Августина читала книгу, когда зазвонил телефон.

— Да? — ответила она.

— Здравствуйте, это Майкл Эдвардз. Я давний друг Бонни из Мерилла. Я сейчас в Бостоне. Можно с ней поговорить?

— Мне очень жаль, но ее здесь нет. Она улетела в Англию в понедельник.

— В Англию? — удивленно переспросил Майкл.

— Да. Ее муж был здесь по делам, и они улетели домой вместе.

— Да, понятно.

— Если хотите, я дам номер ее телефона в Англии.

Майкл молчал. «Она с Энгусом, — думал он, — наверное, не захочет меня слышать».

— Нет, не нужно. Большое спасибо.

— Хорошо. До свидания, — вежливо ответила Августина и углубилась в чтение.

Глава 29


Энгус недолго соблюдал приличные манеры. Поездка в Дакар оказалась ужасной, со всеми приступами ярости и кошмарами по ночам. А когда они вернулись в Лондон, он забрал себе паспорт Бонни.

— На всякий случай, — сказал он.

Энгус также ограничил ее в деньгах.

— В конце концов, — объяснил он, — у тебя много банковских счетов и тебе не нужны наличные. Если же они тебе понадобятся, просто скажи мне.

В октябре Бонни вдруг почувствовала себя неважно. Стояло жаркое бабье лето. У Бонни болела спина и вспухла вена на левой ноге. Энгус редко бывал дома, а если появлялся, то в плохом настроении. Бонни полнела, и это бесило его. Он не хотел с ней спать, избегал смотреть на ее живот и прогонял ее, когда она пыталась нежно обнять его.

Вскоре Бонни замкнулась в себе. Розмари, казалось, понимала, что происходит с родителями. Она все так же обожала отца и теперь уже научилась привлекать к себе его внимание. Однажды вечером она притопала в столовую, чтобы пожелать спокойной ночи. Она прошла мимо Энгуса и залезла на колени Бонни.

— Мама, — застенчиво позвала она, глядя на отца.

Энгус нахмурился.

— Иди сюда, — приказал он, но Розмари покачала головой.

Она спрятала лицо на груди Бонни.

— Иди сюда, — повторил Энгус. Он уже рассердился, а Розмари прижалась к матери. Энгус подошел и схватил девочку, которая уже начала хныкать. Нянечка, стоявшая у двери, подошла и забрала у него ребенка.

— Она устала, — сказал няня, унося плачущего ребенка.

— Ты портишь ее, — сказал Энгус. — Ты специально настраиваешь ее против меня. Что ты с ней делаешь? Подкупаешь ее?

Бонни испугалась. Лицо Энгуса стало мертвенно бледным. В глазах сверкнул знакомый огонек. Он сжимал и разжимал кулаки.

— Нет, я этого не делаю. Я клянусь, что не делаю.

Энгус зловеще молчал. Он медленно налил себе большой бокал виски. Бонни трясло, и Энгус видел это, но ничего не говорил. Бонни сидела, сжавшись, и подыскивала подходящий предлог, чтобы уйти и лечь в постель. Тут зазвонил телефон.

— Мисс Бартоломью просит вас к телефону, мадам, — в дверь просунулась голова миссис Тернер.

— Хорошо, — Бонни вздохнула. Она решила поговорить в соседней комнате. Там она хотя бы могла отвлечься от грозной тишины.

Они болтали с Терезой о планах на помолвку, о погоде, о беременности. В приподнятом настроении Бонни вернулась к Энгусу в столовую. В ее отсутствие Энгус успел пропустить еще несколько бокалов. Он стоял перед пустым камином.

— Что ты говорила этой толстой корове?

Бонни попыталась успокоить его.

— Ничего, мы только говорили о ее помолвке.

— Не лги мне, Бонни. С которым из этих чертовых братьев ты любезничала?

— Я ни с кем не разговаривала, только с Терезой.

Бонни поняла, что Энгус выходит из себя. Его губы вытянулись в узкую полоску, которой она так боялась. Вены на его висках вздулись, он задыхался от ярости.

— Это был Джон, не так ли? — он подошел к Бонни. — Я убью тебя. — Он схватил ее за шею и надавил на горло.

— Нет, Энгус, — прошептала она, — ребенок…

Это еще больше вывело Энгуса из себя.

— Ты, чертова проститутка! Я убью тебя и ублюдка, которого ты носишь! Это не мой ребенок! Это выродок другого.

Он все сильнее сдавливал ее горло. Бонни теряла сознание, она упала на пол.

— Вставай, дрянь! — орал он.

Бонни попыталась встать, но он снова ударил ее.

— Вставай! — орал он. Он сам поставил ее на ноги и изо всех сил ударил в живот. Когда она упала, он продолжал избивать ее.

Бонни свернулась в комок, пытаясь закрыться от ударов, но было уже поздно. Даже Энгус ужаснулся, увидев, как кровь хлынула по ее ногам. Он позвонил.

— Пригласите доктора Симпсона, — сказал он.

Миссис Тернер покачала головой.

— Ей нужна скорая помощь.

— Ладно, вызывайте. Я ухожу.

Миссис Тернер опустилась на колени.

— Что случилось?

Бонни шептала почти что без сознания:

— Я упала… Я опять упала… — И разрыдалась.

— Ну, ну — миссис Тернер пощупала ее лоб. — Через минуту здесь будет скорая.

Бонни вздрогнула.

— Ребенок… — пробормотала она посиневшими распухшими губами, — я рожаю…


Хирург действовал быстро и умело. Эльсидер Александр Стюарт Макфирсон родился в 22.30 двенадцатого октября 1969 года. Он появился на свет двумя месяцами раньше срока и весил чуть больше пяти фунтов.

— Ей повезло, — сказал хирург одной из сиделок, — еще несколько минут, и мы потеряли бы их обоих.

Сиделка кивнула. За время работы в больнице она видела много побитых женщин.

— Не понимаю, — сказала она хирургу, — да зачем же они живут с такими мужьями? — Она вспомнила кольца на пальцах Бонни. — В деньгах она не нуждается, это я точно могу сказать. Ведь она может оставить его в любое время.

Хирург покачал головой.

— Такие женщины, как правило, заслуживают этого. Наверное, она гуляет. — Он наложил швы. — Ну все, увезите ее.

Бонни пришла в себя в простой больничной палате. Все тело ужасно ныло. Она лежала, глядя в потолок, медленно вспоминая события прошлой ночи. Она положила руки на живот. «У меня должен был быть ребенок», — подумала она и позвонила в звонок. В комнату вошла молодая рыжеволосая девушка.

— Мой ребенок… С ним все в порядке?

— Конечно, — бодро ответила сиделка. — У вас отличный сын.

Бонни улыбнулась и поморщилась: от улыбки заболели распухшие губы.

— Могу я его видеть?

— Сначала я приведу вас в порядок, — она поправила одежду на Бонни.

— Боже мой, — сказала девушка, — что произошло с вашим лицом? И у вас выбиты два верхних зуба.

— Я знаю. Просто я не видела, куда иду, и врезалась в столб.

«Все они так говорят», — подумала сиделка, наполняй таз горячей водой.

Бонни чувствовала себя униженной. Опять ей пришлось лгать. Сиделка что-то говорила, а Бонни чувствовала себя одинокой и такой несчастной. «Ничего не самом деле не изменилось, — думала она. — Энгус такой же подонок, как и был».

Энгус не показывался три дня. Когда он приехал, то не захотел даже взглянуть на ребенка.

— Пригласи дантиста и сделай что-нибудь с зубами, — сказал он. — Ты ужасно выглядишь.


С годами Бонни научилась находить спасение в алкоголе и транквилизаторах. Розмари росла симпатичной живой девочкой. Она часто слышала ссоры родителей. Она знала, что отец бьет мать, но ее не беспокоили ни синяки, ни слезы матери.

— На папином месте я бы тоже тебя била, — злобно сказала она однажды. — Ты всегда пьяна и глотаешь слова оттого, что принимаешь много таблеток.

— Я знаю, да, — сбивчиво сказала Бонни, — извини, но…

Розмари выскочила из комнаты. Эльсидер, которому исполнилось шесть, обнял руками мать.

— Не плачь, мамуля. Я ненавижу отца, я тебя люблю. Почему мы не можем убежать?

Бонни посмотрела на своего красивого сынишку.

— Он найдет нас.

— Нет, не найдет. Мы найдем, где спрятаться. — Он снова обнял мать.

Розмари была для отца принцессой. Он ненавидел Эльсидера, безжалостно травил ребенка, говорил, что он часто писается и что он слюнтяй. Когда бы они ни ездили к Августине, Энгус разыгрывал из себя любящего отца и нежного супруга. Дома он правил железным кнутом, даже Розмари не смела пикнуть.

Бонни посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Она все еще была красива, но сильно измождена. «Мне тридцать лет, — думала она. — Мне тридцать, и жизнь моя проходит».

В тот вечер она пошла на прием к леди Анжеле де Скейл, к давней приятельнице и компаньону Энгуса. Бонни сидела рядом с очень известным актером, который пытался очаровать ее своими ярко-голубыми глазами и светлыми волосами. Его жена, тоже знаменитая актриса, сидела напротив Бонни. Бонни, отвлекшись от домашнего ада, улыбалась и смеялась.

— Послушайте, — сказала Анжела, — вы видели всех этих женщин вчера вечером по телевизору? Все они сокрушались по поводу того, что их бьют мужья? — Она засмеялась. — Должна сказать, — она одарила взглядом Клива, своего представительного мужа, — скоро откроют клуб для побитых мужчин.

Клив вздрогнул.

В разговор вмешалась высокая нервная женщина.

— Я думаю, что говорить о таких вещах при публике — просто отвратительно. Думаю, что нельзя позволять такое. Нельзя собирать вместе столько несчастных.

Слева от Бонни заговорил мужчина.

— Ну а вы сами сможете сходить в такое место? Они там спят на полу. Я пошлю им чек.

Рядом хмыкнула худенькая женщина.

— Они, возможно, потратят эти деньги на выпивку. Вы же знаете, чем занимаются такие люди.

Бонни перестала слушать все это. Она поймала на себе взгляд женщины, сидевшей напротив. Бонни посмотрела на нее. «Я знаю этот взгляд, — подумала она. — Муж бьет ее». До того, как прием закончился, Бонни попробовала поговорить с ней.