Его тетя Аймин, которая пережила его мать и теперь занималась домом, вошла в комнату с большой миской рагу в руках. Это была полная ирландка с густой копной седых волос.

— Что ты улыбаешься? — спросила она, ставя рагу на стол так, что брызги от него полетели в разные стороны.

Отец Джон еле удержался от того чтобы не сморщиться от отвращения. Это «ирландское рагу» состояло из кусков непонятного происхождения, которые плавали в бульоне, покрытом слоем жира.

— Дела идут на лад, — сказал он, улыбаясь.

— Слава Господу, — она сложила руки.

— Не Богу, — пробормотал он, когда тетушка вышла. — Спасибо миссис Лоре Фрейзер и ее отвратительным признаниям.

Все остальное время он провел в мечтах, представляя себе маленькую комнатку в шотландском стиле, украшенную золотом и мрамором. Столик, стоявший перед ним, был сделан из оникса и перламутра. Модная посуда из прозрачного жадеита,[4] была привезена из Китая. Ложки с гравировкой входили в набор, вывезенный из Франции во времена Французской революции. Он так ясно видел все это. Капельки пота выступили над верхней губой. Он никогда не был священником по призванию, сейчас он сделал свой выбор, понял, к чему лежит его душа, которую он прятал под черной одеждой. Он, как и многие священники до него, выбрал богатство, политическую власть, а не Бога.

Лора была удивлена тем, как внимательно слушал отец Джон ее очередное признание.

— Что же произошло потом?

— Он… — Лора была смущена. Она не ожидала, что отец Джон заинтересуется. Обычно в этом месте он прерывал ее, отпускал грехи и налагал епитимью. — Он избил меня.

— Как он это делал?

— Палкой с расщепленным концом, — быстро нашлась она. — Кровь текла по моей спине. Я чувствовала, как ею пропитывается моя одежда. Я молила его прекратить, но напрасно.

— Да, продолжайте, дитя мое.

— Затем он… — Лора напрягла ум, — стянул мои трусы и сделал со мной такое, что я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, пол был залит кровью. Он ушел через открытое окно.

Отец Джон почувствовал усталость. «Откуда она только берет эту чушь?» — он снова отпустил ей грехи и ждал, когда она уйдет.

— Отец, — тихо произнесла Лора, — эти деньги я получила от дочери и хочу, чтобы вы их взяли. У меня достаточно денег на мирские нужды. — Она просунула деньги под решетку.

Отец Джон взял конверт в руки и открыл его. Там лежала толстая пачка денег. Он слышал, как Лора ерзала в исповедальне, и заколебался. Затем, решившись, сказал:

— Спасибо, дитя мое. Ваша добродетель будет оценена Господом.

«Ну уж нет, — подумала Лора. — Моя добродетель будет оценена гораздо раньше».

Она вышла на улицу, чувствуя себя счастливой.

Отец Джон пересчитал деньги. Там оказалось более двух тысяч долларов. «Неплохо, — подумал он. Все оказалось гораздо проще». На следующий день после службы отец Джон, одетый в строгий серый костюм, пошел в банк, где открыл счет на имя Джеймса О'Мелли. Ему нравилось это небольшое греховное приключение. Мир вокруг него жил обычной жизнью, а отец Джон чувствовал себя всемогущим. У него появились деньги, которые давали ему власть. Он решил пообедать в ресторане и выбрал самый дорогой. Отец Джон заказал бифштекс и бутылку красного вина. Ему обязательно нужно теперь научиться жить так, как живет кардинал в Риме.

Глава 13


Бонни стало невыносимо в доме Бартоломью. Семья жила в постоянном напряжении из-за вспыльчивого характера Саймона. Джон, понимая, как неловко Бонни чувствует себя в их семье, предложил ужинать где-нибудь в городе. Эта идея напугала Бонни, так как она раньше почти не бывала в ресторанах. Августина тоже очень редко выезжала куда-нибудь на ужин. Она предпочитала не тратить деньги на ресторан, если дома еда гораздо вкуснее. А у друзей Бонни в университете на это просто не было денег, так что она знала толк только в гамбургерах.

«Le Cadeau» быстро стал любимым местом Бонни в Лондоне. Столы здесь были накрыты розовыми клетчатыми скатертями. На каждом столике в стеклянной вазе стоял букетик васильков. Свежая невинность розового и голубого придавала пище утонченный вкус. Официант, увидев восторг Бонни, решил сделать ее первый вечер в ресторане незабываемым. Кроме того, Джон был его постоянным посетителем. «Ну как же она красива. Как лебедь». Он вспомнил свой родной дом, реку, но быстро взял себя в руки.

— Вы будете делать заказ сразу? — спросил он Джона по-английски с мягким французским акцентом.

Джон улыбнулся.

— Что вы порекомендуете, Пьер?

Пьер оторвал взгляд от стройной, в сером платье, фигуры Бонни.

— У нас есть морские ежи в соусе с шампанским и отличный лосось.

— Хочешь попробовать морских ежей? — спросил Джон.

Бонни кивнула. Ее маленькие серьги с изумрудами переливались на свету.

— А еще принесите лосося.

— Из Шотландии, — вставил Пьер, — пойман сегодня утром. Как вам его приготовить?

Джон ненадолго задумался.

— Отварите в белом вине. А ты хочешь попробовать зелень?

— С удовольствием, — ответила Бонни.

— Хорошо, — сказал Пьер, — сейчас я пошлю официанта, который выберет с вами вино, — и он удалился.

— Джон, какое облегчение чувствую я, сделав заказ.

— Ты не представляешь, какое облегчение быть с женщиной, которая хочет есть. Я привык к таким, кто всегда заказывает салат и бутылку минеральной.

Бонни засмеялась.

— Я не волнуюсь насчет своего веса, но если бы меня это волновало, я предпочла бы стать толстой, чем обходиться без еды. Моя бабушка говорит, что пища продлевает другие удовольствия.

— Как насчет вина?

Бонни нахмурилась.

— Я не разбираюсь в вине. Моя мать так много пила, что я решила никогда не прикасаться к этой гадости. Но недавно моя бабушка открыла несколько бутылок вина. Мне понравилось легкое фруктовое.

— Ладно, — Джон посмотрел на список вин. — Мне кажется, подойдет «Белый Эрмитаж».

— Я сейчас охлажу для вас бутылку, — сказал официант, взяв список из рук Джона.

Бонни расслабилась и оглянулась. Посетители были поглощены разговорами. Она заметила парочку, которая даже не прикоснулась к еде. Они смотрели друг другу в глаза и что-то говорили. Здесь, в переполненном ресторане, они очутились на верху блаженства. Переполнявший их восторг не пропускал звона тарелок и стекла.

— Бонни, — она услышала голос Джона, — что случилось? У тебя вид тоскующего ребенка, который что-то потерял.

Бонни вздохнула.

— Нет, Джон, я ничего не потеряла. Я просто никогда ничего не находила. Ничего, что искала.

— А что ты ищешь, Бонни?

— Не могу объяснить, но, мне кажется, сразу узнаю, когда найду это. Всю свою жизнь я жду… Я как спящая красавица, а надо только сбросить сон и жить с открытыми глазами. Я хочу пережить все яркие волнующие моменты и не смогу довольствоваться чем-то меньшим, — голос девушки звенел.

Джон, слушая ее, забыл о сдержанности.

— Моль, которая летит навстречу пламени, погибает.

— Да, но есть, по крайней мере, хоть одно мгновение, которое незабываемо. — Она замолчала. Она вдруг осознала, что все смотрят на нее. — Я не знаю, что со мною происходит. Мне кажется, я стала другой в последнее время.

В дальнем углу за столиком сидели красивый узкоглазый мужчина и бледная женщина в дорогом платье. Она смотрела на мужа.

— Моль на пламя, — сказала она.

Он слабо улыбнулся:

— Вини во всем себя. Ты вышла за меня замуж. Нужно было слушать свою мать.

Женщина опустила глаза.

— Я помню, когда я была такой же молодой, тоже искала любовь, которая поглотила бы меня. — Она вздрогнула.

— Пойдем, дорогая? — спросил муж. Он учтиво подал ей руку.

Бонни не видела, как женщина бросила на нее грустный взгляд, когда они выходили из ресторана.

Наконец Пьер принес еду для Бонни и Джона.

— Извините, мы немного задержались с приготовлением морских ежей. До приготовления их хранят живыми, и требуется время, чтобы очистить их от панциря. Ежей нужно есть только свежими, иначе они теряют вкус. Надеюсь, вам понравится.

Бонни посмотрела на деликатес розоватого цвета, залитый соусом. Она уже пришла в себя. Она была спокойна и рассудительна. Они с Джоном ели молча. Пища была экстраординарной. Шампанское и морские ежи создавали такой вкус, который Бонни не с чем было сравнить.

— У меня такое ощущение, будто во рту целое море, пронизанное лучами солнца, — сказала она Джону.

— Боюсь, я немного прозаичен, но я люблю приходить сюда. И мне нравится здесь с тобой. Но не позволяй себе так тревожиться, я больше не стану приставать к тебе. Я начинаю понимать, что я тебе не пара. Я не могу все время жить в такой напряженности, о которой ты говорила. Но, — добавил он очень серьезно, — я всегда буду с тобой. Не забывай этого, ладно?

Бонни кивнула.

— Спасибо тебе, Джон. Приятно знать это.

Пьер убрал их тарелки.

— Лосось, — объявил он и поднял серебряную крышку, а там на блюде с петрушкой и тонко нарезанными дольками огурца лежала самая лучшая рыба, которую Бонни доводилось видеть. Рыба выглядела так, будто готовилась к этому моменту всю свою жизнь. Пьер отрезал два кусочка от середины и два от хвоста. Заметив удивление девушки, он улыбнулся.

— Многие думают, что середина рыбы — самое вкусное. В какой-то мере да. Но хвост более жирный, поэтому мы подаем посетителям по два лучших кусочка от разных частей.

— Вот видишь, Бонни, Уинни и Пьер сделали меня гурманом.

— Благодарю Бога за это. Без тебя я бы этого ничего не попробовала. Скажи, у твоего отца всегда был такой характер?