Мелоди Томас

В сердце моем

Глава 1

Лондон

Весна 1866 года

– Вы в своем уме, леди Александра?! – Профессор Атлер брезгливо поморщился и швырнул бумаги на стол, как будто представленный ему доклад был заражен бациллами чумы.

– В музее появился вор, профессор. – Голос Александры Маршалл звучал хрипло, но она не решилась откашляться. – Я провела подробное расследование и настаиваю на своих выводах, сэр. Здесь не может быть и речи об ошибке.

– Да вы понимаете, что делаете, бросая такое серьезное обвинение! Господи, это черт знает что!..

Услышав брань из уст профессора, Александра вздрогнула от неожиданности. «Кажется, теперь я понимаю, что значит оказаться на эшафоте, – подумала она. – Так вот, должно быть, и убивали гонца, принесшего дурную весть».

Тусклая масляная лампа служила единственным источником света в комнате, полной бесценных реликвий. В деревянных ящиках под стеклом подальше от солнечного света лежали древние мумии. Прошло несколько мучительно долгих секунд, прежде чем Александра смогла привыкнуть к неприятному запаху плесени, окутывающему эту обитую деревом комнату, и сделала глубокий вдох для храбрости. Взгляд ее невольно скользнул по древнему сосуду для вина, который она продолжала сжимать в руке. Что ж, она сделала свой выбор.

Если слухи о ее ужасном открытии достигнут ушей тех, для кого они вовсе не предназначены, это потрясет до основания все высокоуважаемое академическое сообщество. Кто-то осмелился подделать бесценные сокровища – кто-то, кто хорошо знаком и с повседневной жизнью музея, и с его раритетами.

– Я совсем не хочу, чтобы музей пострадал. – Александра поставила на стол великолепное творение человеческих рук. – Просто именно я проводила экспертизу древностей и убедилась, что подлинники заменены копиями. Копии выполнены весьма искусно, и все же они не более чем подделка. Кем бы ни был вор, он мастерски совершил подмену.

– А если вас заподозрят в том, что вы намеренно бросаете это чудовищное обвинение, чтобы скрыть свою собственную некомпетентность? Что, если вы действительно допустили ошибку в экспертизе? Вы все хорошо взвесили?

– Я... не могла ошибиться, сэр.

Однако фраза, брошенная профессором Атлером, сделала свое дело. Что, если она действительно ошиблась и ее выводы неверны? Разглаживая складки пышной юбки, Александра пыталась сдержать эмоции.

– Здесь не может быть никакой ошибки, – повторила она.

– Тем не менее вы сами, кажется, не слишком-то уверены.

– Изумруды и рубины на этом сосуде шестнадцатого века – сплошная подделка. Все до одного. Взгляните на эти старинные вилы – они тоже фальшивка. – Александра обвела рукой экспонаты, лежащие на столе. – Я вернулась в хранилище и принялась искать. Эти китайские слоны, инкрустированные изумрудами, – искусная имитация настоящих. И я ведь еще далеко не все принесла сюда. Их множество. Кто-то здорово потрудился, чтобы замести следы...

– И вы единственная, кто обнаружил мошенничество. Внезапная догадка заставила сердце Александры тревожно сжаться. Холодок пробежал по спине.

– Все дело в свете, сэр, – пояснила она. – Искусственные драгоценности иначе преломляют свет. Их всегда можно отличить по цветовому спектру. Эти различия не так заметны, – когда смотришь на камни сквозь стекло музейной витрины. И все же я уверена, что подмену произвели совсем недавно.

Профессор нахмурил кустистые брови:

– Откуда такая уверенность?

– Как вам известно, экспозиция меняется каждые три месяца. Когда я готовила эту вазу для выставки, я сначала обратила внимание на зубцы, а затем на драгоценные камни. Я очень тщательно все проверила и сличила с описанием в каталоге. – Поскольку профессор молчал, Александра добавила: – Я уже написала подробный отчет и намереваюсь провести доскональное исследование.

Два бронзовых грифона по обеим сторонам стола, казалось, сердито нахохлились, в то время как Атлер безвольно опустил голову, не отрывая взгляда от бумаги, и его худые плечи поникли. Лицо профессора, обрамленное седыми бакенбардами, выглядело усталым, и Александре невольно стало его жаль: скандал вокруг похищенных ценностей грозил обернуться для него полным крахом, и Атлера ожидало неминуемое отстранение от должности директора музея. До сего момента Александре просто не приходила в голову эта мысль.

Она знала Атлера всю свою сознательную жизнь – он был коллегой ее отца еще с тех времен, когда они оба принадлежали к британскому дипломатическому корпусу.

Четыре года назад, когда Александра только окончила университет, профессор помог ей устроиться в музей, выступив ее поручителем. За это время она подготовила и опубликовала значительное число научных статей; немногие из членов университетского ученого совета могли похвастать таким впечатляющим списком печатных трудов. Предметом изучения Александры стала физическая антропология, страсть к которой она унаследовала от отца. Больше всего на свете ей нравилось участвовать в археологических раскопках. Когда профессор Атлер впервые согласился стать ее научным руководителем, он как раз завершил начальный этап исследовательского проекта в области египтологии. Это случилось вскоре после сенсационной находки ранее неизвестного захоронения египетских фараонов в Дейрэль-Бахри, недалеко от Долины царей. Всеми уважаемый известный ученый, возведенный королевой в рыцарское достоинство, Атлер был назначен директором Британского музея и с гордостью принял этот пост.

Александра испытывала глубокое уважение к профессору и старалась особенно внимательно относиться к своим обязанностям. Она постоянно пыталась доказать ему, да и всем окружающим, проявлявшим к ней любопытство, что она недаром занимает свое место в музее. Но к ее досаде, принадлежность к женскому полу, а отнюдь не заслуги в области археологии, вызывала наибольший интерес коллег-мужчин к ее персоне. Можно подумать, если у тебя есть грудь, то твои мозги устроены как-то иначе, чем у мужчины.

– Лорд Уэр прочитал ваш доклад? – спросил наконец профессор.

Не желая показывать, что побаивается возможной реакции отца, Александра покачала головой:

– Вы первый, к кому я пришла. – Теперь она была совершенно уверена, что профессор поверил ей и согласился с ее доводами. – Я хотела бы обсудить свой доклад с членами совета, прежде чем поползут слухи о краже.

– Чтобы попечители узнали, на что пошли их щедрые пожертвования? А что, если вы ошибаетесь? Что, если все совсем не так? – Профессор замолчал, но смысл его слов был достаточно ясен.

Александра покраснела, когда взгляд Атлера скользнул по могольскому сосуду для вина.

– Если, как вы утверждаете, здесь была совершена кража, разразится скандал, в ходе которого никому из нас не уцелеть. – Профессор поднял глаза и пристально посмотрел на свою сотрудницу. – Прежде всего достанется вашему отцу ведь он возглавляет совет здесь, в музее, и занимает почетное место в парламенте, добиваясь для нас денежных ассигнований. Мы полностью зависим от тех, кто поддерживает нас и нашу работу, выделяя нам необходимые средства. Если доверие к нам окажется подорвано...

– Так, по-вашему, лучше заявить, что при экспертизе ценностей была допущена ошибка, чем признать, что в музее совершена настоящая кража? – Голос Александры прозвучал еле слышно. Ей стоило большого труда произнести эти резкие слова.

Профессор Атлер сочувственно пожал плечами. За очками в тонкой металлической оправе трудно было разглядеть выражение его карих глаз.

– Простите меня, Александра. Мне действительно очень жаль. – С этими словами профессор разорвал доклад в клочья и бросил его в корзинку для бумаг. Александре показалось, что в корзинке, стоявшей рядом с загроможденным музейными экспонатами столом, вместе с обрывками бумаги и другим мусором лежит и ее научная карьера. – Если вы хотите сохранить за собой место в музее, вы ничего никому не скажете, – добавил Атлер. – Я сам поставлю этот вопрос перед советом попечителей.

Александра замерла. Она не могла поверить своим ушам и буквально задыхалась от гнева. Если бы не жесткие планки корсета, крепко сжимавшие ее тело, она, вероятно, взорвалась бы от возмущения. Не надо быть специалистом в политических интригах, чтобы понять, что последует далее. Если дойдет до скандала, она скорее всего останется в подвале разбирать древние манускрипты до конца своих дней. Впрочем, возможен и еще более ужасный исход: ее саму могут обвинить в краже. Все, над чем она работала, ради чего жила, будет принесено в жертву, а она займет почетное место в «Галерее благородных козлов отпущения». Но главное – кто-то в музее действительно оказался вором, и этот человек хорошо знаком с предметами древности. Удастся ли найти и разоблачить преступника, если даже пожертвовать ею, Александрой Маршалл?

– Профессор Атлер...

– Идите домой, миледи. – Директор музея поспешно собрал бумаги со стола в старую, потрескавшуюся кожаную папку. – Ради вашего собственного блага и во имя репутации музея предоставьте мне провести внутреннее расследование самому и сделать это, как я считаю нужным.

Александра стояла напротив высокого окна, из которого открывался вид одного из самых великолепных городов мира. Со стороны набережной Темзы виднелись прекрасные творения Рена, увенчанные шпилями башни и величественные каменные здания искусной работы. На вершине холма возвышался собор Святого Павла. Серый купол в вечернем сумраке, казалось, вот-вот растворится в воздухе и станет невидимым. Улицы внизу были мокры от дождя.

Отвернувшись от окна, Александра прислонилась к стене. Ее сотрясала дрожь. Холод пробирался под пышные юбки. Привычным жестом она коснулась серебряного медальона, который всегда носила на шее. Обычно медальон был скрыт за корсажем платья, но сейчас Александра, сама того не осознавая, нервно вертела его в руках. Серебро показалось ей теплым, но это лишь оттого, что слишком холодны были ее ладони.