— Бедный мой Энгус. Расскажи мне, что случилось.

Она свернулась калачиком возле него и слушала ужасный рассказ о смерти матери. Рассказ был прерван шумным приездом Терезы.

— Вот это да, — сказала она. — Что-то здесь мрачновато для двух влюбленных пташек. — И замолчала. — Энгус, ты снова не в духе?

Энгус заставил себя улыбнуться. Он долгие недели был обходительным с Терезой, узнавая информацию о Бонни. Ему не стоило злить ее.

— Мы говорим кое о чем, что ты не поймешь. Его упрек остался незамеченным. Тереза издала громкий вопль и схватила Бонни за руку.

— Вы помолвлены!

— Пожалуйста, Тереза, — он поднес руки ко лбу. — Пожалуйста, не ори. Ты распугаешь всю округу.

— Боже мой, — продолжала Тереза, — у нас тоже есть бриллианты, но не такие.

Бонни улыбнулась Энгусу.

— Да. Это не такие бриллианты, Тереза.

— Ах, да. Я кое-что слышала о сентиментальности помолвок. И что же, Энгус, надеюсь, ты не падал на колени и не молол всю эту старомодную чушь?

Энгус фыркнул. Бонни, увидев его лицо, вступилась за него.

— Это не старомодная чушь, и к тому же это не твое дело.

Тереза закинула голову и захохотала.

— Ну подожди, я всем расскажу, что ужасный Макфирсон встал на колени перед женщиной.

Бонни поняла, что Тереза зашла слишком далеко. Лицо Энгуса горело, он сжал кулаки.

— Где мой чемодан, Тереза?

— Ах да, я сдала его горничной, которая назвалась Джинни.

— Ну спасибо. Теперь, я думаю, тебе лучше уехать.

— Да? Я ведь только что приехала. Я же тебе еще не рассказала о том, как прошла ночь с Патриком. После вашего маленького шоу он сказал, что все это было неподражаемо и отправился спать. Но не переживай за меня. Еще представится случай. А на вас двоих стоило посмотреть. Я никогда не видела ничего подобного. Так романтично! Ой, да если вы хотите побыть наедине, я, конечно, удаляюсь. — Тереза была явно разочарована. — Мама просила, чтобы ты ей сегодня позвонила.

— Хорошо, позвоню. Я должна принести ей свои извинения, наверно, все это выглядит ужасно неблагодарно с моей стороны. — Вдруг Бонни почувствовала себя виноватой из-за того, что выпроваживает свою подругу и кузину. — Энгус, своим счастьем мы обязаны Терезе. Если бы она не привезла меня к Сиборнам, мы бы никогда не встретились.

Она увидела, что Энгус смягчился.

— Это правда.

Тереза усмехнулась.

— И я буду свидетельницей.

Бонни кивнула.

— Конечно.

Глава 21


— Бонни? — Августина с тревогой ожидала звонка внучки. В Лексингтоне было пять часов вечера. Августина сидела в своем любимом кресле, а рядом с нею — Мора.

— Все в порядке, дитя мое? — она хотела узнать новости именно от Бонни.

— Ой, бабушка, ты ни за что не догадаешься, что случилось, — Бонни просто пела от счастья. — Я здесь с Энгусом, и мы уже помолвлены. — Бонни любовалась обручальным кольцом. — Я никогда не была так счастлива. Все так замечательно. Я извинилась перед Маргарет за свой побег, но она не сердится. Она говорит, что счастлива, если счастлива я. — Бонни перевела дыхание. — Тереза будет моей свидетельницей. Я хочу, чтобы Мора тоже была свидетельницей. Вы приедете на свадьбу?

— Подожди, подожди, — Августина засмеялась, — это слишком неожиданно для старой женщины. Когда вы хотите пожениться?

— Энгус говорит, что апрель — прекрасное время для этого. В его поместье есть небольшая церковь, и отец Макбрайд обвенчает нас. Мне бы хотелось повенчаться здесь и не устраивать бурного торжества в Лондоне.

— Все это прекрасно звучит, но сначала я хочу встретиться с твоим молодым человеком. — Тон Августины не допускал возражений. — Я доверяю твоему выбору, но чувствую, что мне необходимо встретиться с Энгусом до того, как ты примешь окончательное решение выйти замуж.

Бонни посмотрела на Энгуса, который не спускал с нее глаз.

— Бабушка хочет с тобой познакомиться, — сказала она, прижав трубку к плечу.

Энгус улыбнулся. Он всегда нравился пожилым женщинам.

— Замечательно, — сказал он, — передай бабушке, что через несколько дней приедем в Лондон, а затем в течение двух недель заедем и к ней.

Бонни передала все это бабушке.

— Отлично, — сказала Августина, — мы ждем вас обоих, Бонни. Надеюсь ты не собираешься жить с Энгусом до свадьбы?

Бонни засмеялась.

— Бабушка, ты старомодная. Но не волнуйся, мы об этом уже поговорили. Энгус будет в своем клубе, а я буду жить в его лондонском доме.

— Очень хорошо, — у Августины отлегло от сердца.

Мода приходит и уходит, а девушке с подмоченной репутацией будет трудно потом найти приличного мужа. «Энгус похож на достойного, приличного мужчину», — подумала она.

— Я рада за тебя, моя дорогая. Я всегда знала, что ты удачно выйдешь замуж и будешь счастлива. Я люблю тебя, моя детка, очень люблю.

— Я знаю, — ком подступил к горлу Бонни, — Я знаю это, бабушка. Я так хочу быть рядом с двумя самыми дорогими мне людьми на свете. Тебе что-нибудь привезти?

Августина задумалась.

— Да. Привези мне английских сосисок. Мне кажется, они очень вкусные.

— Будет сделано. Спокойной ночи, бабушка, — сказала она счастливым голосом, — да хранит тебя Бог.

Бонни положила трубку и представила, как бабушка сидит у огня, свет от которого падает на ее седые волосы.

— Двое, которых ты любишь больше всех на свете? — спросил Энгус.

— Да. — Бонни бросилась к нему и обвила руками его шею. — Бабушку и тебя.

— Сначала меня, потом ее.

Бонни удивила холодность в его голосе. Она смутилась.

— Но ведь моя любовь к бабушке и любовь к тебе — это совершенно разные вещи.

Пальцы Энгуса крепко сжимали кисть ее руки.

— Конечно, нет. Любовь — это любовь. И я хочу, чтобы ты меня любила больше всех в мире. — Его глаза сверкнули. — Я это и имею в виду. Я не согласен на меньшее.

Бонни нахмурилась.

— Энгус, мне больно. Идем. — Но он не отпустил ее.

Его рот вытянулся в узкую полоску.

— Я серьезно, Бонни. — В голосе зазвучали металлические нотки, которых она прежде не слышала.

— Конечно, я люблю тебя больше всех на свете, — она его нежно поцеловала.

— Больше, чем бабушку?

— Больше, чем бабушку. — Бонни почувствовала свою вину, но решила, что так как Энгус потерял свою мать очень рано, то ему было необходимо ее утешение. — Я буду всегда любить тебя, — пообещала она.

Энгус успокоился. Сердитое выражение лица исчезло, глаза подобрели. Он погладил ее волосы и прижался губами к щеке Бонни. Она никогда не ощущала такого физического напряжения. Медленно его губы отыскали ее. Бонни застонала от удовольствия.

— Нам нужно остановиться.

Он отстранил ее и усадил на стул, напротив дивана.

Она изумилась его самообладанию. Лишь минуту назад он сгорал от страсти. Еще через минуту он был холоден и спокоен. Она же все еще была возбуждена. Сердце Бонни сильно стучало, и она не знала, выдержат ли ее ноги.

— Завтра, — объявил Энгус, — мы поедем на лошадях, а потом я хочу показать тебе Лох-Несс.

Он составил список дел, которые заняли остальные дни.

Время пролетело так быстро, что Бонни не заметила, как пришлось собираться и ехать в Лондон.

Энгус позвонил Зейкервелю и попросил быть дома, когда они приедут.

— Ходят слухи, что ты собираешься на ней жениться?

— Да.

— Она же не в твоем вкусе.

— Что может дизайнер-гомосексуалист знать о моем вкусе? — враждебно спросил Энгус.

— Ну, ну, не надо со мной так. Мы много вместе пережили.

Энгус смягчился.

— Ладно, я знаю, что ты имел в виду. Бонни не такая, как все, поэтому я и женюсь на ней.

— Не делай ей ничего плохого, ладно?

— Постараюсь, — искренне ответил Энгус.

В ночь перед отъездом в Лондон Энгус заглянул в комнату отца. Старик лежал в кровати в чистой комнате без мебели. Его мужчины-сиделки давно устали от бешенства старика, поэтому из комнаты были убраны столы и стулья.

Энгус смотрел на изможденное лицо отца. Он был напичкан наркотиками и не мог узнать Энгуса. Его пустые голубые глаза смотрели в никуда.

— Ты грязный ублюдок, — сказал ему Энгус, — я женюсь на девушке, такой же красивой, какой была моя мать, пока ты не стал лапать ее своими грязными мерзкими руками.

Энгус почувствовал, как в нем поднимается волна ужасной черной ненависти.

— Я ненавижу тебя. Ты убил мою мать. Ты хотел убить меня. Ты, грязное похотливое чудовище.

Он плюнул отцу в лицо. Слюна потекла по щеке старика. Он заморгал, как удивленный ребенок.

Позади Энгуса открылась дверь, и вошел старый Джон. Он положил руку на плечо Энгуса.

— Оставь его. Он очень далек от того, чтобы тебя услышать. Оставь его.

Энгус вспылил.

— Может быть он очень далек и от того, что сделал с моей матерью, а потом со мной?

— Иди и ложись спать. Уже поздно. А тебе рано утром вставать на поезд.

Энгус согласился. Старый Джон всегда его успокаивал.

Джон вытер слюну с лица лорда Макфирсона. На этот раз ему повезло. Думая о женитьбе, Энгус не стал набрасываться на отца. Много раз слугам приходилось оттаскивать его от старика.

— Если ты убьешь отца, то проведешь всю свою жизнь за решеткой, — предупреждал его Джон.

Сейчас он глубоко вздохнул и покачал головой.

— У парня есть веская причина ненавидеть тебя, — сказал он лорду.

Глаза старика дернулись. Джон помнил тот день, когда его позвали к подножию лестницы, где в луже крови лежала бедная хозяйка. Еще более отчетливо он помнил инцидент, который имел место спустя четыре года. Джон сидел на кухне, когда услышал душераздирающий крик, доносившийся из гостиной. Джон понесся по коридорам, стены которых эхом разносили крики. Он ворвался в комнату.