— Нет... — Какой там я! Я, как только поняла, что мы находимся в запертом помещении, сразу покрылась испариной. Стараясь сохранять спокойствие, затушила сигарету об раковину. Тихо, тихо... Дышим... Протиснулась мимо Ленки: — Дай я попробую.

Но дверь действительно была заперта. От паники меня бросило в жар, даже голова закружилась. Ленка взялась за телефон. Несколько раз подряд звонила кому-то, бормотала под нос ругательства, но так и не дозвонилась.

— Ладно... — угрожающе буркнула она и снова приложила телефон к уху. И неожиданно вдруг просветлела, по лицу растеклась мягкая, приятная улыбка: — Антош, привет! Как вы там? Как девчонки, слушаются?.. А вы во дворе убрались? Ну хорошо, тогда можно. Угу... Да молодцы вы у меня! Слушай, позвони, пожалуйста, папе. Да просто не могу до него дозвониться. Скажи, что я срочно жду его звонка, ладно?

Пока она говорила, я подошла к окну, попыталась его открыть, но оно работало только «на форточку» Ещё лучше! Лучше бы я этого не знала! Меня реально начало накрывать. Через некоторое время Ленка снова набрала сыну:

— Антош, ну чего там?.. А ты передал, что я просила? А он? Ладно... — Она сбросила вызов и тут же, прямо на глазах, снова превратилась в фурию: — Вот гад! Разведусь к чёрту!

Я тоже набрала Макса. Вызов шёл, но трубку он не брал.

— Ты думаешь, это он закрыл? — несмело спросила я Ленку.

— Какая тебе разница, что я думаю? — огрызнулась она. — Тебе когда-нибудь было вообще до этого дело? Когда с отцом моим спала, или когда за бугром жила, в то время как мы тут... Ой, да ну вас всех на хер! — И, обняв себя руками, она опустилась возле двери на корточки.

Мне отчаянно захотелось позвонить Лёшке. Он был единственным, кто мог бы сейчас унять мою панику. Но засада была в том, что этим я только выбила бы его из колеи, а сделать он всё равно ничего не сможет. Если только нажаловаться ему на Макса? Глупо как-то. А с другой стороны, ну а почему нет?

Но Лёшка не ответил. Глядя на моё растерянное лицо, Ленка нервно рассмеялась:

— А ты как думала? Они заодно, точно! Два братца-акробатца!

Я не могла в это поверить. Лёшка не стал бы так делать.

— И чего они хотят?

— Ну, наверное, мир, дружба, жвачка? Нет, блядь, это точно Макс придумал! Только в его башке могла такая тупая идея возникнуть! Вот только он не учёл, что мне это на хер не надо!

Я высунула нос в щель приоткрытого окна, подышала. Говорить с Ленкой было бесполезно, оставалось, видимо, ждать, пока Макс решит, что достаточно. Туалет так-то общественный, нотариальная контора приличная. Долго это не могло продолжаться. Нужно было просто отвлечься. И я набрала Николоса, благо, хоть он ответил сразу.

— Ник, как дела? Ты встречался с теми людьми?

При звуках немецкой речи Ленка глянула на меня зверем и фыркнула. Пофиг. Пусть психует.

— Да, буквально полчаса назад закончили.

— И что? Он забрал у тебя компанию?

— Почему ты так решила?

— Ну просто он оставил всем своим детям равные суммы денег, в том числе и Алексу, какую-то компанию передал вдове, другую — бывшей жене. А всё остальное, что у него было, пустил на благотворительность. Вот я и подумала — не твою ли компанию он отдал вдове?

— Нет. Формально «DGL» никогда ему не принадлежала, поэтому он не мог бы завещать её вот так, прямо. Условия её передачи Алексу были скорее теневой договорённостью, за невыполнение которой компанию просто довели бы до банкротства.

— То есть, теперь она просто твоя?

— Не совсем. Я так же должен буду передать её, но теперь уже не через три года и не Алексу.

— Понятно, — хмыкнула я. — Значит, всё-таки Юйминь?

— Не знаю о ком ты. Компания переходит к тебе.

Я застыла.

— Что? Ник, я не расслышала, что ты сказал?

— Я говорю, компания переходит к тебе. И процедуру передачи нужно завершить до конца текущего года, а иначе её разорят.

У меня на время закончились слова...

— Интересно... — наконец пришла я в себя. — И на каких же условиях? Теперь уже и я не должна жить в России?

— Нет. Из условий теперь только срок передачи прав собственности. Остальные сняты. Вообще все. Даже на счёт Алекса.


Простившись с Ником, я долго стояла глядя в никуда и не могла собраться с мыслями. Что это было? Что за финальный, красиво сыгранный аккорд? Не просто красиво, а идеально — до мурашек. Впрочем, отчего были те мурашки — большой вопрос. Не от осознания ли того, что, подводя итоги жизни, Денис поставил меня, простую любовницу, которых без сомнения, были десятки, на одну доску с законными жёнами? В носу резко защипало. Я сунула руки под холодную воду, прижала их к щекам, но слёзы всё равно туманили взгляд.

— Лен, ты можешь дуться на меня сколько угодно, но я хочу, чтобы ты знала... Я его любила. Хочешь, верь, хочешь, нет, хочешь, считай это извращением — это уже не важно. Но я не спала с ним ради денег, а просто любила. Как могла.

Ленка, всё так же сидя на корточках у двери, вдруг импульсивно закрыла лицо ладонями, и я поняла — держит слёзы.

— А ещё я пять лет отсидела в тюрьме.

Ленка медленно отвела руки от лица, повернулась ко мне. Глаза по пятаку. Я кивнула.

— А перед этим полторы недели провела в плену у садиста...

И я рассказала ей всё.  Почему именно ей, и именно вот так — внезапно, сидя в сортире? Возможно потому, что и началась вся эта история тоже, вот так же нелепо, в зассанной, исписанной похабством заброшке? А может, мы с Ленкой просто по-прежнему были на одной волне и обе чувствовали это, и стремились друг к другу, но упрямо разбивались об стоящие между нами причины? Об причины, которых больше нет. Ну не дурочки?

***   ***   ***

Людмилка конечно тот ещё герой, но Лёшка знал, чувствовал, что должен быть рядом. Поэтому, выслушав все эти её «даже не вздумай дёргаться, я сама справлюсь», спокойно договорился с мужиками и, раскидав свою нагрузку по другим дням, не говоря ни слова, выехал к ней. А когда он был на подъезде к городу, Люда позвонила. Женская интуиция? Лёшка улыбнулся, но трубку не взял. Сюрприз будет.

Время подгадывал тщательно, поэтому возле нотариальной конторы был через пятьдесят минут после начала процедуры оглашения. В принципе, он был готов и к тому, что всё уже закончилось и тогда, конечно, позвонил бы Людмиле, но на парковке, поматывая ключиком на пальце, курил Макс. Увидел Лёшку, удивился.

— Опа! Какие люди! Здоро́в, Лёх! — Пожали руки. — Почему не предупредил?

— Спонтанно получилось. Чего они там, не закончили ещё?

— Ну, как сказать, — загадочно усмехнулся Макс и глянул на часы. — Сейчас, думаю, ещё минут тридцать, и можно выпускать.

— Не понял? Откуда?

— Из сортира. Я их там немножечко запер. За аренду ключика, между прочим, сто баксов заплатил!

— Чего-о-о?

— Ну а чё, Лёх, ну сколько можно-то? Мне Ленка мозг вынесла, вот так! — чиркнул ребром ладони по лбу. — Мало того, что от собственной вредности по поводу Людки с ума сходит, так ещё и тесть выпендрился, блин! — сплюнул в урну. — Короче, пусть хоть девки между собой разберутся, уже проще будет.

— Твою мать, Макс, дай ключ! — требовательно протянул Лёшка руку. — Догадался, тоже!

— Да ладно тебе, чего такого-то? Нормальный сортир, я сначала всё проверил. Не воняет, вода есть, окно. И пиздюлей, если что-то пойдёт не так, мне отхватывать, ты-то ни при чём! Расслабься.

— Ты у меня их прямо сейчас отхватишь! Ключ!

Но Макс заупрямился.

— Ты это, Лёх, не бузи. Тебя тут как бы и быть-то не должно, вот и не будь ещё с полчасика. Я тебе говорю, всё под контролем! Они нам потом ещё спасибо скажут, вот увидишь.

— Да нельзя её запирать, дебил ты, блядь, Макс! — теряя остатки терпения, заорал Лёшка. — Боится она замкнутых пространств, понимаешь? Боится!

— Блядь... — в растерянности отшвырнул Макс окурок. — Ну а я-то, откуда знал? Раньше не боялась, вроде...

Едва только Лёшка дважды провернул ключ в замке, дверь приоткрылась с той стороны, и в щель выглянуло его Солнце. Зарёванная. Твою мать, Макс, всё, хана тебе! Лёшка потянул дверь на себя, но Людка неожиданно упёрлась:

— Лёш, погуляй чуть-чуть, ладно? Или лучше покарауль тут, чтобы никто не заходил пока.

И закрыла дверь! Но тут же выглянула снова, строго тряхнула указательным пальцем:

— И у меня к тебе будет серьёзный разговор, ясно?

Лёшка заторможено обернулся к Максу, тот заржал:

— А я тебе что говорил? Это ж бабы, Лёх! У меня их восемь штук дома! Я тебе говорю, на них теория вообще не работает, только на практике всё тестить надо! Чё они там хоть делают-то?

— Ревут.

— Ну и отлично, — философски дёрнул плечами Макс. — Крепче спать будут.

Глава 37

К началу службы мы опоздали, но я всё-таки честно отстояла её до конца, хотя низ живота сегодня тянуло особенно сильно. Вообще понятно, что в церкви надо думать о Боге, молиться или, как минимум, освободить мысли от мирской суеты, но я думала лишь об очередном, постигшем меня сегодня утром обломе в виде месячных. Не помогала даже хитрость от Катерины, которая была уже на втором месяце. Она сказала, что если заранее купить тест и везде носить его с собой, то это как бы настраивает Вселенную на твой запрос и она его исполняет.

Так вот, нихрена! Максимум — два-три дня задержки, как будто эта самая Вселенная в раздумье водит пальцем над кнопками «Да» и «Нет»... А потом всё-таки тычет в «Нет».

Отвлечься от хандры мне помогал Медведь. Э-э-э... отец Михаил. Хотя, если прям честно, медведь, он и есть медведь.

Я наблюдала за ним — за его размеренными движениями и погружённым вглубь себя, изредка скользящим по головам прихожан, взглядом. Слушала его густой уверенный бас, от бархатной теплоты которого меня неизменно обсыпало мурашками.  Вспоминала того Медведя, которого знала когда-то, соотносила с тем, которого вижу сейчас и признавала — да, ЭТО ВСЁ его. И от той гармонии, в которой сочетались отец Михаил и его служение Богу на душе разливался покой.