– В Индии? – переспросил Эрик. – Да, – сказал он, после недолгого раздумья. – Я был в Дели на конференции от университета. И мне показалось… Да. Я увидел женщину похожую на тебя. Я смотрел и не мог оторвать взгляд. Но ты была не одна. Рядом с тобой был мужчина. И я вспомнил слова Сержа… и уехал.

– Ты струсил? – грустно предположила я. – Я тоже испугалась, а потом корила себя за трусость.

– Наверное, я виноват…

– Дело не в том, кто виноват, а в том, что теперь делать, – кивнула я.

– Что? – не понял Эрик.

Я только молча покачала головой и улыбнулась. Улыбочка вышла жалкой.


Домой я летела родным Аэрофолотом. Документы мне оформили быстро. Паспорт, визы и прочие атрибуты. За подлинность сих бумажек я даже не волновалась. В самолет меня сопровождали солидные дядечки. Один из них катил небольшой чемодан на колесиках, тот был почти пуст. Эрик меня не провожал, мы простились в номере. Просто посмотрели друг на друга, вздохнули, улыбнулись, и я вышла за дверь, где меня уже ждали сопровождающие. Уже в лифте на меня накатила волна отчаяния, в голове зашумело, и я стукнула со всей силы по кнопке остановки лифта. Меня пытались остановить, да где им справиться с женщиной на грани?.. Я выскочила из лифта и понеслась по коридору, потом по лестнице вверх и столкнулась с Эриком – он бежал мне навстречу.

– Я люблю тебя! – крикнула я.

– Я тоже люблю тебя, – заключил он меня в объятия. – Когда-нибудь ты простишь меня. Если простишь, – поправился он, – ты знаешь, где меня найти. Ты ведь знаешь?

Я молча кивнула, уткнувшись носом ему в грудь. Сзади кашлянули.

– Мне пора, – прошептала я.

– Иди, – оттолкнул он меня легонько и провел рукой по мокрым глазам.

Я повернулась и побрела к лифту. Не оглядываясь. Да и зачем?

Питере в аэропорту меня встретили, провели через таможню, посадили в машину, и вот я дома. Как будто и не уезжала никуда. Прошло полтора месяца с моего отсутствия, а впечатление такое, что полжизни. «Ничего, ничего, – сказала я сама себе, – мы и не такое переживали, и это тоже переживем»

***

Сказать, что Вилька обрадовалась, не то слово. Когда я позвонила ей на трубу, она долго не могла поверить, что это я и что я дома. Примчалась, так быстро, как только смогла. Весь вечер мы проговорили и полночи. Выпили два литра чая и съели огромный торт.

– А Сергей Николаевич большой бякой оказался, – резюмировала Вилька, – И ведь, небось, из благих намерений наврал, задери его коза, – и, вдруг, выпалила: – Я замуж выхожу.

Я так и застыла с открытым ртом.

– За кого?

– Ох! – вздохнула она тяжко.

– Ты совсем того, что ли? – покрутила я пальцем у виска. – У вас разница какая в возрасте, забыла?

– Да знаю я, знаю, – махнула она рукой. – А куда деваться? Я в залете. Это может мой последний шанс. После трех абортов, сама понимаешь…

– А ты уверена, что это Ромкин бебик, а не того мачо, который тебя кинул?

– А я еще до мачо залетела, – вздохнула Вилька, – потому, может, и поехала с ним очертя голову, гульнуть напоследок, так сказать.

– А Ромка, что говорит?

– А что Ромка? Не знаешь, что ли? Будешь рожать, говорит и точка. А спорить с ним, сама понимаешь… Я говорю, безотцовщину растить не буду, а он… Ну, в общем, ты понимаешь…

– Я понимаю, – кивнула я. – Я все понимаю, кроме одного – ты сама-то этого ребенка хочешь или нет?

– Не знаю, – жалобно завыла Вилька. – Ничего не знаю. Боюсь только ужасно.

– Чего боишься-то, дурочка? – засмеялась я.

– Всего, – хлюпнула она носом, – замуж боюсь, рожать боюсь, всего боюсь. Что я делать буду, а?

– Вот теперь я верю, что ты в залете – на лицо все симптомы беременности: повышенная нервозность, слезливость и прочее. А еще ты курить бросила?

– Бросишь тут, – проворчала Вилька, – Ромик сказал, башку отвернет.

– Это что ж получается, мы с тобой обе будем пузатые и толстые ходить? – всплеснула я руками.

– Получается, так… – Вилька широко раскрыла глаза и вдруг прыснула со смеху, видимо, представив себе эту картину.


Так и вышло: обе пузатые и толстые гуляли мы по осеннему саду Красновской дачи. Я на седьмом месяце, а Вилька на пятом.

– Вот почему так? – спросила она, присаживаясь на скамейку. – Ты вон какая стройная, и живота почти нет. А я как корова?

– Не знаю, – пожала я плечами, – конституция у меня такая. А живот у меня есть, только его не видно.

– Накрылась моя карьера, – вздохнула Вилька.

– Да ладно тебе, – махнула я рукой, – не работа и была.

– Точно. Я вот думаю: хватит на чужого дядю пахать. Надо свое дело открывать.

– Ромик тебе откроет, – засмеялась я.

– Откроет, – кивнула она, не уловив иронии. – Ты со мной?

– Ой, неугомонная душа.

– Нет, ты скажи, ты – со мной?

– Да с тобой, с тобой, – согласилась я, зная, что она все равно не отстанет.

– Я думаю, для начала магазин откроем. Просто посмотреть, что получится, – фантазировала Вилька. – А если получится…

– Чтоб у тебя, когда что не получалось? – подколола я.

Тут я была права – если Вилька что задумала, то перла в перед аки танк. Всю ее сонную апатию сняло, как рукой. Она носилась по различным конторам, пробивая себе дорогу грудью или животом. «Пропустите беременную женщину!» – рыкала она, видя толпу жаждущих аудиенции возле кабинета очередного начальника и, гордо выпятив пузо, входила в заветную дверь.

И вот, наконец, Вилька гордо продемонстрировала мне кипу бумажек:

– Готово. Можно начинать.

– Чем торговать будешь? – засмеялась я.

– Я у тебя хотела спросить, – ответила она. – Только «не чем будешь», а «чем будем». Улавливаешь разницу? Ты же со мной? Ну, так и чем?

Я подумала немного, потом подумала еще.

– Восточными товарами. Сувениры, кальяны, украшения и прочее.

Я думала Вилька раскритикует мою идею, но неожиданно ей понравилось.

– Точно, – всплеснула она руками. – Сейчас восток в моде. А ведь скоро Новый год, все начнут подарки выбирать. Только место надо найти проходное, чтобы престижно было.

– Невский проспект, куда престижнее, – предложила я.

– Я рада, что мысли у нас сходятся, – кивнула она.

– Я же пошутила, – ужаснулась я. – Я представляю, сколько там аренда стоит!

– Никаких шуток, – гордо вскинула голову Вилька. – Только Невский проспект сможет удовлетворить мои амбиции. Сечешь?

– Угу, – кивнула я.

Неожиданно эта идея увлекла меня, и я с удовольствием стала носиться с подругой по городу в поисках подходящего места для магазина. Наконец одно из предложенных помещений удовлетворило Вилькины амбиции, да и мои тоже. Магазинчик находился чуть в стороне от Невского, в полуподвальном помещении, где раньше был овощной склад. Было там сыро и жутко воняло гнилой картошкой. Но мы с Вилькой посоветовались с одним очень умным специалистом он сказал, что сделает из этого помещения конфетку, правда за весьма кругленькую сумму. Но нам уже вожжа попала под хвост, и мы согласились.

Вскоре магазинчик открылся и начались трудовые будни. Даже удивительно, но наши сувениры расходились на ура. Вилька уверяла, что это благодаря рекламе, которую она щедро разместила в гламурных журналах и на интернет-сайтах, а я так думала, что благодаря относительно умеренным ценам. Как бы то ни было, но первый месяц мы закончили по нулям, а вот второй дал хоть и маленькую, но прибыль. Вилька радовалась, как ребенок. Как ни странно, но мне тоже нравилось наше детище. Мы с ней днями пропадали в магазине.

Оттуда меня и увезли в роддом за две недели до Нового года. Родился чудесный мальчишка, до жути похожий на Краснова. У меня даже сердце защемило, когда, вглядываясь в крохотное личико, я увидала знакомые черты.

Примчались Ромашка с Вилькой. Завалили меня цветами. Ромашка долго вглядывался в глубину пеленок.

– Братан, – хмыкнул он не без нежности. – Как назовем?

Я пожала плечами.

– Да бог его знает. Я и так уж всю голову сломала. Только не Николай, ладно?

Ромашка кивнул.

– Придумаем что-нибудь.


Новый год я встречала дома. Я имею в виду дома с мамой и Жорой. Я как-то отдалилась от своей семьи в последнее время и решила исправить положение. Мы сидели за столом все вместе, как когда-то, смотрели традиционные новогодние шоу, и мне вдруг стало ясно, что семья – это то, что дается человеку раз и навсегда. И чтобы с тобой не случилось, но пока есть куда прийти в Новый год, ничего не потеряно. Я посмотрела на Жору и маму. Сколько они уже вместе? Почти пятнадцать лет. И все это время я почти игнорировала Жору. Что это было, детская ревность? А ведь маме с ним хорошо. Вон как она выглядит!.. А Жора? Разве он не относился ко мне как своему ребенку? А как он нам помогал с нашим спектаклем? А квартира, в которой я жила все эти годы? Почему я всегда считала, что от меня просто решили избавиться, отселив подальше? А машина, которую он мне отдал? Я ведь и это восприняла как попытку откупиться… Вот дура! Я шмыгнула носом.