Тео проигнорировал слова брата. Он по-прежнему думал о цветах. Он решил, что все-таки лучше привезти немного цветов, правильно это или нет.

— Я, надеюсь, хоть французское вино-то у нее есть.

10

Греки прибыли ровно в восемь. Они были в черных пиджаках и источали весьма ощутимый аромат розовых лепестков. Это был одеколон, вывезенный еще с Балкан и сберегаемый для особо торжественных случаев.

Рози встретила их у дверей в черной повязке, которая скрывала синяк под глазом. Выглядела она достаточно трагично. Аврора вспомнила, что среди прочих фамильных реликвий где-то у нее была эта самая повязка — она была воспоминанием о кратком романе с худеньким профессором из университета в Моуре, который умер в раннем возрасте. Звали его Джастин, и утонченности в нем было больше, чем страсти.

Все же повязку эту она сберегала многие годы, и вот она пригодилась как нельзя кстати.

Единственное, что было не очень хорошо, это то, что теперь ей было трудно не натыкаться на стулья и стены. Кроме того, она нервничала. В последний момент Аврора решила, что партнером Рози будет Василий, и эта новая роль сделала Рози весьма неловкой.

— А ну как в разгар ужина появится Вилли и увидит, что я сижу с другим мужчиной? — испугалась Рози. — Что за потаскуха, подумает он, она даже дня не может потерпеть, и уже затеяла шашни с другим.

— Скорее всего, он подумает, что ты стала жертвой моего каприза, что и соответствует действительности. Да и было бы неумно лишать себя удовольствия из-за Вилли или даже из-за того, что он там мог бы подумать, если он вообще в состоянии думать, — сказала она, поднимаясь наверх, чтобы одеться.

— А может быть, связываться с этим греком тоже неумно, и мне кажется, это неумно ни с твоей, ни с моей стороны, — размышляла Рози. Она никогда не бывала в Греции, но следила за событиями в этой стране по репортажам Си-Эн-Эн и не могла бы сказать, что ей понравилось то, что она увидела.

— А кто сказал «связываться»? Это всего лишь ужин, — крикнула Аврора сверху.

Когда прибыли греки, они обе наносили последние штрихи, приводя себя в порядок. Греки приехали на грохочущем белом пикапе, который, казалось, не рассыпается только благодаря тому, что склеен жевательной резинкой. Сидя в безопасности в своем уголке эркера, Аврора наблюдала, как они выходят из машины. У Тео в руках был букетик цветов. Если ее дом и окрестности произвели на них впечатление, они не подали виду. Пока она наблюдала за ними, они не спеша прошествовали по дорожке к дому. Своей манерой держаться они напоминали ей носильщиков паланкина.

— Рози, они приехали, дай им чего-нибудь выпить и развлеки их беседой, — скомандовала она сверху и вернулась к туалетному столику. Здесь она вдруг рухнула на табуретку, и как всегда, в самые неподходящие моменты, она почувствовала боль в груди. Тело ее и без того достаточно тяжелое, казалось, отяжелело еще больше, ее пронзила боль, боль безнадежности. Она вспомнила про Джерри. Появились Тео и Василий, новые знакомые, которые должны были сделать так, чтобы она забыла о Джерри, чтобы он исчез из ее сознания. Но их появление произвело как раз обратное действие. Вместо того чтобы перестать печалиться о нем, выяснилось, что она жила только потому, что скучала по нему. Вместо того чтобы уйти из ее воспоминаний, он внезапно заполнил собой все ее существо. Вместо того чтобы перестать желать его, она и думать не могла ни о чем ином, кроме того, чтобы видеть его, быть с ним, прикасаться к нему.

Это чувство с такой силой охватило ее, что в течение какого-то времени она не могла даже пошевелиться. Она так и сидела за столиком, стиснув руками свое накрашенное лицо, и ждала, когда это чувство пройдет. Вместе со знакомым ощущением того, что он нужен ей, она ощутила досаду на саму себя. Его дом был всегда открыт для нее. Она все равно могла любить, могла сделать что-нибудь, чтобы он принадлежал только ей одной, был с ней. Но вместо того чтобы вступить в бой за него, как только заметила первые признаки атаки Пэтси, она сбежала. Хотя отступать было не в ее правилах. Зачем она не осталась с ним! Джерри вышел бы из душа, она встретилась бы с ним глазами, замучила бы его вопросами, могла поцапаться с ним, схватить его за шиворот. Она могла бы отбить его, но не отбила. Почему? Какая-то личинка в бутоне розы, какой-то паразит выматывал ее, высасывал из нее силы, которые были нужны ей, чтобы бороться, — что, как не возраст, это было? Именно это так подействовало на нее, заставило усомниться в себе в самом начале и сбежать в конце, когда, судя по всему, совершенно не следовало считать, что пришел конец.

Она была сильнее Пэтси, это она знала, и все же она безропотно позволила Пэтси одержать победу только потому, что та была моложе. Она ощутила в себе эту слабость именно тогда, когда ей нужно было утвердиться в своей силе.

— Милая, они здесь. Ты спускаешься? — спросила Рози. У нее была общественная работа — гости. Теперь она не могла усидеть на месте, хотя и чувствовала себя беспомощной.

Спустя пять минут Аврора пришла и обнаружила, что Рози, не решаясь пригласить их в гостиную, посадила греков на кухне, где и предложила им напитки. Запах барашка с плиты смешивался с ароматом розовых лепестков, источаемым греками.

— А в связи с чем черные костюмы? У нас что, похороны? — спросила Аврора, ощупывая материю пиджака Тео.

— Он подумал, что все должно быть строго торжественно, — сказал Тео, кивая на Василия.

— Я не нахожу в этом ничего неправильного, — заявил Василий.

— Да ему это и не нужно. Он пьет водку, словно апельсиновый сок, — осмелилась высказаться Рози. В самом деле, она была немало изумлена способностью Василия поглощать водку. Она предложила ему водки как-то мимоходом, но не успела отвернуться, как тот выпил полбутылки. Тут она занервничала — так ли она хороша в качестве хозяйки? А ну как Аврора спустится и увидит, что они оба мертвецки пьяны? Тео, заметив, какое вино выбрала Аврора на ужин, вкрадчиво спросил, нельзя ли ему для начала попробовать именно его.

— Я — виноградный человек, — сказал он. — Василий любит все зерновое.

— Результат всегда один и тот же, только достигаешь его быстрей, — заметил Василий.

— Достигаешь отключки, если ты именно к этому стремишься, — уточнил Тео.

Рози так нервничала, что решила, что и ей самой хочется напиться до отключки, поэтому выпила немного водки с Василием. Они открыли бутылку вина и выпили половину, пока еще сидели за кухонным столом, знакомясь друг с другом и поджидая Аврору. Все так же нервничая, Рози подумала, не сбегать ли ей наверх и не попросить ли Аврору поторопиться, — она чувствовала себя неуверенно, солируя при гостях-иностранцах. С другой стороны, просить Аврору поторопиться могло выйти ей боком. К счастью, в ту минуту, когда Рози почти начала паниковать, Аврора спустилась.

— Я вижу, что Тео решил прочистить горло рюмочкой-другой, — сказала Аврора. — Может быть, и мне стоит поступить так же.

Тео немедленно поднялся и наполнил ее рюмку.

— Василий никогда не был в этих местах. Я тоже, пока не познакомился с вами.

— Так вы же — люди моря, моря цвета темного вина, — сказала Аврора. — Я и не рассчитывала бы увидеть вас на континенте, если бы только для этого не было серьезных причин, как, например, необходимости подбодрить меня.

— Василию самому нужно, чтобы его кто-нибудь подбодрил. В последнее время он в печали.

— Да, я развожусь. Ненавижу свою жену.

Рози показалось, что, сказав это, он как-то по-особому посмотрел на нее. Она надеялась, что никто не будет смотреть на нее по-особому, пока она не разберется окончательно в ситуации с Вилли, если только у нее с Вилли еще была какая-то ситуация. Встревоженная многозначительным взглядом, она подлила себе еще водки.

— Рози, я вижу, ты прекрасно справляешься с обязанностями хозяйки. Кажется, наши гости совершенно довольны, только греки могут быть такими довольными. Мне кажется, это — прекрасная возможность ненадолго поменяться ролями. Ты так и оставайся хозяйкой, а я постараюсь быть кухаркой и займусь посудой. Если я что-нибудь не сумею, Тео мне поможет. Похоже, у него есть опыт общения с посудомойками.

— О’кей, прекрасно, — сказала Рози, хотя что именно ей предстоит делать, она и не подозревала.

— На воздухе прохладней. Почему бы тебе не пригласить гостей на веранду? А через минуту прислуга принесет дары моря.

— Спорим, будут креветки? — сказал Василий, поднимаясь, чтобы последовать за Тео и Рози.

— Креветки и прочие деликатесы, — сказала Аврора, отметив, что теперь Василий бросает многозначительные взгляды на нее. — А потом — великолепный барашек.

Барашек и в самом деле был великолепен. Братья Петракисы проглотили его почти полностью, что понравилось и им самим, и хозяйке. А Рози, возбужденная неопределенностью своего положения и напитками, болтала с ними на единственную общую тему — о городе Шривпорте в Луизиане, где, как выяснилось, у братьев, по их собственному выражению, были «деловые интересы». Родной город Рози, Боссьер-Сити, располагался как раз на противоположном берегу реки, разделявшей два города. Тот факт, что она с этими двумя греками прожила в одном и том же месте постепенно сблизило Рози с ними. Она выпила достаточно водки, потому рюмку-другую вина и больше не слишком-то беспокоилась о многозначительных взглядах Василия.

В самом деле, когда подали барашка, у Рози было впечатление, что Аврора никогда еще не устраивала ужина лучше. К ее изумлению, Аврора совершенно серьезно относилась к тому, что она назвала переменой ролей. Рози обнаружила, что впервые в жизни сама поддерживает разговор. Возможно, все дело было в географии воспоминаний, которые объединяли их, но она поддерживала весь разговор. Аврора ходила взад-вперед, прислуживая. Когда она появлялась внизу, то бывала обходительной, хоть и не слишком разговорчивой.