. – Пусть будет… Умка! Он же умный. И тебе будет говорить легко. Вот скажи – Умка.

– Умка, – послушно сказал Василий и с умилением посмотрел на Катеньку – это же надо так здорово придумать – Умка. Ему бы и в голову не пришло. И Катенька сказала ему «ты»!

Умка тоже был счастлив и готов обожать Катерину. От гостьи пахло очень приятно, и пузико она чесала так восхитительно, почти как сам хозяин. А Василий так разошелся, что в конце концов спел Катерине под гитару – так, как мечтал. Сперва из «Весны на Заречной улице», потом про шоферов – «Есть по Чуйскому тракту дорога», а потом, и вовсе расхрабрившись, – «Мурку». Катенька смеялась и даже хлопала, Умка подвывал, и вечер удался на славу!

…За разговорами не заметили, как добрались до Малого Куяша. Катерина достала конверт и прочитала Васе адрес, и пока он крутился по двум имевшимся в селе улицам, вслух прочитала письмо, благо, почерк был четкий, красивый – учительский: « Здравствуйте, уважаемая Катерина Титова! Пишет вам Галина Ивановна Травкина, глава крестьянского хозяйства «Берегиня». Очень хорошее дело вы делаете! В наше время люди одинокие и потерянные нуждаются в духовной поддержке ничуть не меньше, чем в материальной. Я сама не одинока, слава Богу, у меня есть муж и трое взрослых сыновей – двое в армии, младший учится в техникуме. Но вот какая у меня к вам просьба… даже не знаю, с чего начать. Дело в том, что у нас в селе не много рабочих рук – кто уехал, кто спился, кто просто работать не желает. Поэтому приходится брать на работу в прямом смысле кого попало: одного жена из дома выгнала за пьянку, другой освободился из мест лишения свободы и, пока сидел, остался без жилья, третий просто бомж. Не все из них, кстати сказать, пьяницы и бездельники, иногда просто судьба складывается у людей так, что без посторонней помощи им не выбраться из тупика.

Вот и я прошлой осенью «пригрела» семерых таких гавриков, пожалела – замерзнут ведь на улице. Урожай собрали, зиму прожили, весной двое ушли, а пятеро остались – в поле работать и скотниками, а один даже в технике понимает. Мужики оказались толковые и даже не особенно пьющие. И вот я подумала: а может быть, помочь им познакомиться с женщинами, создать семью. У нас в селе и с жильем вопрос можно решить, да у меня у самой мамин дом стоит пустой, потому что мама ко мне переехала, ей одной трудно. Если получится что – мне прямая выгода, семейный мужик за работу держится. Да и просто по-человечески их жаль, хочется помочь. А как – не знаю, женщин у нас в селе мало, опять же пьют некоторые, а другие от моих архаровцев шарахаются, как черт от ладана. Если хотите – приезжайте, посмотрите, как мы живем. А если поможете – спасибо. С уважением, Травкина Галина Ивановна ».

Галина Ивановна Травкина оказалась крупной, высокой, кустодиевских статей женщиной. Катерина сразу заметила, как восхищенно загорелись глаза Василия. Но вскоре и она сама стала смотреть на Травкину точно так же: Травкина ей понравилась. Фермершей и предпринимательницей она стала пять лет назад. Бывшая учительница литературы, она, осталась без работы после того, как вмешалась в конфликт своей коллеги с директором школы. Директор был не прав, и ему пришлось уволиться, но и Травкина обрела репутацию склочницы – вечная участь борцов с ветряными мельницами. Уезжать из села, где прожили несколько поколений ее предков, Травкина не захотела, а другой школы и другой работы в селе не было. Тогда и появилось на свет крестьянское хозяйство «Берегиня». Хлебнули с мужем всякого: и рэкета, и угроз, и кредитов по грабительским процентам – но выстояли.

А еще Травкина из тех людей, про которых говорят – в каждой бочке затычка. То задумает создать крестьянскую школу, то с главой сельсовета, который ветеранов прижимает, воюет, то школьный музей создает или за бабками деревенскими старинные сказки записывает. Скучая по учительской работе, ездит в соседний райцентр, в тамошнем ПТУ преподает литературу и маркетинг. С детишками деревенскими в походы ходит, рассказывает им местные легенды. А теперь вот задумала мужиков своих пристроить, потому что она за них, как и за все село, отвечает – раз уж приручила.

Катерина провела в Малом Куяше целый день, вполне понимая, что именно за такие вот особенные встречи она и любит свою профессию (кто говорит – что вторую древнейшую, кто – первую), что дарит она порой встречи с таким вот, например, человеком, как Травкина, которая именно себя назначила ответственной за то, чтобы все не рассыпалось к чертовой матери, чтоб не прервалась связь времен. И не за деньги, не за славу она хлопочет, а потому, что иначе не может на своей земле жить, потому что она близким своим и селу своему – Берегиня. Поговоришь с такими людьми – и сам подтянешься, хоть и не под Лениным, а себя почистишь.

…Василий сперва ходил за Катериной по пятам, потом куда-то исчезал и снова появлялся. В конце концов Катерина поняла, что он ходит не за ней, а за Травкиной, и исчезает, когда Катерина беседует с «архаровцами» или с односельчанами. И когда они, нагруженные банками с вареньем, домашней тушенкой и парным молоком, отбыли наконец домой, Катерина спросила Василия:

– А тебе, я вижу, Галина Ивановна понравилась? – просто так спросила, даже и без ехидства.

– Т-такая женщина! – восхищенно покрутил головой Василий, не отрывая, однако, глаз от дороги. – Ради нее можно все б-бросить!

– Да ты с ума сошел! – расхохоталась Катерина. – Совесть поимей, она же замужем.

– А ты видела этого м-мужа? – вскинулся Василий. – Сморчок!

«Сморчка» Катерина видела, поэтому возражать не стала, только плечами пожала.

– У него руки не тем концом! – завелся Василий. – Ты бы видела, как он к-крышу в сарае перекрывал! Е-мое! – От возмущения он отвлекся, проворонил яму на дороге и виновато покосился на Катерину. – А эти ее ханыги! Не знаю, к-какие они там с-скотники, а уж этот, к-который с тракторами, – ему бы точно коровам х-хвосты крутить. Я обещал Г-Галине на неделе заехать, помочь. В технике п-понимать надо.

– А ты и в тракторах понимаешь? – задремывая под его страстную речь, из вежливости спросила Катерина.

– А как же! Я в армии в т-танковых войсках с-служил, механиком. Трактор – тот же т-танк. – Василий помолчал и, вздохнув, добавил: – Ей бы вместо этих дармоедов одного мужика т-толкового – и пошло бы дело. А то бьется женщина одна, с-смотреть жалко.

– Ну давай бросай работу, переезжай в Малый Куяш, отбей ее у мужа и женись – вот это будет кино! Двухсерийное, – даже проснувшись по такому поводу, подзудила Катерина.

– Там в-видно будет, – пообещал Василий.

И в его голосе прозвучало что-то такое, что Катерина только подняла брови и промолчала. Энтузиазм героя ее будущей картины начинал ей нравиться. Наверное, Травкина тоже не откажется сниматься… здорово получится… Катерина устроилась поудобнее, укрылась своей курткой и опять стала задремывать. Она устала сегодня за день от встреч, разговоров и впечатлений. Уже давно стемнело, машина летела сквозь ночь, вырывая светом фар куски леса и дороги из темноты и тут же отдавая их обратно.

– Я т-тебя научу дальний свет п-переключать! – пробормотал Василий встречной машине и тут же замолчал, спохватившись, посмотрел на Катеньку – спит, устала за день, а он тут языком болтает. Хорошо, что она не села за руль, куда женщине на трассе, да еще на ночь глядя, а в себе он уверен…

Но Катерина не спала. Сперва она думала о Берегине, как она сразу назвала про себя Травкину и будущий про нее очерк, прикидывая, какой замечательный он получится. Потом стала думать о Василии, незаметно повернув голову и исподтишка наблюдая, как он ведет машину. Собранный и увлеченный, сейчас он был совсем не смешным, каким казался ей всегда. А когда она приехала к нему домой, ее почему-то смешило все: и идеальный для холостяцкой квартиры порядок, и кастрюльки-сковородки на плите, и трехлитровая банка с сухариками, и коврик с оленями на стене, и толстый щенок-подросток, который утащил его тапки и принес ей, Катерине. Смешило его восхищение, стремление угадать ее желания, понравиться. Смешила гитара с бантом на грифе и неповторимо исполненная «Мурка» – голос у Васи был, как говорится, сильный, но противный. Вспомнив этот концерт, Катерина хихикнула.