— Не узнаю, — согласился Лайл. — Но вам он тоже не достанется. Три.

Рой посмотрел на Джока. Внезапно они набросились на ближайших к ним мужчин, сбивая их с ног, повернулись и побежали в заднюю часть таверны. Кружка просвистела в воздухе, ударив Роя в затылок. Он упал.

Мужчины столпились вокруг него.

— Отличный бросок, — похвалил Оливию Лайл. Он двинулся по направлению к схватке.

— Нет, — заверещал Джок. — Остановите их. Они нас на куски разорвут. Остановите их, ваше лордство.

— Тогда скажи ему, где сундук, — крикнул один из мужчин.

Толпа расступилась, и двое вытащили Джока вперёд. Другая группа вытолкнула бесчувственное тело Роя.

— Где он? — негромко спросил Лайл.

Джок посмотрел вниз, на своего брата.

Один из мужчин, удерживавших Джок, нетерпеливо встряхнул его:

— Скажи ему, дурак чёртов.

— В церкви, — выдохнул Джок.


Было уже поздно, но вся деревня собралась вместе, люди несли факелы и фонари, они шутили и смеялись.

Жители деревни помогли Лайлу схватить негодяев, и они помогли ему получить необходимые ответы. При свете дня было бы удобнее вести поиски, но все горели желанием. Эти люди заслужили возвратить Похищенный Сундук, как его назвала Оливия.

— Возможно, твой метод оказался самым лучшим, — говорила она, входя в разрушенную церковь.

— Это наша общая заслуга, — ответил Лайл. — Ты превратила в масло их мозги, в особенности у Джока. А потом в игру вступил я.

— Не забывай о своих способностях командира, — проговорила она.

— Каким бы ни было сочетание, он сработало, — сказал он. — Если бы Джок не выдал тайну, мы бы месяцами искали его.

— Даже зная, что он здесь, — добавила она, — мы бы потратили чёртову уйму времени на то, чтобы отыскать его.

Истинная правда. Перегрин привык находить малейшие изменения в ландшафте, которые говорят о том, то там что-то спрятано. Но здесь всё было иначе. Днём, возможно, было бы легче, но сейчас он видел недостаточно, чтобы отличить одну кучу камней, поросших мхом, от другой.

Джока со связанными руками вели впереди.

— Здесь, — сказал он, пиная большую каменную плиту. — Под этими камнями.

Плиты, которыми они с Роем закрыли яму, выглядели так, словно упали сюда давным-давно. Даже если бы Лайл использовал метод Бельцони, то мог бы пропустить царапины, единственный признак того, что плиты недавно передвигали. Но ведь он привык вести поиски в пустыне, на ярком солнце.

С помощью большого числа рук камни легко сдвинулись с места. Затем мужчины с помощью веревок извлекли сундук из ямы. Лайл позволил им оставить его там на несколько минут, чтобы все могли взглянуть.

Он представлял собой зрелище, со всеми засовами и замысловатыми скважинами.

— Теперь, когда все нагляделись, можете грузить его на телегу, — сказал Перегрин Тэму МакЭвою. — Нам придётся отвезти его в замок на ночь. Но я стану ждать вас всех завтра в полдень у кузнеца, чтобы открыть его.

— Прошу прощения вашего лордства, — проговорил большой, дородный мужчина. — Я Джон Лармур, кузнец, сэр. Вам нет нужды ждать до завтра, когда я открою кузницу. Я сделаю всё сейчас, если пожелаете. Огня маловато, но мы сможем его быстро развести, если потребуется. Хотя, глядя на этот сундук, не думаю, что нам нужен огонь.

Хор голосов поддержал это предложение.

Какие люди, подумал Лайл, что за замечательный народ.

Он заговорил, слегка сдавленным голосом:

— Благодарю, Лармур. Это весьма любезно с вашей стороны.

Он откашлялся:

— МакЭвой, погрузите сундук на телегу и доставьте к Лармуру в кузницу. Хэррик, пошлите кого-нибудь в замок, чтобы леди Купер и Уайткоут присоединились к нам.

— И все камеристки, — добавила Оливия.

Он посмотрел на неё:

— И горничные дам, в том числе. И все остальные. Приведите также наших узников. Я бы не хотел, чтобы они пропустили это событие.

Все вышли из домов — мужчины, женщины и дети. Огромная толпа собралась возле лавки кузнеца. Внутрь набилось столько, сколько смогли войти. Остальные толпились в широко открытых дверях. Отцы усадили детей себе на плечи. Блики свечей отбрасывали танцующие тени на стены, потолок и на лица жаждущих видеть.

Леди Купер и леди Уайткоут сидели в центре публики на двух стульях с подушками, которые лакей принёс для их удобства. Прислуга верхних этажей стояла рядом.

Джок и Рой находились в дверях лавки, их ноги и руки были надёжно скованы, по сторонам стояли их охранники.

Джон Лармур некоторое время рассматривал сундук, затем что-то сказал.

Хэррику пришлось перевести, поскольку акцент Лармура был слишком сильным. Лайл едва разобрал его речь в церкви, а тогда он говорил медленно и простыми словами. Но сейчас Лармур находился в возбуждении и начал говорить быстро, так что его стало трудно понять.

— Он говорит, что это отличная работа мастера, — сказал Хэррик. — Ему жаль ломать его, но придётся применить ножовку для наружных замков.

Лайл кивнул, и кузнец взялся за дело.

Оно не заняло много времени. Когда засовы были отперты, Оливия снова смогла пустить в ход свои отмычки. Ей пришлось потрудиться, чтобы уловить последовательность, но, наконец, она смогла открыть одну из накладок над замочной скважиной. Она отодвинула её в сторону, и после того как кузнец поэкспериментировал со своим инструментами и признал свою несостоятельность, она открыла этот замок. Затем пришлось поворачивать металлические болты и одновременно двигать рычажки. Лайл пришёл ей на помощь. Там были ещё другие механизмы, но как только Оливия поняла принцип системы, открыть их не составило труда.

Как заметил Лайл, Оливия проявляла осторожность, стоя спиной к зрителям, чтобы закрывать собой вид.

Когда девушка закончила, она отодвинулась в сторону.

Зрители восторженно зааплодировали. Звучал хор славословий в честь Оливии, состоявший, казалось, из повторений фразы «Отличная работа, девочка».

— Эта честь принадлежит тебе, — сказала она Лайлу.

Он поднял тяжёлую крышку. В её верхней части богато украшенный металлический экран скрывал хитроумный запорный механизм. В самом сундуке сверху лежал металлический поднос искусной работы.

Собравшиеся немедленно стали делать ставки на то, что находится под подносом. Монеты, говорили одни. Драгоценности, настаивали другие. Книги. Утварь. Грязное бельё, как предположили некоторые остряки.

— Развратные рисунки, — сказала леди Купер. — Ставлю пять фунтов, Миллисент.

— Не смеши, — возразила леди Уайткоут. — Бумага столько не весит. Там статуэтки. Такие бронзовые сатиры, скорее всего. Они пользовались большой популярностью в былые времена.

— Мне всегда нравились сатиры, — проговорила леди Купер.

— Полагаю, ты имеешь в виду лорда Скуиверса?

— Косоглазого Скуиверса? Разумеется, нет. Он был Циклопом.

— Но у него были такие волосатые ноги…

— Тебе стоило взглянуть на его нижнюю часть тела.

— О, я видела.

— Помнишь, в те времена…

— Если говорить о времени, — перебила их Оливия. — Ставки сделаны? Хорошо. Лорд Лайл, избавьте нас от мучительной неопределённости, пожалуйста.

Он вынул металлический поднос.

Внутренности сундука не блистали ни драгоценностями, ни монетами, хотя Лайл не ожидал их там обнаружить.

Внутри лежала плотная парчовая ткань.

— Господи, — проговорила Оливия. — Боюсь, что это старый халат.

— В этом нет никакого смысла, — ответил Лайл, наклоняясь. — Кто бы стал брать на себя такой труд, чтобы спрятать старую одежду? Эту штуку не открывали веками. Замки не смазывались…

Его рука наткнулась на что-то твёрдое:

— Подожди.

Он осторожно отодвинул ткань. Там лежала другая ткань, в которую, казалось, было завёрнуто нечто твёрдое.

Перегрин вынул свёрток и положил его на верстак.

— Каким бы ни было содержимое, оно весит порядочно, — произнёс он.

В толпе раздалось бормотание, стоящие сзади спрашивали, что там, а стоящие впереди отвечали, что они не знают.

Лайл развернул свёрток, обнаружив свинцовую шкатулку прямоугольной формы. Она, к счастью, запиралась всего на один простой замок.

У Оливии ушло не больше минуты на то, чтобы открыть его. После нескольких попыток она отперла его одним из необычных ключей из своей коллекции.

Тишина воцарилась в лавке кузнеца, когда она открыла крышку.

— О, Боже мой, — сказала Оливия. — Господи!

Даже Лайл затаил дыхание:

— Это действительно то, что я думаю?

— Да что же там, чёрт вас побери? — зарычал Джок. — Сколько ещё ждать, пока мы узнаем, что там у них?

— Они это нарочно делают, чтоб помучить нас, — сказать Рой.

Это был документ на толстом пергаменте, чернила на нём выцвели, однако канцелярский шрифт превосходно сохранился. Бумага была длиннее в ширину, чем в длину. С неё свисала внушительных размеров печать.

— Старинный документ, — проговорил кто-то возле Лайла.

Джок громко застонал:

— Мусор! Вся наша работа! Годами! Ради какого-то мусора!

— Это не мусор, — сказал Рой. — Есть идиоты вроде старого Далмэя, которые платят хорошие деньги за старинные бумаги.

— Он же помер! Кто их сейчас купит? Ты говорил, драгоценности. Золото и серебро. Мы копали столько лет.

— Ты неплохо заработал на этом.

— Несколько ничтожных монет! Старая кружка. Одна ложка. Серьга. Много ли с них выгоды?

— Это жалованная грамота, — провозгласил Лайл.

Братья потребовали объяснений, что это означает. Раздались голоса, сулившие угрозы, если Рой с Джоком не станут помалкивать. Ранкины утихли, что-то бормоча под нос.

Лайл взял документы и внимательно вгляделся в латинские слова. Он чувствовал, что Оливия стоит у него за плечом, тоже читая, хотя, несомненно, ей было намного труднее. Её не муштровала Дафна Карсингтон в латинском, греческом и ещё шести других языках, как это произошло с Лайлом. Однако она уловила основной смысл, поскольку вытирала слёзы тыльной стороной ладони.