Луи Бриньон - Валутина гора

– Благословите батюшка!

– Иду, иду! – раздался ворчливый голос из – за запертых дверей.

Чуть позже двери маленькой церкви, что находилась в деревне рядом с имением, отворилась. Показалось заспанное лицо отца Фёдора. Узрев управляющего имением в такое позднее время, отец Фёдор насторожился.

– Помер кто?

– Все живы, слава Богу! – ответствовал попу Архип. – Венчать надобно батюшка.

– Венчать? – поп вытаращил глаза на управляющего, – и что сие не терпит подождать до утра? Ночь на дворе стоит.

– Сам граф Арсанов просил.

– Граф? – протянул поп и тут же закивал головой, – так и быть справим венчание. Скажи пусть едут.

Архип подождал немного и лишь убедившись, что поп начал зажигать свечи в церкви, иначе говоря, действовать, сел в двуколку и отправился обратно в имение. Ему самому не давала покоя просьба графа. Он никак не мог понять, кто и с кем венчается. И начал грешным делом подумывать о том, что речь идёт о самом графе и его воспитаннице Анастасии. Он утвердился в этой мысли, когда вернувшись назад, вошёл в особняк. Несмотря на глубокую ночь, никто из слуг не спал. Все стояли, сгрудившись в холле, и раскрыв рты смотрели наверх, откуда спускалась Анастасия под руку со своим опекуном. Анастасия была облачена в…свадебном платье, своей матери которое она хранила всё это время у себя. Печаль на лице, никак не вязалась со свадебным нарядом. Голова Анастасии была покрыта лёгким блестящим покрывалом. Покрывало ниспадало на открытые плечи и подчёркивало безукоризненный овал лица. Арсанов старший был одет в парадный костюм. На груди поблёскивали два ордена. Арсанов старший вывел Анастасию из особняка и помог сесть в карету. Затем сел сам. Архип следом за ними уселся в свою двуколку и поехал за каретой. Возле маленькой церквушки они остановились. Арсанов старший взял Анастасию под руку и повёл в церковь. Архип молча последовал за ними в церковь.

– Венчаются ночью, словно воры! – с неприязнью думал он, наблюдая эту церемонию.

Войдя в церковь, он встал справа от алтаря. К нему сразу же подошёл отец Фёдор и спросил имя невесты. Архип ответил. Отец Фёдор тут же ушёл, а вскоре вернулся в полном церковном облачение. Он подошёл к столу и взяв зажженную свечу, заговорил, вернее, запел на церковный лад…

– Венчается раба божия Анастасия и… – тут он осёкся.

По причине того, что оставив Анастасию у алтаря, Арсанов старший отошёл к Архипу. Тот с немым изумлением наблюдал все эти передвижения. Анастасия же оставалась на коленях и поднимала глубоко одухотворённый взгляд на отца Фёдора.

– Надо бы вернуться! – деликатно заметил отец Фёдор, недвусмысленно указывая Арсанову старшему на место рядом с Анастасией.

– Это не моя свадьба батюшка! – последовал ответ.

– Как не твоя? – поразился поп, – а кто жених?

– Жениха нет!

– Как нет? – поп совсем растерялся, – кого же венчать?

– Она одна венчается!

– Одна значит, венчается? – отец Фёдор никак не мог прийти в себя от этих ответов. Он беспомощно посмотрел на Архипа. Тот выглядел ещё более обескураженным. Отец Фёдор перевёл взгляд на Арсанова старшего. Тот стоял с совершенно спокойным видом.

– И как же мне венчать её одну? – осторожно поинтересовался поп, – и где эта видано, чтобы венчаться одному? А вдруг жених откажется?

– Он уже поклялся перед алтарём! – раздался негромкий голос Анастасии.

– Вон оно как, – протянул отец Фёдор, – так вы решили по одиночке…венчаться.

Он обратил беспомощный взгляд на Арсанова старшего и пробормотал:

– Сие не угодно господу, и мне не пристало. Нельзя венчаться одному. Это супротив всех божьих законов.

– Батюшка!

Заслышав голос невесты, отец Фёдор перевёл на неё настороженный взгляд.

– В душе своей, я приняла обет и поклялась стать супругой Петру Арсанову. Вам решать, будет ли обет мой освящён перед господом?

Услышав её слова, Архип мгновенно всё понял. Ему стало стыдно за свои мысли. Возникло непреодолимое желание помочь Анастасии. С этой целью он подошёл к отцу Фёдору и о что то зашептал ему на ухо. Тот внимательно слушал, временами испуская тяжёлый вздох. Когда Архип закончил и отошёл от него, отец Фёдор думал недолго. Он приблизился к Анастасии и негромко произнёс:

– Возьму грех на душу. Будь по твоему Анастасия. Тебе одной отвечать перед богом и своим супругом! Примут ли тебя с любовью или нет, судить не мне.

– Благодарю вас батюшка! – прошептала Анастасия. Она склонила голову и молитвенно сложила руки. Вслед за этим в церкви раздался голос отца Фёдора.

– Венчается раба божия Анастасия и раб божий Пётр!

Архип с умилением слушал пение и с глубокой радостью смотрел на проходящий обряд. Арсанов старший был растроган поступком Анастасии. Это было заметно по взглядам, что он бросал на Анастасию. Анастасия вела себя так, словно она была не одна перед алтарём. Супружеские обеты она произносила громко и отчётливо. В голосе её, звучала,… отчётливо звучала радость, что не раз во время обряда вызывало неподдельное изумление на лице священнослужителя.

Завершив обряд венчания, отец Фёдор поздравил новобрачную. Вслед за ним, Анастасию поздравили Арсанов старший и Архип. Так же тихо, как они и вошли, все трое покинули стены церкви. Церемония оставила у всех ощущения необычайной лёгкости, некой не совсем понятной радости. И Арсанов старший и Архип, понимали…Петру, на их глазах была принесена высочайшая дань любви. И это понимание отразилось в словах Арсанова старшего обращённых к Анастасии.

– Прошу в родительский дом дитя моё. Отныне он твой по праву. Как и имя. Отныне, ты Анастасия Арсанова, законная супруга моего сына.

Императорский дворец в Вильно напоминал встревоженный муравейник. Все суетились, спешили, передавали постоянно приказы и собирали самые необходимые вещи. Одина за другой, подводы грузились и сопровождаемые охраной, отправлялись на восток вслед за уходящими полками второй армии. И среди всего этого беспорядка вышагивал Барклай де Толли. Он неусыпно наблюдал за действиями штабных офицеров. Про себя он отмечал, поведение того или иного офицера. В целом, военный министр был удовлетворён работой штаба. Офицеры делали всё быстро, однако никакой нервозности или беспокойства, в их поведение не наблюдалось. Работали чётко и слаженно.

Дождавшись, пока штаб армии полностью эвакуируется из дворца, военный министр отправился к императору. Александр что – то поспешно писал. Увидев министра, Александр наскоро запечатал письмо и быстро спросил:

– Что французы?

– Перешли через Неман ваше императорское величество. Идут на Белосток и Вильно – коротко доложил императору военный министр.

– Что Багратион?

– Багратиону отправлен приказ отступать в Дрисский лагерь.

Александр удовлетворённо кивнул головой и снова спросил:

– Далеко ли французы от Вильно?

– Авангард французской конницы замечен в нескольких часах пути от города. Следует немедленно покинуть город ваше императорское величество!

Александр снова кивнул с непонятным выражением лица.

– Знаю. Я готов ехать!

Военный министр покинул кабинет императора. Едва он ушёл, как появился генерал Орлов. Он доложил государю о том, что все полки покинули пределы города. Остался лишь, лейб гвардейский гусарский полк, которому доверено нести охрану императора. Прежде чем уйти, Александр бросил взгляд вокруг себя и прошептал:

– Видит Бог, я приложил все силы чтобы избежать этой войны. Но не смог. Император Наполеон в уме своём положил разорить Россию. И мне ничего не остаётся, как ответить силою на силу.

Сопровождаемый генералом Орловым император покинул дворец. Перед дворцом императора ожидала личная охрана и лейб гвардейский полк. Гусары выстроились в длинный ряд по всему периметру дворцовой площади. Полковник Маникин, в который раз объехал своих подчинённых, дабы быть уверенным в должном порядке перед императорским появлением. Особо задержался полковник перед гусарами второго эскадрона. По привычке, он начал выискивать, столь непослушную его приказам четвёрку. Полковник всегда ожидал от них подвоха. Не ошибся и на этот раз. Одного гусара в рядах не доставало. Маникин направил коня к командиру второго эскадрона, ротмистру Безобразову. Тот видя внимание командира полка, невольно вытянулся в седле.

– Ротмистр, где корнет Астраханов? – прошипел Маникин едва ли не в ухо Безобразову. Тот оглянулся назад как ошпаренный. Привычное место, между Невичем и Анджапаридзе – пустовало.

– Найдите мне корнета, немедленно! – полковник Маникин был в ярости. И тут как на зло ему появился император. Александр сразу заметил какую то суету в рядах гусар. Он знаком подозвал к себе Маникина. Тот соскочил с седла и едва ли не бегом направился к императору.

– Что происходит полковник? – коротко, но строго спросил у него Александр.

– Одного гусара нет в строю государь! – с глубоким поклоном отвечал Маникин.

– Найдите и приведите ко мне. Я лично хочу поговорить с ним! – отрывисто бросил Александр и с необычайной лёгкостью вскочил в седло. Маникин побежал обратно. Добежав до второго эскадрона, Маникин с ходу закричал:

– Невич, Анджапаридзе, Друцкой…немедленно найдите корнета, немедленно…

Сразу после этих слов, строй покинули три всадника. Они поскакали в город, тогда как полк развернул строй и окружив императора плотным кольцом, направился на восток. Это движение послужило началом перехода в Дрисский лагерь, где были заблаговременно расположены мощные укрепления. Полки первой армии, один за другим покидали места постоянных дислокаций. Они уходили сопровождаемые радостными возгласами местных жителей, которые были уверены, что с приходом Наполеона их жизнь изменится в лучшую сторону. И особенно счастливы уходом русской армии были поляки. Им император Наполеон пообещал отдать Лифляндскую губернию в качестве награды за помощь в войне против России. В итоге, через час с небольшим после того, как российский император покинул Вильно, туда въехал император французский. Наполеон был встречен восторженной толпой. Сопровождаемый льстивыми выкриками, он въехал во дворец, в котором не так давно обитал Александр. Пока французские полки занимали город покинутый русской армией, трое наших знакомых сумели наконец то найти своего незадачливого друга. Нужно представить искренне удивление всех троих, когда они увидели Астраханова на своей, уже бывшей квартире. Тот как ни в чём ни бывало, сидел за столом в одной рубашке и с видимым удовольствием потягивал водку из бутылки. Все трое окружили Астраханова и некоторое время были не в силах что либо произнести. Они, только и могли что смотреть, как их друг опустошает бутылку с вином. Наконец у Друцкого появился голос: