— Ты будешь носить то, что я тебе покупаю, — раздраженно ответил Энгус. — Я трачу полдня на то, чтобы купить тебе красивую одежду, а ты еще недовольна.

— Нет, честно, Энгус. Я очень благодарна тебе. Просто я никогда не придавала большого значения одежде.

— Я заметил, — Его голос был все еще резок. — Но теперь ты моя жена, и тебе придется доверять мне. Я не могу позволить, чтобы ты выглядела, как неотесанная деревенщина.

— Разве я так выглядела? — Бонни была уязвлена.

— Да, но теперь это неважно. Я все изменю. — Он взял в руки черный халат с глубоким вырезом и разрезами до бедер и посмотрел на Бонни. Его глаза сияли.

— Это тебе пойдет.

Он представил, как будет сочетаться невинность его жены с таким халатом. Это будет просто неотразимо.

— Эту стопку я тоже беру, — сказал он, указав на гору лифчиков и трусиков. Добавьте к этому дюжину чулок, у которых сзади есть шов, и пришлите все это в отель.

Управляющий магазина кивнул.

Бонни чувствовала себя несчастной. «Ну ладно, — думала она в такси, — я привыкну к этим модным нарядам, но смогу ли когда-нибудь ходить на таких каблуках?»

— Я хочу, чтобы ты надела желтое платье, которое примеряла в магазине, — сказал Энгус.

Бонни кивнула. Платье только казалось простым, на самом деле оно было скроено так, чтобы подчеркнуть стройную фигуру Бонни и ее длинные ноги. Во время поездки в Испанию она загорела и в этом платье выглядела, как прекрасный нарцисс. Мысль о том, какое впечатление ее невинное лицо произведет в клубе «Флим Флэм», раззадорила Энгуса. Он заплатил за такси и обнял Бонни за талию.

— Я хочу заняться с тобой любовью, — прошептал он ей на ухо.

Бонни улыбнулась. Энгус затащил ее в пустой лифт и прижал к стене. Он был таким нетерпеливо-страстным. Его губы так впились в ее рот, что она даже всхлипнула от боли. В спальне он сорвал с нее одежду и повалил на кровать. Бонни была удивлена всем этим и молчала. Энгус, заметив ее взгляд, ухмыльнулся.

— Разве тебе не нравится настоящий секс?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду, — глаза ее были полны слез. — Это больно, а я не люблю, когда мне причиняют боль.

Он снова ухмыльнулся:

— Я тебя многому научу. Иногда в боли находят наслаждение.

— Это не для меня, — ответила Бонни. — Я вообще не выношу никакой боли.

Энгус перевернулся на живот. Он любил такой «скоротечный» секс.

В дверь постучали. Энгус поправил одежду и медленно пошел в роскошную гостиную. Вошла целая процессия носильщиков и горничных отеля. Они несли горы коробок и пакетов — результат дневной прогулки по магазинам.

— Поставьте все это здесь, — сказал он, — и потом повесьте всю одежду в левую часть шкафа. Все понятно? Положите туда туфли и все остальное.

Служащие посмотрели друг на друга, затем на Энгуса.

— А куда деть эту одежду? — спросили они.

Энгус вздрогнул.

— Выбросьте ее, если хотите. Побыстрее избавьтесь от нее и повесьте все новое.

Энгус вернулся в спальню. Ему не терпелось увидеть лицо Бонни, когда она узнает о том, что вся одежда, которую она так тщательно подготавливала к медовому месяцу, пропала. «Ведь у нее, — подумал Энгус, такой невыразительный вкус. Ее нужно научить одеваться. Теперь я буду выбирать, что ей носить».

Энгус всегда приказывал своим женщинам, чтобы те носили облегающие платья и туфли на высоких каблуках. Он возбуждался при виде острых, как гвоздь, каблуков, от того, как черный шов натягивался на ноге и скрывался под юбкой. Он не признавал новые нейлоновые колготки. Он испытывал страстное желание, расстегивая подтяжки чулок. «Бонни придется привыкнуть к моим взглядам», — подумал он.

Дверь за служащим захлопнулась, и Энгус улыбнулся. Они были вдвоем в номере, и Энгус спросил Бонни, не хочет ли она принять душ. Разгоряченная, она немедленно согласилась. Бонни чувствовала себя, как будто ее избили, но мысль о том, что Энгусу было с ней приятно, радовала ее. Она вылезла из постели и обнаженная пошла в ванную. На полу лежал толстый белый ковер. Там висела новая одежда. На полках рядами стояли новые сверкающие туфли. Бонни нахмурилась и открыла другую дверь. Там было пусто.

— Энгус, — позвала она, — здесь какая-то ошибка. Кто-то унес мою одежду.

В комнату вошел Энгус.

— Здесь нет никакой ошибки. Никакой ошибки! Это я приказал убрать весть старый хлам.

— Но ведь все, кроме халата, было совершенно новое. Да и он — все равно что талисман.

— Теперь я твой талисман, — твердо сказал Энгус. Он притянул Бонни к себе. — Я люблю тебя, моя милая.

Глядя на ее обнаженное тело, Энгус с удовольствием отметил, что у Бонни не полные бедра. Он не любил женщин с тяжелыми ягодицами. Бонни уткнулась ему в грудь, ей пришлось сдержать свои эмоции, пока они не в душе. Там Энгус не сможет разглядеть слезы не ее лице.

«Мне кажется, ему необходимо чувствовать, что я принадлежу ему», — подумала Бонни, сидя за столиком в ванной и накладывая грим.

— Что мне надеть к желтому платью? — спросила она у Энгуса, который завязывал галстук.

— Надень золотые серьги. В Италии мы купим еще и другие драгоценности.

— В Италии?

— Да. Я хочу купить там новую машину. К тому же мне нравится Рим. Такой декадентский город. В нем полно проституток и священников.

Бонни подумала об отце Джоне.

— Туда хочет уехать отец Джон.

— Да, — кивнул Энгус. «Он зажал меня в углу на свадьбе. Он явный педераст. Интересно, что он делает с Лорой, — подумал Энгус. — Как бы то ни было, эта женщина — исчадие ада».

— Я пообещала бабушке, что приеду к ней в конце лета.

— Хорошо. — У Энгуса было прекрасное настроение. Он протянул ей помаду. — Попробуй эту.

Бонни повиновалась.

— А ты хочешь поехать?

— Нет. В доме твоей бабушки я тебе полностью доверяю, — засмеялся он.

Бонни посмотрела на себя в зеркало.

— Ты можешь доверять мне везде. Я знаю, что сейчас ты мне не веришь, но поверишь обязательно.

Энгус поцеловал ее в макушку.

— Надо ехать, иначе мы опоздаем.


Они обедали в ресторане. Фрида и Гюнтер запаздывали. Они приехали уже слегка навеселе. Для себя и Бонни Энгус заказал омаров и салат из апельсинов и киви. Во время еды Фрида и Энгус болтали о своих друзьях. Гюнтер попытался завязать с Бонни дружескую беседу, но вскоре отказался от этого. У Бонни не лежала душа к болтовне. К тому же она неловко чувствовала себя в новом нижнем белье. Она не привыкла ни к бюстгальтерам с подкладкой и на косточках, ни к чулкам на эластичном поясе с подтяжками. Одним словом Бонни чувствовала себя не в своей тарелке. «И все-таки Энгус, должно быть, любит меня по-настоящему, если так заботится о том, во что я одета и как выгляжу», — подумалось ей.

Ей хотелось веселиться, как Энгус и Фрида. Энгус улыбался и хохотал над сплетнями, которые рассказывала ему Фрида.

— Лучшее место для берлинцев сейчас — это Дакар. Французы нас по-прежнему ненавидят. Так забавно ходить на вечеринки при посольстве, там французам приходится с нами разговаривать.

— А в Дакаре можно поохотиться? — заинтересованно спросил Энгус.

— Нет, не думаю, но можно отлично покататься на водных лыжах.

Энгус улыбнулся Бонни.

— Это будет прекрасная поездка.

Они поужинали и сели в «Мерседес» Гюнтера. Около клуба «Флим Флэм» Бонни бросила на Энгуса озабоченный взгляд. На тротуаре толпились люди, выглядевшие так странно, что невозможно было понять, кто из них мужчина, а кто женщина.

Энгус повел ее в клуб. Сквозь завесу дыма Бонни различала фигуры-призраки, смолкавшие при виде девушки. Бонни была в ужасе, когда узнала, что это клуб трансвеститов. Во второй раз в этот день она расплакалась.

— Не глупи, Бонни. Пора тебе повзрослеть, — сказал Энгус.

Через полчаса Бонни заметила, что Энгус исчез. Она спросила Фриду, где Гюнтер. Фриду передернуло.

— Он где-нибудь с Энгусом. Не волнуйся. Мы вызовем такси, и я отвезу тебя в отель.

Бонни почувствовала приступ боли, а Фрида, зевнув, сказала:

— Идем, уже поздно. Мы с Гюнтером завтра едем в Стамбул.

До того, как такси подъехало к отелю, Бонни осторожно спросила Фриду, знает ли она, где их мужья.

— Никогда не задавай мне таких вопросов. Гюнтер побьет меня, если я буду вмешиваться.

Бонни не поверила:

— Побьет тебя?

Фрида кивнула. «Совершенно очевидно, что Энгус ее еще и пальцем не касался», — подумала она.

— Послушайся моего совета: никогда не перечь Энгусу, если сможешь. — Фриде понравилась эта девушка.

— Не буду. Я постараюсь не злить его, но это очень трудно.

— Я знаю. Пусть он идет, если хочет идти. Таких мужчин называют в Америке «котами». Им нужна свобода.

— Хорошо, — кивнула Бонни. — Надеюсь, мы еще увидимся.

— Конечно. — Фрида улыбнулась. — С такими мужчинами, как наши, нам необходимо быть друзьями. Возможно, увидимся на Рождество. Мы будем в Лондоне, там я хочу купить подарки. — Она на прощанье поцеловала Бонни. — Спи спокойно и не волнуйся. К рассвету он явится.


В широкой кровати Бонни еще долго ждала Энгуса. Но когда он пришел, она спала. После распутной ночи с Гюнтером Энгус чувствовал прилив сил.

На следующее утро Энгус сказал, что они уезжают в Италию.

— Возьми с собой несколько вещей, — сказал он Бонни. — Остальное мы отошлем в Лондон. — Бонни безразлично слушала его, сидя на кровати. Она чувствовала усталость. — Не дуйся, Бонни. Я не выношу, когда дуются.

— Ты хотя бы мог мне сказать, что уйдешь с Гюнтером.

— Ну уж нет. Я не хочу жить с женщиной, которая пытается контролировать каждый мой шаг. Я знал, что Фрида отвезет тебя домой. Тебе было весело, и я не хотел беспокоить тебя, поэтому и ушел. Тебе было бы скучно смотреть на новую коллекцию оружия Гюнтера.