У нее был вид маленького обиженного ребенка.

— Извините, — сказал Джеймс, — мне не следовало бы делать этого.

Лора покачала головой.

— Не извиняйтесь, сэр. Мы это просто забудем. Вот и все. — Она поднесла руку к губам. — Не будем больше говорить об этом.

Джеймс почувствовал облегчение.

— Хорошо. Спасибо. — Он посадил девушку на мраморный край бассейна. — Спасибо. — А сам, оставаясь в воде, ждал, когда волнение покинет его.

Лора пошла к тому месту, где оставила свой халат. Джеймс не спускал ненасытного взгляда е ее округлых ягодиц. «Да, — подумала она, — ему будет о чем поразмышлять».

В следующий понедельник Лора, как обычно, вошла в библиотеку. На ней были надеты плотно облегающая юбка и красный свитер. Широкий белый ремень опоясывал талию. Она направилась на свое место. Джеймс слышал цоканье ее каблуков по полу. Атмосфера накалилась до предела. Он не мог заниматься. Он прямо извертелся в своем кресле. С тех пор, как он поцеловал Лору, он не мог больше ни на чем сосредоточиться. «Должно быть, это любовь», — подумал он, смущенный этими эмоциями. «Нельзя влюбляться в прислугу, — рассуждал он, — но эта малышка — такое нежное приятное существо. — Он не забыл прикосновения ее мокрого тела тогда, в бассейне. — Я люблю ее». Через неделю Джеймсу предстояло возвращаться в Гарвард. Вдруг он понял, что будет действительно по ней скучать.

В тот вечер он не выдержал и напился; его мать была на балете в городе. Джеймс пытался избавиться от непреодолимого желания рассказать Лоре о своей любви. В полночь он взобрался наверх. Комната девушки была рядом с голубятней, и он знал, которая именно принадлежит ей — Джеймс часто видел Лору из окна. Все другие слуги жили этажом ниже, так что никто парня не видел, да и он был слишком пьян для того, чтобы кого-нибудь заметить.

— Лора, — он постучал в дверь, — Лора…

Она не спала.

— Лора, это я, Джеймс. Я хочу поговорить с тобой. — Он дергал дверную ручку. — Пожалуйста, Лора, это важно.

Она медленно подошла к двери.

— Лора, — повторил он и увидел ее, стоявшую на пороге своей уютной комнаты.

На ней был бледно-голубой атласный халат. Под тонкой материей Джеймс увидел чуть выдающиеся вперед соски.

— Я хотел тебе сказать…

Он взял Лору на руки и понес в кровать. Она лежала, глядя, как Джеймс срывал с себя одежду. Лора позволила ему снять с себя халат и рассмотреть свое прекрасное тело. Руки Джеймса скользили по всему телу девушки. Он перевернул ее и гладил бедра, спину. Ее кожа была теплой и нежной. Он заметил, что у Лоры выбрито под мышками. Это удовлетворило его любопытство.

Джеймс гладил ее ноги, пока она покорно не раздвинула их. Это был самый сексуальный момент в жизни юноши. Лора изо всех сил напрягла мышцы влагалища и охала так, будто жгучая боль пронзала ее.

— Я тебе не причиню боли, дорогая. Расслабься.

Джеймс боролся с непримиримым желанием раствориться целиком в этом чарующем ароматном теле. Вдруг он почувствовал, как его захватила волна экстаза. Он даже не заметил, как погрузился в глубокий сон. Лора ликовала. Когда она разбудила его в шесть часов утра, он ужаснулся. Как он мог так с ней поступить? Он начал приносить извинения, но Лора прижала палец к его губам.

— Это будет нашим секретом. Не может же девушка вечно быть девственницей. А ты потрясающий любовник.

Она поцеловала Джеймса в губы, и он снова возбудился. Они занимались любовью рано на рассвете. Джеймс получил такое удовлетворение, о котором даже никогда не имел представления. Лора была до смерти утомлена, но понимала, что придется играть свою роль, пока они не поженятся.

Весь этот день Джеймса охватывала то радость, то ужас. А что, если она забеременела? Он спросил се об этом, когда вновь пришел к ней ночью.

— Не волнуйся, — сказала Лора. — Девушка может забеременеть только в определенные дни месяца, для меня они уже прошли. Следующие шесть дней безопасны.

Джеймс вздохнул с облегчением.

— Слава Богу, — сказал он.

Следующие шесть ночей они занимались любовью до тех пор, пока у него хватало сил. Джеймс никогда не подозревал, что секс может быть таким захватывающим. Лора была абсолютно раскована и абсолютно не стыдлива.

— Ты быстро всему учишься, — заметил он ей после одного чрезвычайно энергичного контакта. В перерывах между любовью Джеймс рассказывал об ужасной жизни, когда был жив его отец, как мать постоянно ссорилась с ним, о том, какая ответственность лежит на нем за мать и дом. Лора смогла расположить его к себе, и он делился с нею своими страхами и сомнениями. Джеймс не чувствовал себя так хорошо ни с одной женщиной. Лора жадно слушала. Она впитывала в себя все, что он говорил, чтобы потом при случае воспользоваться этим.

В последнюю ночь перед отъездом в Гарвард он плакал и говорил, что любит ее. Лора крепко обнимала его:

— Я тоже люблю тебя, Джеймс. Но никто не должен знать об этом.

На следующий день, когда шофер отъехал от дома, Джеймс выглянул из окна машины. Лора из окна своей комнаты помахала ему рукой на прощанье. Он уже скучал по ней.

— Я не смогу писать тебе, — сказал он ей. — Мать узнает мой почерк. Я не могу тебе звонить, потому что слуги знают мой голос. Что я сделаю — так это попрошу своего друга Сэма Чудновски позвонить и позвать тебя к телефону. Сэм передаст мне трубку, и мы сможем поговорить. Ладно?

Она кивнула. «Боже, это будет единственный свидетель», — подумала Лора, если Джеймс попытается все отрицать.

Джеймс заставлял Сэма звонить так часто, что слуги замучили Лору расспросами о ее друге.

— Сэм опять звонит по телефону, — ворчал лакей. — Передай ему, что слугам не разрешается говорить в рабочее время.

Лоре нравилось повторять Джеймсу по телефону это замечание. Он смеялся.

— Как ты?

— Хорошо. У нас сегодня… Я имею в виду у твоей матери сегодня вечером гости.

«Глупая, — ругала она себя, — чуть не совершила ошибку». Лора уже мечтала о том дне, когда дом целиком будет принадлежать ей и Джеймсу, а Августина переберется в помещение для гостей за бассейном. Единственная промашка в том, что она еще не забеременела. «Ну, — успокаивала она себя, — все еще впереди».

Джеймс стал часто приезжать домой на выходные. Ему было невыносимо без Лоры. Как будто его сердце было связано с ней невидимой нитью. Нить натягивалась, и это причиняло ему боль. Теперь Джеймс знал, что такое «разбитое сердце»: если расставание с нею причиняет такую боль, то жизнь без нее невозможна. Хотя он прекрасно понимал, что мать никогда не потерпит связи между своим сыном и служанкой, и жил в страхе перед тем, что она сделает, если узнает обо всем. Ее гнев будет неописуем.

— Ты много времени проводишь дома, — сказала Августина, когда Джеймс приехал в седьмой раз.

— Да, чувство новизны от студенческой жизни прошло.

— Есть ли у тебя подруги? — услышала Лора вопрос Августины, когда подавала им обед. Ее обрадовало, как Джеймс вспыхнул.

— Ни одной, — ответил он, заметив пристальный взгляд Лоры. — Никого, с кем бы хотелось познакомиться.

Августина вытерла губы льняной салфеткой.

— Спасибо, Лора. Ты можешь идти.

— Да, мадам, — Лора вышла из комнаты.

Августина проводила ее взглядом.

— Не знаю, что случилось с этой девчонкой. Она ведет себя, как кот, который проглотил канарейку. Она грубит. Управляющий жалуется на нее.


— Почему ты выводишь из себя управляющего? — спросил Джеймс Лору, когда они ночью лежали в постели.

— Он занудный старик и кроме того, — она подняла брови, — он все время пытается ухватить меня за зад.

— Да? А я всегда думал, что женщины его не интересуют.

— Давай поиграем, — Лора улеглась на него. Она принялась нежно покусывать Джеймса и подумала, что это более интересно, чем заниматься любовью.

Наконец, перед Рождеством, Лора обнаружила, что у нее задержка уже три недели. Она ничего не говорила, пока не прошло еще три месяца. Затем в выходной она пошла в город, и доктор официально зарегистрировал беременность. Она долго размышляла над тем, как преподнести эту новость. Лежа в постели Лора строила планы. Она представила, как лицо Августины исказится от ужаса, когда она узнает, что Лора носит под сердцем будущего сына и наследника семьи Фобзов. Она видела себя во всем белом — они собираются на свадебную церемонию, которая состоится в городском костеле.

Они часто говорили на религиозные темы: о Боге, о потусторонней жизни, от которых ей всегда становилось очень скучно. Джеймс, как и его мать, был истинным католиком. Теперь Лора представляла, как они втроем будут ходить в церковь по воскресеньям.

«Придется ему поторопиться с женитьбой, прежде чем я располнею», — рассуждала она. Она уже видела себя с бриллиантовым кольцом на руке. Она уже сидела в автомобиле с роскошной обивкой. Она уже вдыхала аромат победы. Лора пощупала живот и уснула с улыбкой на лице.

Джеймс приехал домой на Пасху. Его мать, одержимая историей Шотландии и расширением своей империи бизнеса, была далека от сына. Теперь он уже всецело был предан Лоре. Только с ней ему было хорошо.

Настроение Лоры, совершенно разное, порой противоречивое — от дикого восторга до полного отчаяния, отвечало ее внутреннему состоянию. То она страстно отдавалась ему, то всхлипывала в его объятиях. Иногда она была мрачной, в другой раз она сияла от счастья и могла зажечь радостью целый мир. Казалось, что она подключена к неиссякаемому источнику энергии. Джеймс обнимал свою возлюбленную, чтобы в который раз утолить нестерпимую жажду естества. Лора разжигала в нем огонь, страсть, он это знал; весь остальной мир для него — все равно, что пепел.

Однажды утром, как только Джеймс собрался уйти, она бросилась к двери, зажав ладонью рот.