— Только что прибежала Марин, — вмешался Поль. — Кажется, это все имеет прямое отношение к ней!

— Хорошо! Я пока промолчу! — резко бросила Катрин. — Пусть начинает Дени.

— Ну я… — Парень замялся. — Наша компания разделилась. Катрин и Мадо ушли к реке. Я просто шел наугад. Марин мы потеряли. Я выбрался на поляну к большому вязу…

И тогда, среди обыденного дня с его обыденными заботами и ощущениями, на обычного парня снизошел ужас. Горло забил комок, Дени хотел закричать, крик не вырывался из сжатых мышц глотки. Наконец ему все же удалось крикнуть, сильно и сдавленно. Затем еще раз…

Затрещали сучья, послышалось учащенное дыхание, голоса:

— Дени! Марин!

Это спешили на его крик о помощи Катрин и Мадо.

Мадо истерически взвизгнула. Катрин резко повернула девушку и прижала ее лицо к своей груди. На лице самой Катрин отразился не страх, но отвращение.

Часть травы на поляне была выжжена, и в центре образовавшегося круга кто-то установил три креста, связанных из веток. На этих трех маленьких крестах корчились три ящерицы. Это были сравнительно большие ящерицы, водившиеся в здешней местности. Ящерицы были распяты. Привязаны травинками за лапки к трем крестам из веточек.

Теперь Дени несколько пришел в себя.

— Странно, что мы не почувствовали запах паленой травы, — сказала задумчиво Катрин.

— Мы все были далеко от этого места, — предположил Дени.

Мадо дрожала.

Катрин нагнулась и освободила ящериц. Они упали на землю.

— Мертвые! — тихо констатировала женщина.

Внезапно Мадо судорожно вцепилась в рукав ее блузы.

— Там кто-то есть! — Девушка указывала на шевельнувшуюся листву кустарника.

— Не бойся! — Дени подошел к Мадо поближе.)

Катрин подалась вперед, вгляделась. Ей показалось, что она различила очертания знакомой рослой девчоночьей фигурки, длинные темные волосы…

— Ты видела? Кто это? — пугливо спросила Мадо.

— Я не разглядела! Пойдемте отсюда!

Когда они вышли на лужайку, Катрин медленно остановилась, вывернула карманы своих модных бриджей.

— Как видите, спичек у меня нет. А у вас?

— Вот! — У Дени спичек тоже не оказалось.

А у Мадо не оказалось карманов.

Они медленно шли по направлению к дому, когда их нагнала Марин. Они обменялись с ней несколькими фразами. Катрин почувствовала, что голоса Дени и Мадо потеряли естественность, и поспешно обернулась к Марин:

— Марин, у тебя случайно не найдется спичек?

— Да. А зачем? — Девочка вынула из кармашка юбки коробок.

Катрин взяла его, открыла, там было много обгорелых спичек.

— Зачем они тебе? — спросила Катрин.

— Зачем? Сама не знаю. Просто иногда ночью в темноте вдруг хочется зажечь, а после кладу обгорелую спичку назад в коробок, чтобы не сорить, не сердить маму. — Девочка усмехнулась. Но наступившее молчание… И эти трое, они окружили ее…

— Что? — Марин казалась растерянной. — Что-то произошло?

— Мы все видели! — начала Катрин. — Зачем ты это сделала?

— О чем вы?

— О ящерицах! О ящерицах, распятых на поляне!

— При чем тут я?

— Но ты видела?

— Да! Ну и что? И видела, как вы стояли на поляне!

— Почему же ты не подошла к нам?

— Я должна была подойти? Во что бы то ни стало?

— Ни у кого из нас троих нет спичек!

Марин повернулась и побежала в дом…


Дени, Катрин и Мадо все еще рассказывали о происшествии, когда в комнату вошел Мишель с этюдником, в заляпанной красками блузе.

— Кажется, проводится очередное судилище над Марин?

Перебивая друг друга, Катрин, Мадо, Дени начали рассказывать сначала. Анна, Поль, отец Анны вставляли какие-то свои взволнованные возражения и несвязные версии.

Мишель демонстративно зажал уши ладонями. Все примолкли.

— Значит, — Мишель воспользовался паузой, — спички были только у Марин?

— Да!

— Конечно!

— Тише! — Энергичным жестом юноша снова водворил тишину. — Но из этого совсем не явствует, что именно она выжгла траву и распяла ящериц! Кроме того, спички могли оказаться у Дени! После выжигания травы он мог выбросить коробок в лесу.

— Может быть, прочесать лес? — Поль заговорил иронически.

— Спички могли оказаться у Катрин! — продолжил Мишель. — Ведь она курит!

— Благодарю! — отозвалась Катрин. — У меня бензиновая зажигалка.

— А кто сказал, что траву выжгли именно с помощью спичек? — не растерялся Мишель.

— Короче! — Катрин скривила губы. — Ты хочешь сказать, что это сделала я?

— Я только хочу сказать, что можно подозревать не только Марин!

— Мы все так кипятимся, — зазвучал старческий голос отца Анны, — как будто расследуем убийство!

Анна поежилась.

— Я предлагаю, — Поль тяжело поднялся, — забыть об этом неприятном случае. В конце концов отец прав. Это не убийство. Марин была испугана не меньше, чем остальные. И незачем оскорблять ее! Забудем! И пора обедать! Дени, сбегай на кухню, скажи матери, чтобы подавала обед!


Но совсем забыть странное происшествие с ящерицами не удалось никому. Атмосфера какой-то гнетущей тревожности водворилась в доме. Эту атмосферу усугубляли споры о политике, в которые теперь втянулись Мишель и Катрин. Газеты доносили до загородного дома тревожные вести.

Марин помрачнела, замкнулась. Целый день проводила в своей комнате за книгой. Когда мать особенно допекала ее уговорами пойти погулять, девочка молча уходила одна в лес, она ни слова не говорила с Катрин, избегала Мадо и Дани и даже своего защитника Мишеля. Единственным ее приятелем оставался пес Мук.


Помогая матери, Дени заметил из окна кухни Марин и Мука, идущих по направлению к лесу. Он подумал, что ведь своим подозрением они обидели девочку, испортили ей летний отдых! Да, Марин — странная девчонка, но это совсем не значит, что она способна на такую бессмысленную жестокость. Она любит животных. Если бы можно было восстановить прежние отношения…

Дени выглянул из окна и дружески окликнул девочку:

— Привет, Марин!

Она обернулась.

— Привет, Дени!

И пошла дальше, сопровождаемая собакой.

Дени подумал, что с недавнего времени Марин обрела какое-то странное спокойствие, как будто ей все стало безразличным. Ни с кем не спорит, не острит… Странно…

А может быть, не отступаться, догнать ее, поговорить… Ведь жаль девчонку!

— Мама, я ухожу!

Но Барб решительно преградила сыну дорогу из кухни.

— Нет уж, сначала отбей баранину. У меня такие колики в сердце!


Только через полчаса Дени пошел в лес. Покружив немного, он вышел на ту самую поляну, где были распяты те самые ящерицы. И снова его сковал ужас… Он услышал звуки собственного голоса и слышал, что именно ему ответили…

Не разбирая дороги, спотыкаясь о выступающие корни, царапая лицо о колючие ветки, он бежал…


Марин вернулась домой поздно. И не обращая внимания на материнские упреки, спокойно сказала:

— Мук пропал! Я целый день ищу его!

— Завтра поищем вместе! — предложил Поль.

Но собаку так и не нашли.

В лесу Поль наткнулся на выжженную поляну. Она произвела на него странное мучительное впечатление мертвой земли. Он поспешил уйти.

А через несколько дней, когда Анна помогала Барб на кухне, они заметили, что пропал большой нож, исчез и топорик для рубки мяса.

Собравшись в очередной день на рыбалку, Дени обнаружил, что из сарая кто-то унес лопату, и ему нечем накопать червей.

— Надо все запирать! Все двери! — решила Анна. — Барб, проследите!

Но в глубине души угнездилась уверенность, что это сделал кто-то из домашних. Но кто? Что он замышляет? Анна не знала. Назойливо стучалась мысль: «Это Марин! Это она!»

«Боже! Неужели я способна подозревать собственную дочь, бояться своего ребенка?!»


Ночью Анне не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить спящего Поля, она поднялась и, накинув шаль поверх ночной сорочки, вышла на веранду.

В темноте смутно мерцал огонек. Анне стало страшно. Но она взяла себя в руки. Конечно, это огонек сигареты!

— Катрин?

— Да, это я, Анна!

Женщины сидели рядом и молчали. Катрин продолжала курить.

— Катрин!

— Да.

— В сущности, я хотела поговорить с тобой.

— Говори.

— Ты помнишь то, давнее? Мать Поля… Ведь ты что-то узнала от нее?

— Не столько узнала, сколько сама домыслила логически.

— Я думаю, Катрин! Мне начинает казаться, что все это взаимосвязано!

— Что именно?

— Все! Те два платья и накидка из каких-то странных тканей. Ты, конечно, их помнишь! И портрет — портрет Мишеля! И то странное утро, когда я увидела Поля с какой-то женщиной! — Анна передернула плечами. — А перед этим мы провели с ним такую странную ночь! И эти несчастные ящерицы, исчезновение собаки — все, все связано между собой!

— Возможно. — Катрин выдохнула дым и снова затянулась.

— Ты говоришь так спокойно! Но вспомни, разве не ты намекала мне, да что намекала, почти открыто говорила, что появление в роду Поля того самого человека, того существа, изображенного на портрете, знаменует страшные события, несущие гибель всем в роду, кроме этого существа? А вспомни самоубийство бабки Поля!

— Ты в чем-то права. Но Мишель всего лишь обычный заурядный человек. Мне кажется… Мне кажется, Анна, что это твое определение «существо» можно скорее отнести к Марин!

Анна встрепенулась.

— Катрин, мы становимся смешными. Две матери. И каждая пытается обвинить ребенка другой. Трагикомедия!