— Обычно все разговоры на таких вечеринках поддерживает Аврора, — поведала Рози Тео, когда Аврора вышла из комнаты. — Не знаю, что произошло с ней сегодня.

— Со мной ничего не произошло. Если человеку повезло настолько, что удалось заполучить греческий хор, то лучше помолчать и послушать этот хор. — Это она после очередной смены посуды вернулась слишком быстро и расслышала последние слова Рози.

Но на самом деле с ней что-то происходило. У нее в душе оставалось ощущение, что ее словно перемалывали какие-то жернова, пусть они и вращались теперь немного медленней, чем прежде. Она никак не могла вернуть себе прежней веселости и приподнятости, которые овладевали ею, когда она устраивала свои вечеринки. Она старалась, как могла, но на этот раз все получалось совсем не так, как обычно. Конечно, эти гости никогда не видели, какой хозяйкой она бывает в нормальной обстановке. Они знай себе жевали баранину, запивая ее вином, и при этом на их лицах было написано полное удовольствие. Они и не подозревали, чего именно они были лишены.

— Если говорить о хорах, должна отметить, что вы — лаконичный хор, — сказала Аврора, провожая гостей вместе с Рози к их пикапу.

— Вы сами виноваты, — оправдывался Тео. — Еды было так много, что было просто не до разговора.

— Мне нравится это место, — сказал Василий, оглядывая подстриженные газоны. — Приятно, знаете ли. И пыли нету.

— Как бы то ни было, вы тоже отмалчивались, — заметил Тео, пристально всматриваясь в глаза Авроры. — По-моему, вы все еще огорчены из-за того, что этот чудак вас бросил.

— Да, немного, — призналась Аврора. — Вы проницательны, если заметили это.

— Это же ясно как день, — сказал Тео. — Вы словно и с нами, и словно вас нет. Василий становится таким, когда огорчается из-за своей подруги.

— Из-за подруги? — удивилась Аврора. — Я думала, что он печалился из-за своей жены.

— Еще чего! Из-за Анжелы расстраиваться! Да он убить ее готов, — объяснил Тео.

— Понятно, — сказала Аврора.

— Вам бы сразу все стало понятно, если бы вы познакомились с Анжелой. Это же просто террористка!

Рози и Василий отправились прогуляться по дорожке, продолжая наслаждаться воспоминаниями о Шривпорте. Василий любовался соседними домиками.

— Я думаю, Василий своего добьется даже с террористкой. В вас я не настолько уверена. — Сказав это, она легко коснулась его плеча.

— Нет, со мной все в порядке. Все в порядке.

— Мне показалось, что у вас чуткое сердце. Расскажите мне о женщинах, которые его разбивали.

Тео поразмыслил немного. Аврора сняла руку с его плеча и подошла к пикапу. Она решила взглянуть на него, пока Тео раздумывал о тех, кто пытался разбить его сердце.

Она пнула носком туфли заднюю шину, чтобы проверить, цела ли она. Шина была цела.

— Хуже всех была моя вторая жена. Она немка, — сказал Тео. — Потом Бекки, но лучше бы я с ней вообще не связывался. Она была слишком молода для меня. Она любила нацепить туфли и танцевать ночи напролет. Если ты молод, все хорошо, но я-то был уже немолод.

Аврора молчала, глядя на него с противоположной стороны тротуара. От их пикапа шел запах, словно это было какое-то существо из морских глубин.

— Боюсь, что у меня с моим чудаком было то же самое, — сказала она. — Он был молодой, а я нет, хотя мне все же хотелось нацепить туфли, а ему, кажется, вообще ничего не хотелось.

— Мертвоголовый, — заключил Тео. — Эта нынешняя молодежь — у них совершенно нет никаких сил. Они, похоже, не понимают, что значит жить на свете.

— Я-то хоть это знаю, — сказала Аврора. — Мне кажется, что я умею жить. По-моему, главная моя беда в том, что я не знаю, как перестать жить, — добавила она. — Многие вздохнули бы с облегчением, если бы я перестала, но я не хочу. — На миг она почувствовала, что точность этого самоописания придала ей новые силы. — Еще когда я была молодой, они все хотели, чтобы я так больше не жила. Лет двадцать назад они хотели, чтобы я перестала жить по-своему, — сказала она, чуть не плача.

— С чего бы это вам перестать жить? Вы — красавица! — В голосе Авроры он услышал грусть, и ему захотелось броситься к ней, но именно теперь, когда любовь к ней почти переполнила его, на тротуаре появились Рози и его брат.

— Мне нравится это место, — сказал Василий. — Как только я разбогатею, я перееду жить сюда.

— От вашего пикапа пахнет тухлой рыбой, — поторопилась сказать Аврора, переборов свою грусть. — Это почему?

— Потому что иногда, если других дел нет, мы возим в этой машине рыбу, — объяснил Василий.

Тео было непросто сдержать переполнявшие его чувства. В миллионный раз за его жизнь ему напоминали, что его брат не знает, что следует сказать в нужный момент и что у него совершенно нет такта. Ему нужно было бы подольше погулять с Рози, хотя бы еще минут пять, но он вернулся, и не успел Тео придумать, что бы такое хорошее сказать Авроре, как они обменялись прощальными любезностями, вечер закончился, и он вез совершенно пьяного и счастливого брата через весь Хьюстон домой.

— Ты что, никогда ничего не замечаешь? — спросил разъяренный Тео.

— Как не замечаю? Я же сказал, что у них приятный район. Ты что, не слышал? — удивился Василий.

— Надо же — они жили в Шривпорте, — сказала Рози, когда они с Авророй мыли посуду. — Я ни с кем так долго не говорила о Шривпорте, с тех пор как не стало Эф. Ви. Д’Арка.

Эф. Ви. Д’Арк, уроженец Шривпорта, долгие годы был шофером генерала Скотта, пока однажды в гараже его жизнь не оборвал сердечный приступ.

— Симпатичные ребята эти наши греки, да? — спросила Аврора, держа руки в раковине. Рози протирала бокалы. То, что Аврора сказала «наши греки», доставило Рози удовольствие. Все было так, словно спустя многие годы у них с Авророй опять было парное свидание.

11

Когда на следующее утро Джерри Брукнер вышел из дома за газетой, на ступеньках сидела Аврора. Он был изумлен и немного напуган, хотя смотрела она на него спокойно. В ее взгляде было что-то девически скромное.

— Я думал, что ты никогда не вернешься, — промолвил он, чувствуя себя довольно глупо.

— А я и не вернулась, — сказала Аврора. — Это Пэтси забыла у тебя на кушетке шикарный пояс?

— Да, она забыла его, — признался Джерри.

— Ты ее имел, прежде чем она его забыла, так? — спросила Аврора.

— Ум-м… — пробормотал Джерри.

— Это означает «да», как я понимаю.

— К сожалению, это означает «да», — согласился Джерри. — Я скучаю по тебе.

— Именно теперь можешь начать скучать по-настоящему, — объявила Аврора, поднимаясь. — До свидания.

Она быстро удалилась по тротуару, не оборачиваясь и не оглядываясь, даже когда села в машину. Она просто завела мотор и уехала. Когда она направилась к машине, Джерри было бросился за ней, решив доказать ей, что она не права. Однако понятно было, что Аврора явилась не для дискуссий, поэтому он умолк Он следил за ней, потом вошел в дом, забыв о газете.

— Разумеется, она приехала не для того, чтобы дискутировать, она приехала затем, чтобы получить подтверждение, — сказала Пэтси, когда они обсуждали это несколькими часами позже. Они лежали в постели Пэтси в ее просторной спальне на втором этаже. Когда Джерри поднялся, чтобы подрегулировать кондиционер и выглянул в окно, он увидел Кэти, младшую дочь Пэтси, которая приехала из Лос-Анджелеса навестить мать. Кэти была в одних трусиках; она плавала на матраце в середине большого бассейна Пэтси. Как и у матери, у Кэти была маленькая грудь. В отличие от матери она была слишком молода, чтобы обращать на это внимание.

Джерри вернулся в постель, размышляя, как это бывало с ним почти постоянно в последние дни, о том, что ему пора уезжать из этого города. Он совершенно честно сказал Авроре, что скучал по ней. Он очень по ней скучал. Пэтси была моложе и красивей, но она не была такой свободной и такой забавной. У Пэтси было столько забот, и несмотря на все попытки успокоиться или расслабиться, заботы, казалось, держали ее в своих лапах. Даже в страстных объятиях, которых она страстно желала, была какая-то сдержанность. Что-то такое грустное было в сексе с Пэтси. Она всегда была жадной, хотя, казалось, собственная жадность причиняла ей огорчения. Этим в основном она и отличалась от Авроры.

— Я догадывалась, что она знает, — она не так глупа, — заметила Пэтси. — Прошел уже месяц. Аврора не станет вдруг на целый месяц прерывать общение с кем-то, если только не решит, что у нее есть для этого серьезная причина. Я и есть эта причина. Интересно, станет ли она вообще со мной разговаривать после этого.

Джерри размышлял о Лалани, своей подружке из пончиковой. У Лалани груди были намного крупней, чем у Кэти, и так же как и Кэти, она была слишком молода, чтобы обращать на это внимание.

— Ну, и что с того, что она все узнала? — спросила Пэтси, поднимаясь на локте, чтобы лучше видеть лицо Джерри — его лицо ее просто очаровывало. Это было привлекательное и умное, но вместе с тем бесстрастное лицо. Она когда-то рассчитывала, что, поцеловав его, сможет определить, что означало выражение его лица, но поцелуй не помог. Поцелуи, как и сама близость, обычно о чем-то говорили ей, но сейчас, целуя Джерри, она ощущала только, что целует достаточно странного, хотя и «серьезно привлекательного» мужчину.

— Предположим, я не забыла бы этот свой идиотский пояс и она не узнала бы, — спросила Пэтси. — Что бы ты тогда делал? Так и продолжал бы спать с нами обеими?

— Я с ней не спал. Не спал с тех пор, как умер генерал Скотт.

Пэтси рассматривала это обстоятельство, которым Джерри был настолько горд, как клоунский и глупый аргумент, и она уже ему об этом говорила.