Потом я стояла на кухне, изо всех сил стараясь не разреветься, и вдруг услышала:

– Ты чего плачешь?

В дверях стоял Сашка, босой, в пижаме.

– Ты чего не спишь? – растерялась я.

– Я Деда Мороза жду, – признался тот. – Я, конечно, знаю, что его нет, но подарки-то откуда-то появляются, – хитро улыбнулся он.

Я подошла и обняла его.

– Ты к нам редко приходишь. Мне без тебя скучно, – сказал Сашка, обвивая меня ручонками.

– Я теперь буду приходить часто-часто, – пообещала я.

– Ну да, – шмыгнул Сашка, – ты теперь будешь с этим возиться… – мотнул он головой в сторону спальни, где в люльке сопел Николаич.

– Буду, – призналась я, – он же еще маленький, сам себе памперсы менять не умеет. А подрастет, вот увидишь, как тебе здорово с ним играть будет.

– Ну, вот еще, буду я с малявкой таким играть… – упрямо возразил Сашка.

Я засмеялась и взъерошила мягкие волосенки.

– Пойдем лучше подарки смотреть, я чувствую, что Дед Мороз уже приходил.


Потом Сашка радостно разбирал подарки, которых в этот год было не мало, видно Дед Мороз потрудился на славу, а я разговаривала с Жорой. Он, кстати, очень одобрял мою трудовую деятельность. Сам Жора по праву мог считаться заслуженным коммерсантом. У него сейчас было три маленьких магазинчика в трех торговых центрах, и он считал, что этого вполне достаточно.

– Понимаешь, я типичный представитель среднего класса. У меня приличная квартира, машина и дача. Я имею возможность раз, а то и два в год вывозить семью на какой-нибудь курорт за границу и считаю, что этого достаточно. Имей я меньше, мне бы не хватало на достойную жизнь, имей я больше, нет гарантий, что никто не позарится на мой кусок. Понимаешь, о чем я? – Я кивнула. – Но я не об этом хотел с тобой поговорить, – спохватился вдруг Жора.

– А о чем?

– О нем, – кивнул Жора на Сашку радостно крутившего автомат Калашникова, пластмассовый, правда, но до жути похожий на настоящий.

– И что? – охрипшим вдруг голосом спросила я.

***

Через два месяца Вилька родила мальчика. Трусила она пред этим ужасно. А потом сказала, что никогда больше ни одного мужика к себе не подпустит. На что я, да и Ромашка дружно скептически улыбнулись. Из нее получилась, то, что называют «сумасшедшая мамаша». А из Романа Николаевича, как ни странно, отличный отец. Он даже научился лихо менять памперсы детям. Я говорю детям, потому что мы так и продолжали жить все вместе. Я, конечно, укоряла себя периодически, но потом вдруг поняла, что все это ерунда. Главное, нам было так чертовски удобно.

Намучившись сполна с няньками, мы решили плюнуть на это дело и возиться с детьми самостоятельно. По очереди. Так и сделали: день я сидела дома, а Вилька занималась магазином, день наоборот. У нас была чудная домработница, тетя Маша, которая вела хозяйство, так что нам оставалось только кормить детей и вовремя менять памперсы. Самое смешное, что наши детки дружно спелись и все делали сообща, как по команде. Ели, спали и даже какали в одно и тоже время.

– Чудно, – сказала как-то Вилька, – вот Темка и Семка они друг другу кто?

Я задумалась на мгновение.

– Дядя с племянником, вообще-то.

– Да. Но они еще и братья. Молочные. Прикол, да?

– Угу. Кстати. У меня молока меньше становится, сегодня этим спиногрызикам не хватило.– Это не молока меньше, это они есть стали больше. Проглоты, – засмеялась Вилька.

Темка и Сенька в этот момент дружно сопели в своих кроватках. Мы назвали их Артем и Арсений. Артем Николаевич и Арсений Романович.

К следующему лету магазин начал давать стабильную прибыль и Вилька начала подумывать о расширении.

– Представляешь сеть магазинов по городу? – мечтала она.

– Куда людям столько восточных сувениров? – хмыкнула я.

– Ход твоих мыслей мне понятен. Я тоже думаю, что пора менять ассортимент, то есть не менять, а расширять. Как тебе идея французских аксессуаров? Или парфюм? В общем, есть, о чем подумать.

Я кивнула, зная, что у Вильки ни мысли, ни слова не расходятся с делом. Так в результате и оказалось. Через год у нас была сеть не сеть, но пять магазинов в разных местах, в которых продавалась разная мелочь, совершенно бесполезная в хозяйстве, но греющая душу. Сувенирчики, бижутерия, открытки, парфюм и прочее. Магазинчики так и назывались «Для души». Конечно Вилька ни минуты не сомневалась, что без Ромкиных денег и проекции, ничего бы у нас не вышло, но говорила со свойственным ей цинизмом: «Главное оказаться в нужном месте, в нужное время»

А мне было все равно, по большому счету. Первая эйфория от коммерческой деятельности прошла, тем более, что деньги никогда не были моей главной целью. Сначала мне стало грустно, потом тоскливо. Первая заметила это, конечно, Вилька.

– Что-то ты грустишь, подруга.

– Бог с тобой, – отмахнулась я, – у меня нет времени на грусть.

– Э-э, – протянула она, – меня не обманешь. У тебя хандра. Мужика тебе надо, – резюмировала она.

Я покрутила пальцем у виска.

– Крути, не крути, – рассмеялась она, – а факт, как говорится, на лицо. Давай, съезди, куда – развейся.

– Не поеду, – буркнула я.

Вилька только плечами пожала, словно зная, что поеду, никуда не денусь.


***

Париж встретил меня дождем с ветром. Прошло два года, с тех пор, как я была здесь последний раз. Я шла по улице и вдыхала воздух всей грудью. Мне было хорошо. Вчера я встречалась с агентом по недвижимости. Он, вернее, она, конечно, удивилась странному выбору, и стала предлагать мне другие варианты, но я с улыбкой отказалась.

– Понимаете, хозяин этой квартиры поставил странные условия: он просил сообщать обо всех желающих снять эту квартиру и еще никому не дал согласие. Я, вообще, сомневаюсь, что он, вообще, хочет ее сдавать, но он хорошо оплачивает наши услуги, и поэтому мы продолжаем предлагать эту квартиру. Но маловероятно… понимаете…

– Понимаю, – улыбнулась я, – но все же рискну. Когда вы сможете дать мне ответ?

– Обычно это происходит быстро, – пожала плечами женщина, – я отправляю е-мэйл с данными желающих снять квартиру по номеру, оставленному месье Бриаром, и уже на следующий день приходит ответ.

– Хорошо, – встала я, – тогда жду вашего звонка.


А утром в моем номере раздался звонок от агента. Меня пригласили подписать договор и забрать ключи от квартиры. Я шла по улице и улыбалась, как ребенок. Мне было хорошо. Я поднялась по гулкой чугунной лестнице. Открыла дверь. На секунду мне стало не по себе. «Нельзя возвращаться в прошлое», – шепнула я. «Почему это нельзя, – возразил тут же внутренний голос, – кто сказал, что нельзя? Ерунда! Все можно. Если очень хочется»

Я осмотрелась вокруг. Мало что изменилось. Та же мебель. И то же зеркало на стене. Я подмигнула своему отражению в темном стекле. Потом открыла настежь окно и дверь на крышу, впустила свежий воздух, и пошла искать тряпку. Когда я закончила уборку, квартирка приобрела вполне жилой вид. Потом я вышла, закрыла дверь и прицепила ключ на общую связку, спустилась по лестнице и помахала рукой теперь уже своему дому. Мой самолет в Питер улетал вечером.


Обратно в Париж я вернулась через месяц. Я посчитала, что это достаточный срок для принятия решения. Месяц назад, покидая квартиру, я оставила записку с точной датой обратного приезда. Я вошла в дверь и сразу бросила взгляд на столик у кровати. Записка исчезла. Я заглянула в холодильник – продукты, судя по маркировке, совсем свежие. Ну что ж, будем ждать, решила я. Он пришел, когда я уже было решила, что не дождусь. Сначала снаружи послышался гул чугунной лестницы, потом в замке заскрежетал ключ, и дверь открылась.

– Я уже думала, что ты не придешь, – выбежала я ему навстречу.

– Извини. Пробки на дорогах, – улыбнулся он и развел руками, в одной из них был мотоциклетный шлем. – Ты давно ждешь?

– Всю жизнь, – ответила я и вздохнула.

– Извини, – сделал он шаг мне на встречу и попытался обнять.

– Перестань извиняться, – ткнула я его кулаком в бок, – лучше поцелуй. Кажется, я это заслужила.

– О, да, – засмеялся он и поцеловал меня. И тут все вернулось: огни Елисейских полей, бешеная езда на мотоцикле, поцелуи на набережной, каштаны, ночи полные любви…

«Какая я глупая, – подумала я, утопая в его объятиях, – почему я вбила себе в голову, что нельзя вернуть любовь? Наверное, есть закон сохранения любви. Она не приходит из ниоткуда и не уходит в никуда. А ведь это верно…»