Не говоря ни слова, Кристофер укутал ее в свой плащ и, крепко взяв за плечи, развернул к себе. Ей пришлось притвориться, будто она не чувствует, как от него исходит запах чистоты и душистого мыла для бритья, в то время как от нее самой несет этой вонючей конюшней. Донелли запахнул на ней плащ и бросил озабоченный взгляд на ее бледное лицо.

– И сколько же ты прошла, прежде чем убедилась, что больше не можешь идти?

– Я п-прекрасно могла двигаться дальше.

Несмотря на слабые протесты Александры, Кристофер подвел ее к перевернутой бочке. Пышный кринолин не позволил ей удобно усесться и помешал оказать сопротивление, когда он опустился перед ней на колени. Александре оставалось лишь стоять и смотреть на черную шевелюру Кристофера, составлявшую разительный контраст с белоснежным воротничком рубашки, пока он изучал ее туфли.

– Может, скажешь, куда ты направлялась? – поинтересовался он.

Александра зарылась подбородком в теплую ткань плаща и неохотно пробурчала:

– Там недалеко есть трактир. Туда я и шла.

Кристофер поднял голову.

– И ты бы скорее попросила незнакомого человека отвезти тебя в Лондон, чем вернулась ко мне?

На этот раз Александра была вынуждена признать, что в ее план вкрались кое-какие просчеты.

– Тебе следовало вернуться в дом, Алекс. Мой кучер отвез бы тебя, куда бы ты только пожелала.

Плащ согрел Александру, и она перестала дрожать. К тому же ей достало здравого смысла согласиться, что Кристофер был прав, ослабив ей корсет, хотя никогда в жизни она бы не призналась в этом вслух.

– Знай я заранее, что мне придется сегодня гулять по сельской местности, я бы оделась соответственно, – сказала она. – Небольшой моцион еще никого не убивал.

– Ого! – восхищенно воскликнул Кристофер, поднимаясь и направляясь к деннику. Лошадь громко фыркнула, и он успокаивающе похлопал ее по крупу, выводя из стойла, а затем, смерив взглядом Александру, недоверчиво улыбнулся. – Я ожидал увидеть тебя на дороге в трех милях отсюда в глубоком обмороке. Ты меня просто поразила.

Александра презрительно прищурилась и вдруг почувствовала, что не испытывает настоящей злости. В конце концов, Кристофер здесь, и она, слава Богу, согрелась. Что могло произойти, не появись он здесь вовремя со своим плащом, трудно сказать.

– А как ты узнал, где меня искать?

Донелли повел жеребца к выходу из конюшни. Снаружи дождь барабанил по земле, а воздух пах мокрым сеном.

– Эта земля принадлежит мне, – объяснил Кристофер, – так что у меня есть определенное преимущество. Я просто поехал вперед, в сторону ближайшего места, где по логике вещей ты должна была бы остановиться отдохнуть.

– Так все это принадлежит тебе? – Александра оттолкнула бочку и встала рядом с хозяином конюшни.

Кристофер был одет в темно-серый шерстяной жилет и черные брюки, заправленные в сапоги. Сейчас, стоя перед Александрой, этот умудренный жизненным опытом и уверенный в себе человек казался очень уязвимым и был похож на маленького мальчика, которому неожиданно вручили редкостный и хрупкий дар. В выражении его лица невозможно было ошибиться – Кристофера переполняла любовь к земле.

– Не так плохо для простого ирландского парня, – помедлив, сказал он.

Александра почувствовала, как ее окатило волной нежности. Тот молодой человек, которого она когда-то знала, давно вырос. Но невзирая на то, что произошло между ними, несмотря на весь свой гнев, она гордилась им. Ей было приятно, что он сумел добиться столь многого.

– Это прекрасно, – тихо произнесла она.

Кристофер не ответил. Тишину нарушал лишь шум дождя, и, возможно, поэтому теперь он смотрел на Александру другими глазами, как будто между ними установилось хрупкое доверие и она имела право заглянуть в ту часть его души, которая была закрыта для всех.

Отступив на шаг, Кристофер поднял голову: с крыши конюшни лились потоки воды.

– Мне бы следовало проводить здесь больше времени, но не получается. У меня есть имение в Карлайле, оно больше подходит для воспитания детей. В Лондоне слишком много политики.

– Так у тебя есть дети?

Вопрос прозвучал бестактно, если не грубо, и Кристофер не сразу ответил. Погладив коня по длинной изящной шее, он что-то прошептал ему, пытаясь успокоить.

– По крайней мере никто не говорил мне об этом, – наконец произнес он.

Александра нахмурилась, наблюдая за плавными движениями его рук, скользящих по гладкой коже лошади. Конечно, трудно было ожидать, что все эти годы Кристофер провел в монашеском воздержании, но одна мысль о том, что он мог оказаться в постели с другой женщиной, причиняла ей такую боль, как будто в тело ее вонзили нож.

– Брайанна помнит тебя. Она говорит, ты приезжала в Карлайл вскоре после моего возвращения из Индии.

Кристофер пристально взглянул на нее. Его сюртук распахнулся, открывая элегантный жилет. Все в его облике дышало мужской самоуверенностью, и Александру вновь охватило чувство опасности. Ее мысли были слишком интимными, слишком личными, чтобы делиться ими с человеком, который представлялся ей теперь совсем чужим и незнакомым. И все же когда-то у них с Кристофером был сын, они вместе смеялись и мечтали; за то короткое время, что им довелось прожить в Танжере, они сумели испытать мгновения такой полной близости, что Александра тогда и думать не могла ни о чем другом, кроме постели.

Возможно, в некотором отношении завеса тайны, окутывавшая ее прошлое, была не столь непроницаемой, как она полагала, но Александра вовсе не собиралась рассказывать Кристоферу, что приезжала тогда, много лет назад, в Карлайл, потому что надеялась начать все сначала. Семья Кристофера отнеслась к ней с презрением, и она хотела теперь лишь одного – забыть.

– Это было так давно, Кристофер. Едва ли я вспомню.

– Брайанна думает, что вы с ней могли бы подружиться.

– Надеюсь, у тебя не возникло впечатления, что это я подтолкнула ее к подобной мысли.

– Можешь на меня положиться. Я тебе верю.

Дождь превратился в мелкую изморось так же быстро, как начался.

– Похоже, тучи разогнало. – Кристофер в очередной раз взглянул на небо. – Когда ты ела последний раз?

– Мне нужно вернуться обратно в музей, и как можно скорее.

В этот миг, как будто по сигналу, со стороны дороги раздался приглушенный стук колес, и Кристофер тут же скрылся среди деревьев. Вскоре он вернулся, но лошади с ним уже не было.

– Что ж, в музей так в музей. Нам почти по пути. Если, конечно, ты не против. – Кристофер поднял брови и выжидающе взглянул на свою незадачливую гостью.

Первой мыслью Александры было отказаться, но спорить сейчас, когда ей действительно нужно побыстрее добраться до Лондона...

Она решительно запахнула плащ и кивнула.

– После вас, миледи. – Кристофер картинно протянул руку, указывая Александре путь, и она торопливо пошла вперед по тропинке между деревьями. У дороги ее ждал роскошный черный экипаж, запряженный парой великолепных гнедых лошадей, в нетерпении грызущих удила. Кристофер помог ей взобраться на подножку кареты. Внутри экипаж был обтянут дорогой черной кожей. Казалось, все, что имело отношение к Кристоферу, было окрашено в черный или белый цвета.

Смущенно скользнув в карету, Александра села напротив своего спутника, их колени слегка соприкоснулись. Пышные юбки Александры пестрели потеками воды и пятнами грязи, но ей не хотелось чистить их в присутствии Кристофера.

Экипаж потряхивало на каменистой дороге, тихо скрипели колеса, и монотонно позвякивала конская сбруя. Александра повернулась к окну. Хмурый и унылый вечерний пейзаж ничем не напоминал яркое солнечное утро, которое приветствовало ее в начале этого долгого дня и обещало так много. Внезапно ее одолела страшная усталость. Приятная тяжесть теплого плаща и однообразные звуки за окном навевали дремоту, и, несмотря на волнующее ощущение близкого присутствия Кристофера, Александра закрыла глаза.

Огромная лужа на пути экипажа заставила возницу резко натянуть поводья, и карету сильно тряхнуло. Александра проснулась и мгновенно выпрямилась, удивленно оглядываясь. В тусклом свете фонаря можно было различить крытые соломой домики, обнесенные частоколом, – судя по всему, они уже давно въехали в лондонские предместья.

Кристофер сидел в углу кареты, его глаза скрывала тень. Лицо Александры вспыхнуло при мысли о том, что она так долго спала и все это время он, должно быть, наблюдал за ней. Она едва удержалась, чтобы не начать оглядывать себя, опасаясь, что ее поза могла показаться нелепой или нескромной.

– Я долго спала?

– Примерно полчаса.

«Наверное, я похожа на огородное пугало».

Александра плотнее запахнула плащ.

– Что он с тобой сделал, Алекс?

– Кто? – Александра насторожилась.

– Тот, о ком ты подумала. Или ты по-прежнему находишь для него оправдания?

– Мой отец один из самых достойных людей, которых я знаю.

– Не следует путать достоинство с самовлюбленностью, а желание манипулировать – с участием. Он сделал с тобой именно то, что хотел.

Ну вот, Кристофер снова затронул в ней больные струны. Александра опустила глаза и принялась отряхивать платье. Он никогда не понимал ее отца. Лорд Уэр потерял единственную женщину, которую любил: она умерла, давая жизнь его ребенку. Сколько Александра себя помнила, отец всегда брал ее с собой повсюду, не доверяя гувернанткам или воспитателям. Презрев условности и традиционные взгляды, отводящие женщине роль жены и матери – хранительницы семейного очага, он дал ей самое лучшее образование. Может, он и выкручивал руки членам совета попечителей, чтобы добиться для нее должности в музее, но делал это исключительно потому, что любил ее.

Конечно, это не извиняет чудовищного поведения ее отца, но заставляет отнестись с изрядной долей сочувствия к тем мотивам, которыми он руководствовался. За всем, что бы ни делал отец, стоит лишь желание защитить собственную дочь.