Ларри Макмертри - Вечерняя звезда

Посещения тюрьмы теперь происходили раз в месяц. По дороге туда машину вела Аврора. На обратном пути за руль садилась Рози. И для этого были все основания: Аврора видела внука за решеткой, в очередной раз слышала, что он убил женщину, и вновь осознавала, что, по всей вероятности, до конца своих дней ей придется видеться с ним лишь в такой обстановке. Все это настолько выбивало Аврору из колеи, что ей просто нельзя было доверить руль — и тем более руль фыркающего от старости «кадиллака», с которым она ни за что не хотела расстаться. Аврора управлялась со своей машиной далеко не лучшим образом и при более благоприятных обстоятельствах, а уж что там говорить о поездках в тюрьму к Томми?!

Рози и все, кто был знаком с Авророй, были убеждены, что этот «кадиллак» когда-нибудь погубит ее, но было бы неумно вновь заводить об этом разговор во время возвращения из Хантсвилля, когда Аврора и без того с радостью приняла бы смерть.

Рыдая, Аврора сумела-таки приподняться на сиденье и повернуть к себе зеркало заднего обзора, чтобы получше рассмотреть свое лицо. Это была старинная привычка — когда ей было грустно, а это случалось теперь регулярно, она хваталась за ближайшее зеркало, теша себя надеждой, что сумеет сделать что-нибудь со своим лицом прежде, чем дело зайдет слишком далеко.

На этот раз ничего у нее не получилось, и не только потому, что глаза ее были полны слез и она не видела собственного лица. Во всем виновата была миниатюрная Рози, которой нужно было видеть дорогу перед собой, чтобы держаться на достаточном расстоянии от машины, за которой они ехали. Рози мгновенно вцепилась в зеркало и вернула его в прежнее положение.

— Милая, не делай так, мне нужно зеркало! — воскликнула Рози, паникуя из-за того, что до нее донесся рев огромного грузовика, который настигал их, и расстояние до которого она никак не могла оценить. Это страшилище на восемнадцати колесах нагоняет, и если сопляк, что сидит за рулем, наедет на нас, мы с тобой будем похожи на капли соуса на донышке консервной банки, — прибавила она, пожалев, что они еще не доехали до Конро, где Аврора обычно переставала плакать, дрожать и швырять из окна салфетки.

Тюрьма, в которой Томми отбывал свой срок от пятнадцати лет до пожизненного заключения, — находилась в Хантсвилле, штат Техас. Другой техасский городок, Конро, был в тридцати двух милях к югу на полосе отчуждения между штатами, где обычно парковались огромные грузовики, и это было ближайшее место, где Аврора могла хоть как-то привести себя в порядок. Но прежде чем они окажутся там, Рози нужно было постараться не вылететь на скоростную полосу и при этом гнать на всю катушку.

— Мне так хочется, чтобы ты хоть раз в жизни сделала то, о чем я прошу — да купи ты себе пикап «датсун»! — взмолилась Рози. — Будь у нас машина, из которой хоть что-нибудь было бы видно, у нас было бы гораздо больше шансов уцелеть в этих гонках.

И тут, к своему облегчению, она увидела, что восемнадцатиколесный грузовик плавно проплыл слева от них.

Аврора не отвечала. Все ее мысли были там, в тюрьме у Томми, этого бледного, замкнутого юноши. Он всегда был самым смышленым из троих детей ее покойной дочери. Никогда ему не ставили оценок ниже «отлично», не то что двум другим внукам, Тедди и Мелани. Эти двое были столь нерадивы, что называть их «учениками» было бы просто несправедливо, разве лишь имея в виду, что, может быть, в будущем они могли бы заняться чем-то таким, что можно было бы назвать учебой или карьерой.

— Мы почти приехали — вот и Конро, — неосторожно промолвила Рози, надеясь, что это прервет поток слез Авроры раньше, чем обычно.

— Да насрать мне на это! — заорала Аврора, на мгновение просветлев, но тут же вновь заливаясь слезами.

Рози была настолько шокирована, что едва не подставила багажник идущему за ними белому фургону «тойоте». Лишь три-четыре раза за время их долгого знакомства доводилось ей слышать от своей хозяйки именно это слово.

Вскоре после того, как они миновали первый съезд в Конро, Аврора немного успокоилась.

— Рози, ведь я не робот, — сказала она. — Я не могу перестать плакать только из-за того, что мы едем мимо Конро.

— Жаль, что приходится говорить об этом, — заметила Рози, — и жаль, что я вообще родилась на свет. Но сильней всего я жалею о том, что у нас нет пикапа «датсун», потому что в этой машине такие древние сиденья, что они все провалились. Если мое осядет еще чуть-чуть, я вообще ничего не увижу, кроме спидометра. И вот тогда-то какой-нибудь грузовик вроде этого уж точно наедет на нас, и все, что от нас останется, будет как раз похоже на консервную банку с остатками сока.

— Эта машина — не какая-нибудь там банка с соком, и никто не раздавит нас, — изрекла Аврора, втягивая носом воздух. — И кстати, ты выбрала неважную фигуру.

— Ну да, у меня всегда была плоская грудь, но фигуру я не сама себе выбирала. Господь дал мне ее, — сказала Рози, думая, что Аврора выбрала не самый подходящий момент для того, чтобы напомнить ей о недостатке, который и без того мучил ее всю жизнь.

— Нет, я имела в виду твою речь, — успокоила ее Аврора. — Конечно, грудь себе ты не выбирала. Но я-то хотела подчеркнуть, что ни в тебе, ни во мне нет ничего такого, что напоминало бы о банке с соком. И если уж тебя и задавят, то скорее получится ломтик жареной картошки. Вот на него ты очень похожа.

Авроре не стало лучше, но, по крайней мере, она хотя бы выплакалась. Теперь она занималась тем, что вытирала лицо бумажными салфетками «Клинекс» из пакета. Несколько салфеток уже валялись на сиденье, и теперь она сгребла их, сжала влажную массу в комок и выкинула из окна.

— Миленькая, не нужно сорить, — взмолилась Рози. — По всему шоссе расставлены знаки «Не сорите в Техасе».

— А я буду сорить здесь сколько захочу, — выпалила Аврора. — Уж этот-то штат достаточно насорил мне в моей жизни!

Когда она немного успокоилась, то обратила внимание, что их обгоняло множество легковых и грузовых машин, и, оглянувшись, заметила, что идущий позади них грузовик чуть не поддел их на свой бампер.

— Рози, ты на правильной скорости? — заволновалась Аврора. — Не похоже, чтобы мы шли во главе всей этой стаи.

— У меня пятьдесят пять, — сказала Рози.

— Вот и не удивительно, что у грузовика, что идет за нами, такой нетерпеливый вид, — проворчала Аврора. — Всякий раз я говорю тебе, что, по теперешним правилам, скорость должна быть шестьдесят пять миль, а не пятьдесят пять. Загони-ка педаль в железо, если я правильно выражаюсь.

— Она и так в железе, иначе мы просто не двигались бы, — оправдалась Рози. — Как ты думаешь, с чего бы я все время зудела о «датсун»-пикапе? Да продави я даже радиатор, этот старый тюлень не поползет быстрее пятидесяти миль! И кроме того, на территории Конро предел скорости — пятьдесят пять миль, а мы как раз так и едем.

— Не будь столь педантичной, когда мне грустно, — продолжала Аврора. — Лучше постарайся ехать быстрее.

Рози попыталась обогнать лениво идущую перед ними белую «тойоту», но в этот самый момент шедший сзади грузовик тоже пошел на обгон. Водитель дал сигнал. Рози выбросила из окна руку с поднятым вверх большим пальцем. Но, словно и этого ей было мало, она высунула в окно и голову, обратив на водителя пылающие ненавистью глаза. Нимало не удивившись, тот снова посигналил, но Рози, вдавив педаль в пол, продолжала медленно обходить «тойоту».

— Да, наглости тебе не занимать. Никогда не видела, чтобы ты струсила, иначе я и сама раздавила бы тебя, — не унималась Аврора.

То ли с досады, то ли развеселившись, водитель грузовика стал сигналить каждые несколько секунд, а Рози, которой было совсем не до веселья, выставила из окна руку, только теперь уже с поднятым вверх — в честь такого водителя — средним пальцем.

Увидев, что служанка так долго демонстрирует столь грубый жест буквально под колесами громадного грузовика, Аврора не смогла удержаться от смеха. Какая-то искрящаяся веселость, долго блуждавшая в глубине ее существа, вдруг всколыхнулась в ней, и, забывшись, она радостно засмеялась. Потом на нее опять накатила печаль, и вся ее веселость куда-то исчезла.

— Надеюсь, он раздавит нас и всему придет конец, — всхлипнула она сквозь слезы.

— Я родилась в Боссьере, и грузовиком меня не испугаешь, — проговорила Рози. — Она прикинула, что уже на три-четыре дюйма опередила «тойоту» и, сжав нервы в комок, рванула вправо.

Когда Аврора успокоилась, они ушли уже далеко и миновали съезд к аэропорту — сквозь летнюю дымку виднелись очертания небоскребов в центре Хьюстона.

— Что-то я теперь все время смеюсь сквозь слезы, — промолвила она, опуская стекло и продолжая сорить в Техасе салфетками, количество которых доходило уже до пятнадцати-двадцати.

— Да ты как-то и не смеялась, а все больше плакала, — заметила Рози.

— Самое противное во всем этом то, что ему нравится быть в тюрьме, — сказала Аврора, доедая второй сандвич со свининой.

Возвращаясь домой в сумерки после свиданий с Томми, они заимели привычку останавливаться у старенького бара под вывеской «Поросенок» на Вашингтон-авеню, словно питая надежду, что, немного перекусив, успокоятся и повеселеют.

Рози, верная своей недавно возникшей страсти к вегетарианству, которое, она полагала, поможет ей дожить как минимум до ста лет, заказала салат. Аврора взяла порцию нарезанного колечками лука и два фирменных сандвича «Поросенка».

— Ты не первая, кто совершает самоубийство, поедая такую жирную пищу, — проинформировала ее Рози.