С облегчением закрою глаза, опустив руки в ярко-красную воду, я лежу, но все-таки иду, свободно ступаю в красиво вывязанном изнаночными петлями платье, не оглядываюсь, с японским ножом формы «хонесюки», зажатым в руке, и совсем не нуждаюсь более в кожаных ошейниках, холодных наручниках, крепких бондажах — страховочных тросах для живых.

* * *

— Полина? Осссторожнее, что же вы, такая изящная и такая неловкая! — Бывший владелец «Иноходца Standardbred» подхватывает хитрую Полину, продуманно оступившуюся мимо лестничной ступени из гранитной крошки.

— Николай, благодарю ВАС, — интонационно подчеркивая крайнюю признательность, выпевает Полина. — ВЫ мне просто жизнь спасли, Ни-ко-лай…

— Всегда пожалуйста. — Если Николай и озадачен излишней порцией благодарности, то скрывает это. — Спешите куда-нибудь на работу?

— Я сегодня отдыхаю, Ни-ко-лай, никуда не спешу. Хотела забежать в «Колумбию». Там варят настоящий турецкий кофе, на горячем песке. Отличная получается пенка!.. Такая плотная. Как вы относитесь к пенке на турецком кофе, Ни-ко-лай?

— Да я как-то, — не находит ответа Николай, — не знаю… А коньяк там подают? К пенке?

— Обязательно, — мурлычет Полина, — и виски тоже…

— Я бы выпил виски, именно-именно. — Николай внимательно рассматривает нарядный Полинин рот, блестящие пестрые глаза, зеленые и карие одновременно, тонкую шею в меховом обрамлении цвета мокрого песка. На шее чуть просвечивают зеленоватые сосуды с кровью — стеблями вьющихся растений. На пальце мстительно сверкает брильянт.

А где-то в меру рядом ходят доверчивый Этьен и бестолковый Ледорубов, жена Бывалова встряхивает остриженными волосами, Марусечка с искаженным лицом разрывает пополам результат специального анализа крови и снова пополам, будто бы еще на что-то рассчитывая.

И все истории сворачиваются в кольцо.