— Хорошо, — опять легко согласилась она, — я подумаю.

Вечером после ухода Ирины Аркадьевны, он зашел в ее комнату.

— Выкладывай, что ты там надумала, — усадил он ее к себе на колени.

— Вариантов — море. Можно, например, сказать, что меня случайно встретил на улице Спилберг и пригласили на кинопробы в Голливуд. А потом скажу, что я им не подошла, и вместо меня взяли сниматься Шарон Стоун. Или вот еще: оставлю записку, что за мной прилетели инопланетяне и взяли с собой на три дня прокатиться на летающей тарелке на Марс и обратно. А ничего не запомню из полета, потому что они сотрут из моей памяти всю информацию, дабы я не разболтала лишнего.

— Так. Все ясно. Варианты, конечно, убийственно убедительные и абсолютно достоверные. Как говорится, комар носа не подточит. Но давай попробуем придумать что-нибудь еще.

— Можно сказать Ирине Аркадьевне, что мне надо отправиться на трехдневное свидание с тобою. А если она меня не отпустит, то не получит от тебя поздравительного конверта к Новому году, — рассмеялась она, взбивая хохолок на его макушке. — Как тебе этот вариант?

— Отлично. Так и скажем. Короче так, скажешь ей, что тебе надо срочно слетать в Называевск к сестре, туда и обратно, в три дня уложишься. Скажем, подписать какой-то документ или отвезти ей справку. Придумай поконкретней.

— Обманывать я не умею, — вздохнула она, — Ирина Аркадьевна меня в два счета раскусит.

— А вот это плохо, что ты совсем не умеешь врать, — нравоучительно заявил он. — Это никуда не годится. Иногда можно, а то и нужно соврать. Без этого в нашей жизни не обойтись.

— Значит, я могу и тебе иногда соврать? Так сказать, из лучших побуждений, — сделала вывод Алена, хитро поглядывая на него.

— А вот это совсем никуда не годится, — погрозил он ей пальцем, — только попробуй у меня. Не вздумай этого делать никогда в отношении меня. Врать можно только другим. Все поняла?

— Поняла, — кивнула она, и они оба рассмеялись.

Следующим вечером ровно в восемь к нему зашла Ирина Аркадьевна. Коротенько рассказала о прошедшем дне. Уже уходя, остановилась, вспомнив, что Алена у нее сегодня отпрашивалась на три дня, якобы ей надо слетать в родной город к сестре.

— Что-то там невнятное лепечет про какую-то справку, которую ей якобы надо оформить. Девчонка явно темнит. По-моему, она просто очень соскучилась по сестре и племянникам, вот и выдумала некую мифическую справку. Как Вы думаете, стоит ее отпустить?

Он задумался, повертел в руках карандаш, наконец, произнес:

— Да пусть себе едет. Почему бы ей и не навестить родных? Она впервые уехала из дома так далеко и так надолго. Понятно, что соскучилась по родным, по подружкам и по городу, в котором родилась и выросла. Пусть только не задерживается там.

— Хорошо, Вячеслав Вадимович, — кивнула экономка, — я завтра же с утра ее отпущу на три дня.

Когда она уже стояла на пороге кабинета, он, будто вспомнив, заметил:

— Кстати, меня не будет несколько дней. Я по делам фирмы вылетаю в Штаты.


……………..

Он вез ее в своей машине. Город остался позади. Впереди длинная лента шоссе, по бокам зимний лес и заснеженные поля. Он не сказал ей, куда они поедут, объявил только: секрет, сама увидишь. Она сидит рядом, поглядывает за окно. На душе у него светло и легко. Он напевает себе под нос: «Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну. Ярким северным сияньем твои плечи оберну. Звездный иней загорится на ресницах серебром…». «Так вот куда мы едем! В тундру! — догадывается Алена, — Здорово! Я в тундре не была».

Машина свернула с оживленной трассы и медленно поехала по плохо расчищенной проселочной дороге. Минут через двадцать опять свернули и вскоре въехали в лес. Удивительно, но среди огромных нетронутых сугробов проходила неширокая, но отлично расчищенная и утрамбованная дорога. Алена залюбовалась заснеженными елями, березками, пышными холмами сугробов.

— Какая красота! А здесь, оказывается, так невообразимо красиво!

— А почему ты не спрашиваешь, куда же все-таки мы едем? Тебе не кажется странным, что я завез тебя зачем-то в лес. А вдруг я маньяк, а? Такая мысль тебе в голову не пришла? — хитро прищурившись, спросил он ее, поглядывая на ее реакцию.

— Вот такая мысль мне в голову действительно не приходила, — рассмеялась Алена. — А если даже и маньяк. Ну и что. Я же тебя люблю, кем бы ты ни был. Хотя бы и серийным маньяком.

— Тебя я смотрю ничем не пробрать, не испугать. Даже не интересно, — с деланной обидой вздохнул он.

— Ой, боюсь! — сделала испуганное лицо Алена. — Как страшно! Какой ужасный маньяк! Маньяк, а маньяк, а ты что со мной делать собираешься: разрезать на кусочки бензопилой и скормить их бездомным собакам или еще что-нибудь более ужасное?

— Я — сексуальный маньяк! — зарычал он. — Я обожаю завозить в эту глушь молоденьких доверчивых девушек, чтобы любить их тут до смерти.

— Как же мне повезло, — обрадовалась «жертва», обнимая за шею «маньяка». — Вот повезло, так повезло с маньяком. Какая это будет прекрасная смерть. Остальным остается только позавидовать мне.

Они выехали на небольшую полянку, почти всю окруженную сплошным забором. Въехали в открытые ворота. В середине полянки стоял деревянный бревенчатый небольшой, но добротный дом.

— Вот в этой избушке на курьих ножках мы с тобой и проживем вместе три дня. И три ночи, — с этими словами он открыл дверь машины, помог ей выйти и повел в дом. Поднялись по широким ступенькам, вошли в просторную светлую комнату. Он снял с нее пальто, повесил на крючок. Разделся сам. Алена огляделась. Видно, что дом совсем еще новый, из него еще не выветрился запах свежего дерева. Все вокруг обито деревянными рейками и досками — деревянный пол, деревянный потолок, стены, мебель из натурального дерева. Обстановка простая, но уютная. Посередине комнаты круглый стол, вокруг него три стула. Вдоль стены большой диван, дальше два кресла. У другой стены телевизор. Журнальный столик с телефоном. Несколько книжных полок на стене. В углу комнаты большой камин, отделанный декоративной каменной плиткой. Перед камином на полу шкура белого медведя. Рядом с входной дверью еще две двери, видимо, в ванную комнату и туалет, рядом лестница наверх.

— Можно посмотреть, что там? — и не дожидаясь его ответа, побежала по высоким ступенькам. Наверху оказалась всего одна комната — спаленка с круто покатым в обе стороны потолком, в который были вделаны по окну с каждой стороны. Посередине широкая кровать, накрытая шелковым зеленым покрывалом с оборками, комод, напольное кашпо с пышным кустом пестролистной драцены и все.

— Ну и как тебе здесь? Нравится? — появился следом он.

— Еще бы! Очень нравится! — она повернула к нему сияющее лицо, на котором, как два ясных солнышка лучились ее глаза.

— Я рад. А что тебе здесь нравится больше всего?

— Больше всего мне здесь нравишься ты! — и взмахнула руками, как лебедица крыльями, взлетела ему на грудь. И время перестало существовать. Мир на мгновение замер. Земля качнулась, остановилась, чтобы через секунду опять начать вращаться с бешенной скоростью.

…………..

— Чей это дом? — спросила она его спустя время, лежа на кровати и уютно устроившись на его плече.

— Это мой дом. Так называемый, «охотничий дом». Он построен год назад по специально разработанному проекту. И был я здесь всего пару раз, да и то мельком, наскоком.

— Охотничий?.. Вот не знала, что ты охотник. А зверюшек не жалко убивать?

— Да какой из меня охотник… Разве что на мух и комаров. Это только так называется — «охотничий», а в действительности просто небольшой скромный домик в глуши, подальше от людей и цивилизации, где можно отдохнуть от всего, спрятаться, побыть одному, подумать, помечтать. Я скупил здесь участок земли с этим лесом по самому себе не понятной причине. Просто поддался моде нынешних олигархов скупать все подряд — дома, квартиры, земли, целые деревни. Место мне это понравилось — тихо, природа красивая. Здесь летом особенно хорошо.

— А не страшно здесь одному? Вдруг набредет нежеланный гость, ладно, если медведь, а если плохой человек с черными мыслями?

— На этот случай существует охрана. Разумеется, и дом, и лес, и земли нельзя оставлять без присмотра. С нашим русским народом, который так и норовит, если не украсть, так основательно порушить, надо держать ухо в остро.

— Погоди, — взглянула она удивленно ему в лицо, — не хочешь ли ты сказать, что и сейчас в доме есть охрана?

— Сейчас в доме ее нет, — с усмешкой поспешил успокоить он ее, — но она была здесь еще полчаса назад и в данное время тоже недалеко. Но ты не напрягайся, все равно не обнаружишь никого. Работают профессионалы, которые мгновенно нарисуются, если возникнет надобность в их помощи, и которых никто не заметит, когда они не нужны.


— В берлоге, что ли, залегли?

— Почти. Выбрось из головы, не грузи себя. Какая нам разница, в конце концов. Только помни, что мы под неустанной защитой. Так что боятся нам здесь нечего.

— А я и не боюсь, — обняла она его, закрывая глаза, — пока ты рядом, мне ничего не страшно…

Он гладил ее по голове, по волосам, по тонкой спине. Нежность заполнила его всего без остатка. Она уже не умещалась в нем, переливалась через край. Какой счастье, что есть на белом свете эта девушка. Какое счастье, что она рядом с ним, любит его, смотрит на него таким преданным любящим взглядом. Как сберечь все это? Как не растерять, не разрушить это хрупкое неустойчивое состояние полной гармонии и просветленности в нашей суровой реальности? Эх, Алена, девочка моя сероглазая. Ты просто открыла настежь мне свое сердце, свою душу, доверилась полностью и счастлива тем, что есть сейчас. Любишь, любима и думаешь, что так будет всегда. А вот как будет дальше, никто не знает. И он не знает, что будет с ними. Только чувствует, что на его плечах уже лежит груз ответственности за нее, за них двоих.