– Почти четыре месяца назад ваша дочь обнаружила, что из музея были украдены драгоценные экспонаты, а их место в хранилище заняли искусные подделки. Она пошла к Атлеру, но вскоре после этого ее перевели на работу в читальный зал. Александра не хотела, чтобы вы знали об этом, но теперь, к сожалению, обстоятельства изменились.

– И все же она сказала об этом вам.

– Да, и попросила меня разыскать источник фальшивых драгоценностей. Могу заверить вас, что на тот момент я был ее последней надеждой.

Лорд Уэр, не перебивая, выслушал подробное повествование Кристофера о событиях последних месяцев, историю поддельных ценностей и рассказ об оскорбительных обвинениях, выдвинутых Атлером, благодаря стараниям которого Александру подозревали не только в том, что она допустила ошибку, неверно проведя экспертизу музейных экспонатов, но и в причастности к краже драгоценностей.

Кристофер говорил, складывая отдельные куски головоломки в общую картину, и с каждой минутой его все больше охватывал гнев. Как он мог все это время быть таким слепцом?!

– Вы не задавали себе вопрос, откуда газетчики смогли добыть так много сведений о прошлом вашей дочери? Или сколько денег могло потребоваться, чтобы выкупить все ваши закладные и долговые обязательства?

– Это простое совпадение, – буркнул Уэр.

Подавленный и растерянный, он отказывался признать, что его собственный брат мог пожелать его уничтожить. – И это наглость с вашей стороны – предполагать, что профессор Атлер может быть в этом замешан, черт побери!

Кристофер стиснул зубы. Уэр, должно быть, безнадежный слепец, раз он не видит, какая опасность угрожает Александре.

– Вы и ваша дочь больше не разговариваете друг с другом. Разделяй и властвуй – древнейшая уловка, к которой прибегают, когда хотят атаковать. Ваш враг наносит удар там, где он подействует всего больнее. – Уэр, побледнев, бросил испуганный взгляд на отчет, лежащий у него на столе, и Кристофер заметил в его глазах первые признаки сомнения. – Вам хотя бы известно, как я вошел в число попечителей? Это Атлер пригласил меня. Он хотел, чтобы я стал появляться в музее. Таким образом наши с Алекс пути неизбежно должны были пересечься.

– Уходите. – В хриплом голосе Уэра все еще звучала злоба, но Кристофер не двинулся с места.

– Я думаю, что похищение драгоценностей из музея не единственная цель Атлера: вряд ли он пошел бы на преступление только ради этого. Отсюда можно сделать главный вывод, – заключил Кристофер. – Все это время его подлинной целью были вы, ваша частная жизнь и профессиональная карьера. Атлера не слишком волнует, как скоро он насладится местью: говорят, месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным. Я уверен, что ваш брат достаточно сильно ненавидит вас, чтобы не торопиться.

Какое-то неуловимое выражение мелькнуло в серых глазах лорда Уэра; он опустил голову и уперся взглядом в стол. Похоже, грозный дипломат был искренне предан своему брату, хотя Атлер и не отвечал ему взаимностью. Сам Кристофер всегда испытывал горячую привязанность к своей семье, и на мгновение в нем шевельнулась жалость к старому деспоту Уэру.

– В мои намерения не входит предавать все это гласности, милорд. Сознание, что вы приходитесь Александре отцом, удержало меня от того, чтобы передать все собранные мной документы констеблю.

– Тогда чего же вы хотите, Донелли? – с плохо скрываемой неприязнью спросил Уэр.

– Совет наделен полномочиями отстранить Атлера от должности, пока не будут установлены все необходимые факты. Я считаю, что расследование следует поручить тому, кого невозможно подкупить или запугать: это должен быть человек, обладающий достаточным весом, чтобы не бояться давления, которое, возможно, на него окажут. Таким человеком могли бы стать вы.

Уэр изо всех сил старался сохранить самообладание, и теперь его лицо казалось высеченным из камня. Повинуясь невольному чувству уважения, Кристофер отвернулся. Пожелает Уэр смириться с этим или нет, но его бывший зять оказался прав.

Богато обставленный кабинет наполняли книги в кожаных переплетах: некоторые из них были раскрыты или заложены в определенных местах. Кристофер обвел полки рассеянным взглядом и, хотя его никто больше не выгонял, решил, что ему пора. Он уже сказал то, ради чего пришел сюда, и теперь готов был дать Уэру несколько дней на то, чтобы тот смог осмыслить положение вещей и принять необходимые меры. Он отлично понимал: для Алекс важно, чтобы отец был на ее стороне.

Кристофер уже открыл дверь, собираясь выйти, но неожиданно слова Уэра заставили его остановиться.

– Для вас это очередной раунд в нашей борьбе, и вы надеетесь его выиграть. Хотите окончательно разбить противника любой ценой, так?

Продолжая сжимать дверную ручку, Кристофер медленно повернулся; при этом лорд Уэр поднялся с кресла.

– Там, в Танжере, когда ваши дружки подбили вас держать пари, что вы пройдете через весь бальный зал и пригласите на танец некрасивую и неуклюжую дочь лорда Уэра, вами двигала жажда власти. Александра не оказалась бы сейчас в этом музее, если бы вы не лишили ее всяких шансов встретить человека достойного и равного ей по положению. – Шея Уэра побагровела. – Вы, разумеется, не знали, что мне известно об этом пари и о тех жестоких и отвратительных непристойностях, о которых люди шепчутся у нее за спиной. Вы использовали ее невинность и одиночество в собственных своекорыстных целях!

Кристофер почувствовал, как в него впиваются острые когти гнева и стыда, раздирая его душу на части. Эти невыносимые приступы боли были ему хорошо знакомы. Прошлое только сделало вид, что перестало его мучить, и теперь появилось снова, чтобы терзать его еще сильнее. Он верно служил своей королеве и пытался искупить свои грехи, но заслужил лишь вечное проклятие. После его возвращения в Англию, долгой и усердной работы общество стало смотреть на него благосклонно, несмотря на то что он был ирландцем, католиком и бедняком и всегда хотел получить больше, чем имел; но для Алекс все это не имело никакого значения. Эту боль он хранил глубоко в себе, не давая ей вырваться. Лишь один раз в жизни он признался себе в том, что все его честолюбивые устремления служат достижению одной цели – лучшего будущего для него и Александры.

На Кристофера снова нахлынула волна ярости. Это из-за Уэра его не было рядом с ней, когда родился их сын!

– Итак, вам нечего возразить на это обвинение, – язвительно произнес лорд Уэр.

Кристофер не любил попусту тратить слова. Он неторопливо окинул своего собеседника оценивающим взглядом и поймал себя на мысли, что гордится Алекс. Какой незаурядной личностью надо быть, чтобы пережить такое детство, какое было у нее, и сохранить при этом способность любить! Ему же оставалось только презирать Уэра. Он хорошо знал и ненавидел этот тип напыщенных и чванливых людей. Высокое положение в обществе возносило их на некий пьедестал, позволяя им упиваться своим мнимым превосходством. Их с Уэром неравенство приводило Кристофера в бешенство; ему мучительно хотелось поставить на колени своего врага, низвергнуть его на самое дно, заставить его поработать, прокладывая сточные канавы. Вот где настоящая лондонская клоака – не то что эта цитадель бюрократии, где так вольготно расположился Уэр. За какие-то пять минут этот человек довел Кристофера до исступления; он разбередил чувства, которые на протяжении десяти лет ему удавалось сдерживать.

– Вы ждете от меня заверений в обратном, милорд? – Руки Кристофера сжались в кулаки. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать кипевшей в нем ярости. – Думаете, я стану лгать, приукрашивая те побуждения, которые заставили меня искать благосклонности вашей ледяной принцессы и стремиться растопить лед? – Понимая, что благодаря Алекс он в этот миг обладает властью над Уэром, Кристофер не смог отказать себе в мстительном удовольствии побольнее уколоть своего противника. – Должно быть, вам будет чертовски неприятно узнать, что последние несколько месяцев Александра провела со мной! – Он мучительно презирал себя за проявленную слабость и все же был не в силах удержаться от искушения.

– Она никогда не понимала, кто вы такой на самом деле.

– У вашей дочери доброе сердце, и она вовсе не глупа. Вы лишь оскорбляете Александру, сомневаясь в ее рассудительности.

– А вы переоцениваете ее способность разбираться в людях.

– Ну конечно, зато вы сами обладаете даром всеведения, не так ли? Его сиятельство, могущественный лорд Уэр, человек чести, для которого долг превыше всего! Подумать только, ведь когда-то я восхищался вашей приверженностью принципам! Думаете, я не знаю, что вы сделали с моей семьей? – Кристофер обжег своего врага презрительным взглядом. Лицо лорда Уэра исказилось от ярости, но он так ничего и не ответил. – Когда я отказался признать свой брак с Алекс недействительным, вы сделали так, что моего отца исключили из ученого совета Академии наук. Ученого и изобретателя, у которого насчитывалось свыше двух десятков патентов в области цветной и черной металлургии, подвергли незаслуженному унижению. По вашей вине мои родители потеряли свой лондонский дом. Если бы не его деловой партнер, отец никогда не смог бы вновь взяться за работу. Мама заболела, и моя семья переехал в Карлайл. К тому времени я уже почти два года был в Индии. Моя мать умерла до того, как произошло мое героическое возвращение на родину. И знаете, чего я теперь хочу, милорд, от вас и от всего этого проклятого мира? Я хочу покоя – прежде всего покоя в душе, хочу прожить жизнь, которой смог бы гордиться и которой смогли бы гордиться мои дети. Я хочу, чтобы близкие не стыдились называть меня отцом, братом, дядей, а вы убирались к черту, подальше от меня и моего дела, чтобы никогда больше не видеть вас в Королевской комиссии по общественным работам. И если мне предстоит потерпеть неудачу, я буду обязан ею себе самому, а не вашим козням.

Кристофер отвернулся, собираясь выйти из кабинета.