Салли Коупланд вспыхнула, как школьница, когда знакомилась с Алексом.

– О, он великолепен! – захлебывалась она от восторга, как только они с Уитни остались одни. – Ты, должно быть, так счастлива.

Уитни кивнула.

– Очень.

Но счастливой она не была, она была в отчаянье. Ее отношения с Алексом, которые были такими яркими в Сан-Франциско, ухудшались катастрофически. И казалось, не было возможности спасти их.

Она старалась, как только могла. Во время долгого перелета домой она болтала о статье, которую прочла в «Бизнес уик». Алекс отвечал вежливо, но было ясно, что ему это не интересно. Когда они приземлились на Гавайях и ожидали рейса вертолета, она спросила его о планах относительно сахарной плантации, которую они посетили вместе. Снова последовал вежливый ответ. Но как только она замолчала, он открыл газету и загородился ею.

В конце концов она перестала приставать к нему, и они провели последний отрезок своего пути в полном молчании.


В тот вечер ужинали при свечах. Повар приготовил специальный праздничный ужин из mahimahi на гриле, и Алекс открыл бутылку «Перье-Жуе», которое подходило к этой гавайской рыбе. Но Уитни могла бы с таким же успехом есть корку и пить воду, потому что совершенно не чувствовала вкуса.

Они почти совсем не говорили, за исключением вежливых фраз, относящихся к еде. Затем, за кофе, Алекс слегка кашлянул.

– Я подумал, что тебе будет неуютно в комнатах, которые принадлежали раньше твоему отцу.

Уитни подняла глаза.

– Да.

Он кивнул.

– Я пригласил на следующей неделе архитектора, чтобы он переделал пару гостевых комнат в апартаменты для хозяев.

– Прекрасно, – сказала она тихо. Алекс бросил взгляд на часы.

– Мне нужно еще поработать. Почему бы тебе не пойти наверх, а я присоединюсь к тебе, как только смогу?

Она подняла голову.

– Но… но ты же сказал…

– Я сказал, что для нас устроят комнаты. А до тех пор я собирался ночевать в твоей комнате. – В его глазах появился внезапный настороженный блеск. – Конечно, если у тебя нет другого варианта.

– Нет, нет… Я… – Она умолкла. Конечно, именно это он и должен был сделать. А чего еще она ожидала? Алекс придет в ее спальню, как несколько лет назад.

Она потупилась, затем отодвинула стул.

– Я очень устала, – сказала она. – Я… я, возможно, уже усну к тому времени, как ты придешь наверх.

Он натянуто улыбнулся.

– Я не задержусь надолго, Уитни, обещаю. Оказавшись одна в безопасности своей комнаты, она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Почему же мысль о том, что они будут делить эту комнату с Алексом, привела ее в такое замешательство? Он прав, она никогда бы не согласилась спать в комнатах отца.

Она оглядела комнату. За те два месяца, которые она здесь жила, она ничего не изменила – и было почти смехотворно представлять Алекса в окружении всех этих бело-розовых оборочек. Комната все еще выглядела так, как будто принадлежала девочке-подростку – той, которая ждала тут девять лет назад Апекса.

Уитни опустилась на край постели. В ту давно минувшую ночь Алекс должен был прийти через 1аnai. Теперь он поднимется вверх смело по лестнице. И это его право, как мужа.

Однако только это и изменилось. Апекс не любил ее тогда, не любит и теперь. Да, он хочет ее, да, он использует ее – но то же самое было и в прошлом, и это реальность. Горькая, но правда.

У нее сжалось сердце. Она не станет дожидаться его этой ночью. Только не сегодня. Она торопливо скинула одежду и натянула свою ночную рубашку, а затем поспешила в ванную, вымыла руки и лицо, почистила зубы и так торопилась, что не могла отдышаться, забираясь в постель. И как раз вовремя – она услышала, как открывается дверь, когда натягивала на себя одеяло.

Она зажмурилась, стараясь унять колотившееся сердце. Шаги Алекса мягко приблизились к кровати. Она услышала, как он остановился.

– Уитни?

Она не пошевелилась. Спустя мгновенье она услышала слабое шуршание его одежды и поняла, что он раздевается. Когда он пошлепал в ванную, она перевернулась на живот и спрятала лицо в подушку. Почему она не догадалась выключить свет? Лампа рядом с кроватью давала мягкий свет, но было бы лучше, если бы комната была погружена во мрак, тогда Алекс не смог бы увидеть ее лицо.

Постель скрипнула, когда он лег рядом с ней. Он подвинулся к ней, обнял рукой за талию, а потом привлек ее в тепло своего обнаженного тела. На минуту она затаила дыхание. Но потом жар его тела проник в ее плоть, и она вздохнула. Было так приятно в его объятиях, так чудесно чувствовать его руки.

Он снова прошептал ее имя, когда поворачивал ее на спину. Медленно она открыла глаза и посмотрела на него, когда он лег сверху.

– Я знал, что ты не спишь, – сказал он тихо. Она провела по губам кончиком языка.

– По правде говоря, я спала – почти спала. Взгляд его медленно скользнул по ее лицу.

– Ты что, и в самом деле думаешь, что сможешь уснуть, когда это наша первая ночь вместе в твоей постели?

Ледяная рука коснулась ее сердца. «Это не первая наша ночь в моей постели», – подумала она. Он был здесь раньше, обнимал ее…

Уитни отвернулась.

– Алекс, – шепнула она. – Прости. Но я… я ужасно устала.

Он улыбнулся и наклонился к ней.

– Насколько устала? – спросил он, нежно целуя ее в губы.

У нее защемило сердце. Она подумала, что никогда не перестанет любить его. Но то, чего он хотел от нее, не имело ничего общего с любовью. И никогда не имело.

Она закрыла глаза.

– Очень. Все эти долгие перелеты отнимают у меня последние силы.

– Что тебе нужно, – сказал он, и его дыхание коснулось ее щеки, – это глубокий сон всю ночь.

– Именно, Алекс. Пожалуйста… Губы его касались ее уха.

– Чтобы это произошло, тебе нужно полностью расслабиться.

– Я расслабилась. Я…

Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Позволь мне успокоить тебя, дорогая, – прошептал он.

Он осыпал ее поцелуями, нежными короткими поцелуями, которые больше предлагали, чем просили. Через некоторое время она вздохнула и губы ее раскрылись.

– Вот так. – Он обвел языком ее губы. – Просто лежи на спине и позволь мне все делать самому.

– Алекс… Алекс… я действительно не думаю…

– Правильно. – Голос его стал хриплым, рука – нежной, когда он стягивал ее ночную рубашку с плеча. – Вот так, дорогая. Не думай ни о чем. Не делай ничего – только оставайся в моих объятиях и плыви по течению.

Губы его были как шелк, когда он касался ими ее шеи. Она издала тихий звук, когда он целовал ее груди, а когда взял в рот сосок, она застонала.

Он взглянул на нее. Лицо его было напряженным, глаза потемнели.

– Вот видишь? – Он улыбнулся. – Не так уж ты и устала, правда?

– Алекс…

Он накрыл рукой ее грудь, потом дотронулся до нее языком, чтобы сжался сосок.

– Не настолько, чтобы отказаться от этого, – прошептал он. Его рука скользнула ей под рубашку и легко гладила ее тело. – Или от этого.

По ней пробежала дрожь.

– Пожалуйста, – бормотала она, – пожалуйста…

– Пожалуйста – что? – Голос его был низким. – Пожалуйста, займись со мной любовью? Этого ты хочешь, Уитни?

– Нет. Я… я… ох! О да. Да… Он приподнялся над ней.

– Обними меня. И прикоснись ко мне. Ты же знаешь, что хочешь этого.

У нее на глазах появились слезы. Именно эти слова говорил он в ту давно минувшую ночь. Как он хорошо ее знает и как ловко пользуется этим. Он всегда знал, как получить от нее то, что хочет. Однажды это были двадцать пять тысяч долларов, которые он выудил у ее отца. Теперь вознаграждение, которого он требовал, было гораздо выше. У него уже есть ранчо Тернеров, имя Тернеров, и скоро… скоро он возьмет ее за руку и посадит за стол напротив себя в доме в Сан-Франциско, и он всегда будет получать от нее все, пока будет этого хотеть, потому что одного его прикосновения достаточно, чтобы она горела словно в огне.

– Уитни, обними меня за шею.

Сморгнув слезы, она подняла руки и крепко обвила их вокруг него с любовью и ненавистью за его власть над ней.

– Пусти меня в себе, – прошептал он, и она повиновалась, вскрикивая от удовольствия, когда он входил в нее, двигаясь под ним при его прикосновении, пока наконец все перестало иметь значение, кроме настоящего момента и мужчины в ее объятиях. Она вскрикнула и приподнялась, чтобы двигаться с ним в унисон. Наконец на пике оргазма она выгнулась и выкрикнула его имя.

«Я люблю тебя, Алекс», – думала она.

– Я так хочу тебя, – прошептал он, и его слова вдребезги разбили ее хрустальные грезы. Она очнулась, очнулась от сладкого забвения, вернулась к реальности, от которой никуда не деться, и теперь неподвижно лежала под ним, в западне земных желаний собственного тела.

Алекс содрогнулся, потом упал на нее, тело его было скользким от пота. Она не шелохнулась, пока дыхание его не стало ровным и сердце не прекратило свой бешеный бег, а потом попробовала отодвинуться.

– Я делаю тебе больно? – прошептал он. Он перевернулся, увлекая ее за собой и беря в свои объятия. – В чем дело?

Она помотала головой, опасаясь, что если заговорит, то не удержится от слез.

– Уитни, пожалуйста, скажи мне.

Она закрыла глаза и отвернулась от его испытующего взгляда.

– Свет слишком яркий. Ты не можешь его выключить?

Он поколебался, а потом протянул руку к прикроватному столику и повернул выключатель. Комната погрузилась в темноту.

– А теперь скажи мне, в чем дело?

– Ни в чем, просто я… я думаю, что устала больше, чем предполагала.

Дыхание Алекса обдало ее лицо теплом.

– Ты напряжена, как сжатая пружина, – сказал он, откидывая шелковые локоны с ее лица.

– Все будет в порядке. Просто мне нужно поспать.

– Еще нет. Не сейчас, когда ты в таком состоянии.