Остерегайся, — предупредил Алану внутренний голос. — Ты намерена сделать так, чтобы ему пришлось утешать тебя и чтобы он прекратил выспрашивать о том, как погиб Гилберт. Другое дело — как тебе следует поступить, если окажется, что утешение ты сможешь получить не иначе как в объятиях Пэкстона?

Когда до вершины склона остались считанные ярды, Алана почувствовала, что Пэкстон сильнее сжал руку. Они шли и шли, миновав могилу Гилберта. Пэкстон выбрал короткий путь, который вел прямиком к боковой калитке. И все время, пока они шли, Пэкстон сильно держал ее, однако при этом он не причинил Алане никакой боли. Она успела подумать, что таким же сильным и нежным может быть его объятие.

Алана понимала, что внутренний голос был частью ее самой и предупреждал не напрасно. Но стоило ей только представить, как этот человек обнимает ее — стоило только это представить, — как вся ее сила воли куда-то исчезала. И, собственно, какой был у нее выбор, — при том что Алане предстояло быть постоянно начеку и ни о чем не забывать?..

Пэкстон проводил Алану еще немного от калитки и перед входом в залу отпустил руку женщины.

— Отныне вам запрещается без сопровождения приходить к реке… Под сопровождением я разумею в первую очередь самого себя, — заявил он. — Мне не хотелось бы, чтобы еще хоть однажды произошло нечто подобное сегодняшнему печальному эпизоду. Понятно ли вам мое распоряжение?

Когда Пэкстон говорил о едва не произошедшей трагедии, в глазах у него сверкнул огонь, — такой же блеск Алана видела в его глазах, когда они стояли у реки. Она была не в состоянии определить, что мог означать этот блеск, — и потому решилась узнать.

— Если бы я оказалась в воде, то на одного человека, о котором не нужно больше беспокоиться, в моем роду было бы больше. Если честно, я даже удивлена, что вы помешали мне. Потому как вы ведь уверены, что именно я убила Гилберта.

— Я, как мог, объяснил, почему обстоятельства его гибели казались мне странными. Но после того, как увидел, какое тут мощное течение, я могу поверить, что его умения плавать тут было явно недостаточно. Это еще чудо, что вы вместе с ним не отправились ко дну. Наверное, миледи, в тот день вас уберегли святые. Как они сделали это и сегодня, но в следующий раз они могут и не сделать этого.

В ответ же на ваше удивление, что я не позволил вам погибнуть, могу сказать: я поступил так, потому что не хочу, чтобы ваша могила оказалась столь скоро возле могилы вашего супруга. Вы еще очень молоды, у вас впереди целая жизнь. И потому вам запрещается без меня спускаться к реке. Больше скажу: понимая, в каком вы сейчас находитесь состоянии, я настолько за вас беспокоюсь, что намерен приставить к вам охранника, чтобы он всегда был с вами.

«Стало быть, он беспокоится, — подумала Алана. — Боится, что я решусь покончить с собой». Вот именно этот страх и промелькнул в его глазах. То был именно страх. Когда она чуть не оказалась в реке, он перепугался за нее, как не пугался прежде в жизни. Неужели ее план сработает?

— У меня с головой пока все в порядке, — резко ответила она, и притворные слезы брызнули из ее глаз. — Я же говорю, что слышала голос. Может, река сердится, что я не погибла вместе с Гилбертом.

— А может, вы сами чувствуете вину, потому что сумели выжить, тогда как он погиб. — Пэкстон провел ладонью по ее щеке, затем взял ее за подбородок, вынуждая взглянуть ему прямо в глаза. — Алана, перестаньте себя изводить подобными мыслями. Гилберта больше нет. Что случилось, то случилось, ничего теперь не поделаешь. Прошлого не вернешь, нужно жить дальше.

Достойная порицания… Именно так подумала о себе Алана, обманывая Пэкстона, разыгрывая весь этот спектакль. Судя по выражению его лица, он действительно принял ее трагедию близко к сердцу, был тронут ее слезами и потрясен тем, что она хотела свести счеты с жизнью, невыносимой без Гилберта. «Какая же я все-таки дрянь», — подумала Алана. Но ведь если бы она была откровенна с Пэкстоном, он едва ли смог бы понять ее, и тогда положение Аланы сделалось бы ужасным. А раз так, у нее не оставалось выбора и приходилось продолжать этот спектакль.

— О, мне так тяжело сейчас…— прошептала она, и слеза, послушная воле Аланы, скатилась по щеке.

Он заметил это и опять вытер влажный след пальцем.

— Я понимаю, но вы должны мужаться. Пообещайте, что будете мужественной.

Моля Господа, чтобы он простил ей эту комедию, Алана чуть всплакнула, одновременно кивнув.

— Ну, вот и отлично. А теперь отправляйтесь к себе, умойте лицо и отдохните, — отцовским тоном посоветовал он. — А я скоро приду вас проведать.

Он повел ее в залу, в ответ на что Алана не выказала ни малейшего неудовольствия. Понурив голову, она прошла остаток шагов по двору, уверенная в том, что ее плану суждено сбыться.

Симпатия, забота, сочувствие — он демонстрировал сейчас все эти чувства. Еще несколько раз Алане нужно всплакнуть в его присутствии, и дело сделано.

Алана, казалось, имела сейчас все основания праздновать победу, однако большой радости она не испытывала.

Женские слезы производили на него сильное впечатление.

Прогуливаясь по берегу реки, Пэкстон припомнил, как сжалось его сердце в момент, когда первая хрустальная капелька выкатилась и упала Алане на щеку, нежную как шелк. В тот момент он испытал к Алане такую нежность, что ему захотелось сжать ее в своих объятиях. Пусть бы она забыла свои огорчения, — он готов был утешать ее, пока вся без остатка боль не покинет ее.

Но если намерения его были таковы, почему же душу Пэкстона точил червь сомнения? Может, потому и точил, что Пэкстону было хорошо известно, какими лживыми порой могут быть женские слезы.

— И сколько же нам тут еще прохлаждаться? — спросил сэр Грэхам, поспевая за Пэкстоном и стараясь перекричать шум воды.

— А сколько понадобится.

— Мы и так уже трижды обошли это место, а результат все тот же. Найденный же лоскуток материи ни в коей мере не напоминает труп, — ни по весу, ни по размерам. Я уверен, что мы лишь попусту тратим здесь время.

Пэкстон внимательно рассматривал мокрый лоскут льняной ткани, который он обнаружил на ветке куста, растущего возле самой кромки воды.

Как только Алана скрылась за дверью залы, Пэкстон пригласил сэра Грэхама прогуляться вместе к реке. Спустившись к самой воде, они принялись отыскивать головную накидку, потерянную Аланой в тот момент, когда Пэкстон предотвратил ее падение в воду.

Они уже прошли около мили вниз по течению, когда Пэкстон увидел накидку, зацепившуюся за ближайший к реке куст. Но вот что сразу его насторожило, так это следующая подробность: накидку Аланы прибило к этому берегу, тогда как тело утонувшего Гилберта, судя по рассказам, обнаружили у противоположного.

Настроенный не придавать слишком большого значения такой подробности, Пэкстон прошел вверх по течению, к тому самому месту, где, по словам Аланы, она и Гилберт находились в тот злосчастный день. Пэкстон хотел выяснить, куда именно течение понесет головную накидку, если опустить ее в воду именно здесь.

Трижды опускал он материю в реку — и все три раза обнаруживал накидку там же, где первоначально заметил ее.

Все указывало на то, что любой предмет река прибивала именно к этому берегу. Почему же в таком случае тело Гилберта было обнаружено на противоположном берегу?

Может, Грэхам прав, говоря, что накидка ни в коем случае не походит на тело мужчины — ни по своим размерам, ни по форме. А, кроме того, Гилберт ведь не у самого берега пошел ко дну, он наверняка сумел проплыть некоторое расстояние, прежде чем ушел под воду. А в том месте, где он захлебнулся, возможно, имелось другое течение, — что и объясняет обнаружение трупа на противоположном берегу реки.

Однако, понаблюдав внимательно за мощным водным потоком, Пэкстон усомнился в своем предположении. Именно у того берега, где он находился, и было самое сильное течение. Следовательно, можно было заключить, что какой бы предмет ни имелся в виду — будь то небольшой кусок ткани или же тело мужчины весом в двенадцать стоунов[1], — он неизбежно окажется прибитым к тому приблизительно месту, где Пэкстон обнаружил накидку Аланы.

Пэкстон не мог бы это доказать. Точнее, мог бы доказать, лишь бросившись в реку и проследив за тем, куда именно вода повлечет его.

Но это был чрезвычайно рискованный опыт, ибо едва ли ему посчастливится остаться в живых.

— Ну что, хочешь еще раз попробовать? — поинтересовался Грэхам.

— Нет, — ответил Пэкстон, отжимая воду с накидки. — Все именно так, как ты и сказал. К чему утруждать себя, если результата никакого не будет.

— Прекрасно, — обрадовался Грэхам. — После всех этих гуляний туда-обратно у меня такой аппетитище разыгрался, ты бы знал! Пойдем-ка вернемся на кухню, может, отыщем там что-нибудь съестное.

Пэкстон согласно кивнул, и мужчины принялись подниматься по склону самым коротким путем, чтобы быстрее попасть к боковой калитке. Пока Пэкстон взбирался, его не оставляли мысли об Алане.

Голос. Неужели она действительно слышала чей-то голос? или это была еще одна уловка?

Вот чему Пэкстон безоговорочно верил, так это ее намерению прыгнуть в реку. Опоздай он тогда на одно мгновение, окажись чуть более застенчив — она без сомнения ступила бы в воду и была бы увлечена сильнейшим течением. На сей раз она едва ли имела шанс остаться в живых. Слава Богу, что Пэкстон вовремя схватил ее.

Возвратившись в крепость, Пэкстон ощутил сильное неудобство. Слезы Аланы, этот голос из реки, едва не произошедшая трагедия, сильный поток воды, увлекший ее головную накидку, — черт бы все это побрал! Чему верить, чему нет…

Он вместе с Грэхамом направился к двери в залу, как вдруг из надвратной башни послышался крик. Пэкстон обернулся, желая узнать, в чем дело.

— Вижу человека на коне! — крикнул стражник от ворот.

Пэкстон быстро взглянул на Грэхама, и они, не сговариваясь, помчались в направлении главных ворот замка. Взобравшись по приставной лестнице на площадку, они с высоты взглянули за частокол. Не удержавшись, Пэкстон выругался, увидев, что всадник сутулится и при каждом шаге коня болтается в седле.