13

– Значит, все рассказала Кириллу? – спросила Туся.

– Все, – ответила Лиза.

Была большая перемена. Подруги сидели в столовой, ели биточки и запивали их киселем.

– Ну и как он отреагировал?

– Сначала рассмеялся, а потом сказал: «Какая же ты еще глупышка у меня», и поцеловал.

– Нормальная реакция нормального парня, – оценила Туся, медленно жуя. – В общем, мир да любовь?

– Да.

– А после уроков вы с родителями за Соней и Дашуткой едете?

– Да, – снова сказала Лиза, улыбнулась и взглянула на часики: – Ешь быстрее, звонок скоро.

Девчонки быстренько подчистили тарелки и понесли грязную посуду на специальный стол. И в ту минуту, когда они выходили из столовой, в конце коридора показался Мишка Степанов. Он что-то увлеченно рассказывал Максу Елкину, размахивая руками.

– Бррр… Как вижу Мишку – мороз по коже, – попятилась Лиза и даже спряталась за спину Туси. – Из головы не выходит весь его заумный бред насчет избранных и новой цивилизации.

– Да? – Туся развернулась к Лизе и пристально на нее посмотрела: – А для чего у нас в школе психолог? За что Романов зарплату получает? А ну пошли к нему.

– Я боюсь идти к Дмитрию Дмитриевичу, – уперлась Лиза.

– Вот-вот! Начинается с трусости, а заканчивается нервным расстройством. Пошли, пошли!

Туся тащила Лизу по коридору, та вяло сопротивлялась. Раздался звонок, и Лиза вовремя вспомнила:

– Тусь, тебя сегодня должны были вызвать по географии. «Двойку» исправлять. Ты же учила.

– Несчастье с подругой не менее важно, чем хорошая учеба.

Тусю уже ничто не могло остановить: ни стихийное бедствие, ни тем более какая-то там Полина Сергеевна. Подруга заставила Лизу подняться на второй этаж и решительно постучала в дверь без таблички.

– Войдите!

Лиза переступила порог кабинета, крепко держа Тусю за руку. Вернее, наоборот. Это Туся крепко вцепилась в нее, не давая убежать.

– Вам что, девочки? – Романов поднял голову. Он сидел за столом, читал какой-то журнал.

– Нам поговорить нужно, – сказала Туся, подталкивая Лизу вперед.

– А у вас разве нет сейчас урока? – Психолог поднялся.

Вежливый, симпатичный, средних лет. В глазах вопрос.

– У нас окно, – сказала Туся.

– Тогда присаживайтесь.

Подруги расположились в креслах.

– Я вас внимательно слушаю. – Дмитрий Дмитриевич занял свое место.

Лиза подумала, что у нее скоро появится мозоль на языке: кажется, она рассказывает эту невероятную историю в четвертый раз. Но ничего не поделаешь…

– Во-первых, нельзя позволять испытаниям разрушать себя, – сказал школьный психолог, выслушав ее рассказ. – А во-вторых, давайте во всем разбираться по порядку. – Он потер лоб, собираясь с мыслями. – Видишь ли, Лиза, как бы ни были разнообразны и неповторимы переживания каждого человека, возникновение и течение эмоциональных процессов имеют свои закономерности, общие для всех людей. В зависимости от силы, глубины, направленности переживаний выделяют различные формы эмоциональных процессов: аффекты, настроения, чувства.

Туся шепнула Лизе:

– Вот каждое слово в отдельности я понимаю, а все вместе не-а. Зря мы сюда пришли.

Лиза улыбнулась. Она лучше Туси разбиралась в тонкостях человеческой души, поэтому ей легче было понять психологические мотивы, движущие человеком. А между тем Романов, увлекшись, продолжал что-то вроде вводной лекции:

– Знаете, в романе Толстого «Война и мир» Петя Ростов очень боялся, что в бою ему может быть страшно. Он эмоционально относился к будущему аффекту, то есть страху, который он мог испытать в момент сражения. Аффекты вообще обладают уникальным свойством – они оставляют глубокие следы в сознании, и в памяти эти следы вступают в прочную связь с обстановкой, в которой они были пережиты. Именно поэтому людям, пережившим сильные потрясения, так часто советуют переменить обстановку, иначе даже мелочь способна оживить следы аффекта.

– Но я этот парк с тех пор за сто километров обхожу, – призналась Лиза.

– В твоем случае Туся как бы послужила катализатором…

– Так и знала, что я во всем окажусь виноватой! – возмущенно перебила Туся.

– Да подожди ты кипятиться, Крылова. Вы же сами ко мне пришли. Хотите разобраться, чтобы Лизу больше ничего не беспокоило? А для этого нужно понять мотивы, разложить все по полочкам, так сказать.

– Ладно, молчу, – сказала Туся.

– Туся стала отговаривать тебя отвечать на письма Родиона, потому что она беспокоилась за тебя.

– Ну ясен перец, переживала! – воскликнула Туся. Ей было трудно придержать язычок.

– Вот. Твоя тревога передалась Лизе. Она все чаще стала вспоминать тот случай в парке, когда на нее напали. Ведь так?

– Да, – едва слышно ответила Лиза.

– А тут еще после ее письма Родион куда-то исчез. Потом появился Миша. И чувство вины, которое мучило Лизу по отношению к Кириллу, от этого только усилилось. С этой минуты события стали развиваться стремительно и необратимо. Лиза находилась на грани сильного нервного истощения. Чем больше она копалась в себе, тем страшнее становился ее кошмар. Назревал эмоциональный взрыв, тот аффект, который как бы был навязан Лизе извне. Он мог выразиться в разных формах: вспышке гнева, нервном срыве, у тебя он приобрел форму сна-ужаса. В нем переплелось все, что тревожило Лизино подсознание. И ссора с Кириллом, и компьютерные неприятности, ведь это тоже имело под собой основу: с одной из твоих подруг, Верой, кажется, произошло нечто подобное. Похищение на черной машине, в первый раз машина также была черного цвета. Это не совпадения, это активно работала твоя подкорка, пока ты спала. Ну и венец этого кошмара, разумеется, полет на Венеру с Михаилом Родионовичем, – улыбнулся одними глазами Дмитрий Дмитриевич.

– Мы не улетели, мы только собирались, – рассмеялась Лиза, раз и навсегда распрощавшись со своими страхами.

– Да, да, – поддержал ее психолог. – Честь и хвала нашему герою Кириллу. Это ведь он тебя спас.

Подруги вышли из кабинета вместе со звонком. Первой заговорила Лиза:

– Это было то, что доктор прописал! Спасибо тебе, Тусь.

– Ну слава богу, а то я подумала, что стала для тебя заклятой подругой. Слушай, а давай забьем на физру?

– Запросто, – охотно согласилась Лиза.

Они забросили рюкзаки за спину и пошли к выходу, поглядывая по сторонам, чтобы не напороться на кого-нибудь из учителей. У окна на первом этаже Лиза заметила Иру Дмитриеву, ее взгляд был устремлен вдаль.

Лиза вдруг вспомнила об однокласснице, когда девчонки оказались в том же кафе, где и начиналась эта история.

– Опять о чем-то задумалась? – спросила ее Туся.

– Да так. Недавно мне Ирка Дмитриева сказала, что собирается друга навестить. Вот я и подумала: кто этот друг? Он около универсама живет. И еще нужно к Вере заглянуть. Может быть, завтра, после Дашутки. – Лиза улыбнулась, и веснушки на ее лице заиграли в лучах весеннего солнца. – Вера ведь так и не знает финал моей виртуальной эпопеи.

– Ну с Верой ты сама разбирайся. – Туся слегка надула губки. Она не одобряла дружбы втроем и зорко следила, чтобы на ее территорию никто не посягал. – А вот насчет Дмитриевой, – Туся лукаво усмехнулась, – это, знаешь ли, секрет Полишинеля. К Егору Тарасову она в гости ходила. Он как раз возле универсама живет.

– Не может быть! – изумилась Лиза, забыв о кофе.

– Еще как может! Мы с Толиком их недавно на Арбате застукали. Идут, разговаривают, оба довольные такие, словно приз ценный выиграли. А он ее еще и обнимает.

Лиза улыбнулась.

– Чего ты улыбаешься? Ты что, забыла, кто такой Тарасов? Он же известный сердцеед.

– А может, он изменился… Все в жизни течет, все изменяется… И потом, может, у них не любовь вовсе, может, они просто… дружат.

– Да? – Туся прищурила глаз. – А обнимать тогда зачем?

– Ну, может, ей холодно было, – нашла объяснение Лиза.

– Не верю я в платоническую дружбу между парнем и девчонкой, – скептически заметила Туся.

– А я верю.


«Егор сейчас в Коктебеле. Везет же! – размышляла Ира Дмитриева, не спеша возвращаясь домой из школы. – Что-то давно он не звонил! Наверное, санаторные процедуры замучили».

Незаметно Ирины мысли от Тарасова перескочили на ее собственные проблемы. «Алла Генриховна задала городской пейзаж, а я так и не выбралась на этюды. Может, отправиться в выходные на ту самую улочку на набережной Яузы? Помнится, Илья говорил…» – Ира грустно улыбнулась своим воспоминаниям. Сейчас, когда все прошло, она испытывала к Илье только благодарность и симпатию.

Впрочем, как вы понимаете, это уже совсем другая история.