— Такой же любитель пива, толстячок?

— А ты такая же, сосиска? — отомстил он.

Тут вмешалась Дженифер:

— Хватит вам.

Эндрю взял Дженифер за руку и потащил ее в толпу.

— Приводи Бонни на помолвку, — бросил он Терезе через плечо.

Терезе это было приятно.

— Я рада, что он тебя пригласил. Это будет помолвка сезона.

— Как ты можешь смотреть на то, что она выходит замуж без любви?

— Бонни, опять ты про это, — сказала Тереза. — Многие девушки выходят замуж не по любви. Они выходят замуж ради денег, для того, чтобы родить ребенка, или потому, что их родители хотят этого. Честно скажу, если кто-нибудь из приличной семьи предложит мне руку, я выйду за него замуж, не раздумывая. А если собираешься ждать любви, останешься старой девой.

— Как это все печально.


Был октябрь, но уже чувствовалось дыхание зимы. Когда Бонни сидела с Джоном в саду под шатром деревьев, ей очень недоставало мехового пальто. Приносили и уносили разные блюда, Бонни потягивала шампанское. За эти дни она позволила себе немного вина, но ничего крепче не пила. Ужасные воспоминания о матери не выходили у нее из головы. Она заметила, что некоторые мужчины и женщины на вечере были сильно пьяны.

Джон, будто угадав ее мысли, оградил ее от приглашающих потанцевать. «Она ни с кем не танцует, кроме меня» — твердо сказал он толпе поклонников. Тереза разыскала Тимоти, молодого человека с «помятым крылом». Он, казалось, был серьезно обеспокоен тем, что она не давала ему прохода и все больше пьянела.

— Идем. Вставай, идем танцевать, — приказала она.

Бонни не понравилось, что Тереза так задирается.

«Не удивительно, что у нее столько хлопот из-за мужчин» — подумала она. Бонни поняла, что Тереза привыкла к суровой власти отца, и поэтому обращалась с любым мужчиной, как со слугой.

— Тереза, дай молодому человеку отдохнуть. Он уже падает с ног, — сказала Бонни.

— Ладно, ладно, — согласилась та. — Тогда пойдем с тобой, мой дорогой братик. Идем же, Джонни.

Джон не стал спорить. Он посмотрел на Тима:

— Присмотри пока за Бонни.

— Хорошо. — На лице Тимоти появилось облегчение. Он взял стул и подсел поближе к Бонни.

— Ей надо в регби играть, а не танцевать, — сказал он, вытирая платком лоб.

— Ее надо знать. Она совсем не такая вредная, как кажется.

Тимоти сморщился:

— Мне не нравятся девушки, которые распоряжаются парнями. Не понимаю, почему Тереза причиняет так много хлопот.

Бонни посмотрела на его приятное лицо и подумала, что от нее тоже хлопот хватает. В зале было много молодых людей, таких, как Тим. Симпатичных, хорошо воспитанных, с безукоризненными манерами, но скучных. Много таких же пустых девушек. Из всего увиденного пока в Англии Бонни сделала вывод, что средний класс был совершенно таким же неинтересным и непривлекательным, как и молочный пудинг, на котором этот класс выращивали. Вечеринка близилась к концу.

— Идем, Бонни. Уже поздно, — Джон помог ей встать.

Улицы были пусты, и Джон медленно вел машину по набережной. В отличие от других членов своей семьи, он не продал свою дорогую машину, когда она вышла из моды. У него была машина марки «Альфа Ромео». Кожаные сидения, салон, отделанный деревом, привели Бонни в восхищение. Несмотря на многие годы, проведенные в бедности, Бонни очень быстро научилась определять и оценивать хорошо сделанные дорогие вещи.

Ярко освещенные мосты, висели, казалось, прямо в прохладном ночном воздухе. Деревья, сбросившие листья, дрожали на легком ветерке…

— Должна признать, — сказала девушка Джону, — что Лондон может быть очень красивым.

Джон улыбнулся.

— Да, я люблю Лондон, и скоро покажу тебе город. Но сегодня я отвезу тебя домой. Завтра около одиннадцати мы поедем за город. Вся семья поедет к Мэри. Возле нее есть прекрасная чаща для охоты. Я заберу Терезу, а потом зайду за тобой, если ты захочешь поехать с нами.

Бонни улыбнулась.

— Если ты не будешь ругаться с сестрой, поеду.

Джон засмеялся и включил радио.

— Как насчет музыки? Какую ты любишь?

— Найди что-нибудь классическое. Я прямо-таки «изголодалась» по музыке. — У Терезы в машине тоже было радио, но она слушала только современную музыку.

Раздались тихие звуки скрипки — передавали концерт Брамса, — и Бонни расслабилась. Через несколько минут они подъехали к дому.

— Спокойной ночи, Бонни. — Джон притянул девушку к себе и поцеловал в щеку.

— Спокойной ночи, Джон.

«Он действительно очень милый и приятный молодой человек», — подумала она и вспомнила запах его одеколона. Морган лежал у ее комнаты и, увидев Бонни, радостно завилял хвостом. Она прочитала молитву и моментально уснула.

Глава 11


В три часа следующего дня машина Джона ехала от Колчестера в Мэнингтри.

— Ой какая здесь равнина, — сказала Бонни, глядя на темную плодородную землю.

— Зимой часто дуют ветры из России, — сказал Джон. — Смотри, — и он указал на фазана, который взлетал в воздух, хлопая крыльями.

— Грандиозно, — воскликнула Бонни. — Посмотри на сочетание синего и зеленого на его шее. Вы собираетесь охотиться на этих птиц?

— Да. Мы охотимся на них только во время сезона, который начинается в октябре, а потом только через год.

— Абсолютно не понимаю, зачем вообще убивать животных. У вас есть любая пища.

— Совсем недавно я много об этом думал, — серьезно ответил Джон. — Но, наверное, то, к чему я пришел, прозвучит глупо.

— Все равно скажи.

— Видишь ли… Когда-то я был маленьким, учился в школах, затем поменял много работ, сейчас я адвокат. Я ношу костюмы, котелок. Вечером мы ходим на танцы, в театр или кино. Все это ужасно надоедает. А когда я иду с ружьем в руках, то забываю о цивилизованной жизни. Я чувствую себя человеком, противостоящим жестокой окружающей среде, добывающим пищу, чтобы накормить семью. Я знаю, что это звучит глупо.

— Что я могу сказать? Я понимаю, что тебе трудно нормально себя чувствовать в Лондоне, сидя в конторе, закрывшись от окружающего мира. Знаешь, очень давно купцы Бостона брали своих сыновей с собой в плавание на Восток, а их семьи оставались на ферме. Может, ты не будешь чувствовать себя так, если станешь работать на ферме.

— Нет. Я думал об этом. Настоящим фермерством в этой части страны почти никто не занимается. Это теперь целая наука. Должен сказать, что отец отказался держать стадо коров не потому, что он мягкосердечный, а потому, что он называет такое фермерство бессмысленным. Ну а сейчас ты увидишь наше хозяйство сама. Если посмотреть вон туда, через поле, можно увидеть флюгер на сарае с сеном.

— Ну не прекрасно ли!

Длинная дорога бежала вдоль распаханных полей. На голых деревьях были видны вороньи гнезда. Вдали от дороги стоял помещичий дом, построенный в стиле эпохи королевы Елизаветы, к нему прилегали надворные постройки. Сараи под самую крышу были набиты сеном. В другом сарае стояли коровы, ожидая, когда их подоят. Бонни вышла из машины и прошла через ворота, кованные из железа, прямо во двор.

— Боже мой, — сказала она Джону, — я думала, здесь будет огромное здание.

Джон улыбнулся.

— Нет. В таких фермерских домиках маленькие комнаты и крошечные окна. В старые времена стекло было очень дорогим. Посмотри на дверь и вообрази, насколько ниже ростом были тогда люди. Мне всегда нужно пригибаться, когда я вхожу.

— Подождите меня! — воскликнула Тереза проснувшись.

Миссис Стюарт, домоправительница, вышла из дома, вытирая руки о передник.

— Я рада вас видеть, — сказала она Джону и Терезе. Затем она взяла Бонни за руку. — Вы, наверное, устали. Я заварила чай, ведь уже четыре часа. Пойдемте на кухню.

Бонни посмотрела на Терезу. Та улыбнулась.

— Жизнь в деревне стала проще с тех пор, как отец решил, что социалисты могут расстрелять его, как эксплуататора. Он отпустил почти всех слуг, оставил лишь несколько человек. Помнишь, Уинни, как здесь у нас служили дворецкие, горничные.

— На самом деле, — вступил Джон, — они перевели свои счета за границу не из страха быть убитыми. Просто отец и его друзья думают, что за следующие тридцать лет экономика придет в упадок и здесь, и в Европе. Повсюду будут социалисты, а все земли и собственность будут конфискованы.

Бонни была потрясена.

— В самом деле? Неужели так плохо?

— Ну, может, лидеры правого крыла сделают какую-нибудь попытку, но никто не верит, что это сработает.

— Ты что, слушаешь Сирила? — удивилась Тереза.

Они пошли на кухню. Коридор был длинный, узкий, с каменным полом. Широкие деревянные двери вели в разные комнаты. На кухне Бонни с удивлением рассматривала ярко-красную плиту и современную раковину. Во всем остальном кухня выглядела так, как много сотен лет назад. Здесь был каменный камин с железными прутьями и крючками, на которые раньше подвешивали целого бычка или барана прямо над открытым огнем. Рядом была сооружена духовка для хлеба. Бонни была очарована, рассматривая кухню, а потом кладовую. Головки сыра «Чеддар» и «Стилтон» зрели там. Масло хранилось в глиняной посуде, которая охлаждалась водой. Всю длину комнаты занимали банки с джемом и желе, на которых были сделаны надписи и проставлены даты.

— Сразу видно, что вы любите свой труд, — сказала Бонни Уинни.

— Да. Когда мой муж Дэн умер, мне пришлось уехать со своей маленькой фермы и сделать выбор: либо ухаживать за какой-нибудь богатой леди в Лондоне, либо взяться за работу домоправительницы в деревне. И я рада, что выбрала эту старинную усадьбу. Так и кажется, что королевский двор Елизаветы остановился здесь по пути во Францию или Голландию. Семья, которой принадлежало это поместье, была католической. Их жестоко преследовали за веру, вся семья была повешена, включая троих детей. Выжил только один ребенок. Садовник обнаружил его в петле, только каким-то чудом он остался жив. Садовник забрал его в свой дом и спрятал. Мальчика назвали Саймон Кривая Шея.