– М-мне п-пора! – поднялся Василий, испугавшись этого молчания и опять накатившей неловкости. – З-завтра рано на работу вставать.

Он не знал, что делать дальше, то ли прощаться, то ли как-то продолжать разговор. Но обо всем было переговорено, и ни одна кружка чаю в него больше не влезла бы – казалось, что чай и так булькал где-то у горла. Людмила тоже смотрела на него в замешательстве. И тут Василия осенило:

– П-пироги у вас з-замечательные! Всю жизнь бы т-такие ел!

– Да? – расцвела улыбкой Людмила. – Я очень рада. Не разучилась, значит. А хотите, я вам с собой заверну? В фольгу? Куда мне столько? Я мучного вообще стараюсь не есть. Фигуру берегу.

– Н-не надо! У меня д-дома суп есть и… то есть рыбу пес слопал, – отказался Василий, по неопытности не заметив ее робкого кокетства, и перешел в наступление согласно своему гениально сымпровизированному плану. – Сегодня я в-все равно н-наелся. Лучше я з-завтра п-после работы к вам ужинать п-приеду. М-можно?

– Конечно. – Людмила улыбнулась, потом опустила голову – так, что кудряшки упали на лицо, и, кажется, покраснела – точь-в-точь как в его давешнем сне! – Я буду ждать.

Ужасно довольный собой, Василий поцеловал ей на прощание руку – она не поняла сначала его жеста и его ладонь пожала, а потом опять смутилась и руку за спину спрятала, как девочка. Василию ее смущение очень понравилось, и, чувствуя себя героем и победителем, он побежал вниз по ступенькам, потому что дожидаться лифта не было сил. Оказавшись на улице, он взял грех на душу – отошел за гаражи и избавился от излишков выпитого чая. Проситься в туалет в доме малознакомой женщины неприлично – именно так он понимал правила хорошего тона, которым старался следовать неукоснительно. Охватившее его облегчение, душевное и физическое, окрылило Василия еще больше. Он и подумать не мог, что все сложится так удачно!

– Слушай, пес! – приступил он к докладу, едва войдя в дом. – Нам с тобой повезло! Во-первых, она симпатичная. Вроде блондинка. А может, и нет.

Василий плюхнулся в кресло, расстегнув на животе брюки, потому что дышать после такой трапезы было трудно, и загнул толстый мизинец. Пес с интересом следил за ходом его мысли.

– Добрая. И готовит хорошо. В доме у нее порядок, я посмотрел. Стесняется она меня, то есть не какая-нибудь шалава, это мы уже проходили. Хотя ты не помнишь, тебя еще не было. Детей у нее нет. Зовут Людмила, имя тоже хорошее, редкое. А пироги!.. Нет, пироги мы уже считали. Я про тебя рассказал, она вроде не против.

– Это главное! – успел вставить щенок, но Василий, увлекшись подсчетами, его не расслышал.

– Так, это сколько у нас выходит? Семь? Или восемь? – Он задумчиво посмотрел на загнутые пальцы. – Ладно, не важно. Будет нам с тобой хозяйка в доме. С первого раза нашли хорошую женщину. По-вез-ло! Понимаешь ты?!

– Ну и хорошо, – кивнул щенок, встал, длинно потянулся и потащился в спальню, оглядываясь на хозяина, как бы приглашая его последовать примеру.

– Опять ко мне в постель? – возмутился Василий. – Ну ты, парень, совсем обнаглел. Иди на место! Место, я сказал! А вообще ты прав, я тоже спать пойду. Объелся, еле дышу, лучше спать лечь, да и вставать завтра в шесть.

– Обнаглел, обнаглел, – обиженно думал щенок, ворочаясь на своей подстилке. Потом прислушался – хозяин перестал возиться и кряхтеть, задышал ровно. Пес осторожно подошел к кровати, прислушался, тихонько лизнул свесившуюся руку… спит. Минуту спустя он устроился у хозяина под боком, повозился и тоже засопел.

Катерина со Светкой уже третий час сидели на кухне, подводя итоги вчерашнего вечера. Светка пришла домой в три, но ревнивый супруг мирно спал, ополовинив обе емкости – с водкой и с котлетами, так что разборок ей удалось избежать. С утра у Жени болела голова, и он решил перенести обсуждение наболевших вопросов на вечер. Но Светка, приехав с работы, сразу отправилась к Катерине, даже не заглянув домой, тем более что и Лена тоже была у Титовых. Девочки смотрели телевизор и жевали хлеб с маслом, но Катерина на сей раз замечания им не сделала, потому что, по совести говоря, больше и есть в доме нечего: она, увлекшись устройством своей личной жизни, последние несколько дней не только не готовила, но и в магазин не заезжала. Хорошо, что Светка, в очередной раз своевременно наплевав на диеты, купила по дороге «вечнозеленый» рулет в вакуумной упаковке – если сыт, то гадость несусветная, а если с утра ничего не ел, то вполне сойдет за еду.

К сему моменту основные итоги были подведены: Владлен Георгиевич был чрезвычайно мил, шутил и развлекал свою спутницу и между делом намекнул о том, что через месяц собирается в Италию, где среди прочих дел намеревается обновить свой гардероб, и если уважаемая Светлана Анатольевна захотела бы составить ему компанию… Тут Светка теряла дар речи и начинала глупо хихикать от счастья.

Катерину тоже переполняли эмоции. Ивашов в ресторане явно был завсегдатаем, и официанты относились к нему с особым почтением, выделяя его среди прочих и перенося часть этого почтения на Катерину. Весь вечер она ловила на себе заинтересованные взгляды других посетителей – мужчины смотрели оценивающе, женщины – с неприязненным любопытством. Среди них было немало известных людей, к которым Катерина не имела доступа как частное лицо, разве что по долгу службы на пресс-конференциях и приемах «по случаю». Они подходили, здоровались с Ивашовым, перебрасывались какими-то репликами, вежливо раскланивались с Катериной. Она подумала, что мама была бы счастлива, увидев дочь в такой обстановке. Она бы сказала: «Наконец-то!»

Ивашов читал ей стихи, свои и чужие, а еще принял участие в каком-то конкурсе по поводу Дня всех влюбленных и выиграл для Катерины гигантский букет роз, который дома она смогла разместить только в ведре и который Светка теперь с замиранием сердца нюхала и теребила, восхищаясь красотой, громадностью и «вообще». «Вообще» – это неслыханной удачей, которая, по ее мнению, заслуженно выпала ей самой и Катерине.

Но удачу необходимо было закрепить. А для этого наметить перспективы и выработать если не стратегию, то хотя бы тактику. Светку волновал вопрос, почему Владлен Георгиевич по-прежнему называет ее по имени-отчеству и на вы, не делая ни малейших попыток сократить дистанцию. Это, конечно, очень вежливо с его стороны, но как-то… неправильно.

– Может, он того… импотент? – переживала Светка. – Ну и ладно, в общем-то ничего страшного, был бы человек хороший. Или он просто любит по магазинам ходить, а одному ему скучно? Бывает такое? Или все-таки импотент?

Катерина подумала и честно ответила:

– На свете чего только не бывает. Но я лично с таким не встречалась. И потом, не в ресторане же ему тебя хватать за разные места. И не в магазине. Он просто воспитанный человек. Наверное. Вот подожди, поедете в Италию, там все и выяснишь.

– А на какие шиши я поеду? – всполошилась Светка. – Я только из Праги.

– Да уж я думаю, он с тебя не станет деньги трясти, – успокоила ее Катерина. – А в гости он тебя не приглашал? Он женат или как – не знаешь?

– Не знаю… – сразу сникая, удрученно помотала головой Светка.

– Хотя это не важно, – продолжала рассуждать Катерина. – Ты вон тоже замужем, и что? В отличие от меня.

– Ой, Кать, а ты-то как? – вдруг вспомнила Светка. – Олег так и не появлялся?

– А кто его знает, где он? – пожала плечами Катерина. Говорить о муже (бывшем!) ей очень не хотелось, поэтому она резко сменила тему. – Слушай, Свет… Я что спросить хочу… Только скажи мне честно.

Светка всем своим видом выразила готовность говорить правду, правду и только правду.

– Понимаешь, там на меня все смотрели. Ивашов такой человек… публичный, он всегда в центре внимания. Скажи – я не выгляжу замарашкой? Ну, типа со свиным рылом в калашный ряд. А то там такие девочки – если бы не твое платье, я бы вообще не знаю как вечер провела.

– Вот! Я тебе говорила! – воспарила Светка. – А еще туфли. И сумка. И колготки надо было надеть светлее, я уж тебе не хотела под руку говорить. Ты привыкла ходить в джинсах и в свитере, еще смеялась надо мной.

– Я не смеялась! – с досадой возразила Катерина, потому что, бывало, подсмеивалась в душе над Светкиным неуемным желанием бесконечно подбирать туфли к сумкам, искать платья «как в журнале», убиваться по поводу недостаточно прозрачных чулок и «прошлогодних» сапог. Что-то во всем этом было от Эллочки-людоедки, хотя, надо признать, цену за свои прихоти Светка платила нехилую, почти как мадам Вандербильд. Сама же Катерина как женщина независимая и здравомыслящая придерживалась народной мудрости насчет того, что по одежке только встречают, а провожают-то по уму, и тут уж ей, Катерине Титовой, конечно, нет равных. Но ведь есть и другая точка зрения насчет встречи «по одежке»: второго случая произвести первое впечатление у вас может и не быть.

– Хотя, конечно, можно и в джинсах, – увлеченно продолжала Светка. – Важнее туфли и сапоги. Бижутерия. Пойдем в выходной и купим, у меня скидки есть, где надо. А я тебе такую тунику дам, к твоим брюкам будут как раз. На ближайшие раза два тебе хватит. И еще знаешь что, Кать… только ты не обижайся, ладно?

– Не буду, – неуверенно пообещала Катерина, уже готовясь обидеться.

– Маникюр тебе надо сделать. И стрижку другую. Эта хорошая, и тебе идет… но она немодная совсем. Не носит сейчас асимметрию никто.

«Ты еще белье мое не видела, – мрачно подумала Катерина, между красотой и удобством всегда без колебаний выбиравшая последнее. – Значит, я и вправду замарашка. Вот так и выясняется, черт побери!»

– Да нет, ты очень-очень красивая, и все у тебя в порядке, – бросилась ее утешать все моментально понявшая Светка. – Просто у них там женщины… другие, понимаешь? У них и времени больше, чем у нас с тобой, и денег. А салоны там всякие, процедуры, так это – пожалуйста. Только мы с утра на работу, а они – к косметологу, вот и вся разница. Ну ничего! – В голосе Светки прозвучали мстительные нотки. – Вот мы выйдем замуж за их мужчин и тоже будем по салонам шляться. И машины себе купим, чтоб не пешком! И массаж! И шоколадные обертывания! Давай запишемся и вместе пойдем, я хороший салон красоты знаю. Денег кучу угрохаем, но я все равно собиралась. Я не сказала тебе? Меня Владлен Георгиевич в субботу к себе домой пригласил. Так что я все равно в салон собиралась.